Интимная жизнь римских пап - Которн Найджел

«Еще не рождалось мужчины, который так часто нарушал бы свою супружескую клятву», — таковы первые свидетельства о Сигизмунде.

В 1396 году, когда турки вышли к Дунаю, он, по повелению Бонифация IX, римского папы, повел против них объединенные силы христиан, но потерпел поражение в Никопольском сражении. Позднее он лишился трона в Венгрии и попал в плен. Однако вернул себе корону, но чуть не умер от лихорадки. В лечение входила и такая процедура — больного на двадцать четыре часа подвешивали за пятки, чтобы лихорадка вытекла через рот.

Его жена, знаменитая красавица Барбара из Стирки, была такой же неверной, как и Сигизмунд. Однако он никогда не отрекался от нее — «всякий, имеющий рога, не должен отказываться их носить», говорил Сигизмунд. Она не верила в христианство и называла загробную жизнь глупой мечтой. Барбара находила истории о посте, покаянии и замученных за веру девственницах особенно забавными. Удовольствие — вот что составляет жизнь, говорила она. Когда Сигизмунд умер, ее попросили положенное время соблюдать траур, «как горлица, потерявшая своего голубя». Барбара ответила, что голуби ужасно глупые птицы, а она предпочитает ласточек.

Сигизмунд считал, что существует только один способ покончить с Великим расколом: собрать трех соперничающих пап и все заинтересованные стороны, что он и сделал в 1414 году на соборе в Констанце. Сигизмунд остановил свой выбор на этом городе, памятуя о щедрости городских властей, продемонстрированной ими во время его прошлых визитов. Он даже выразил им публичную благодарность за то, что они разрешили его людям бесплатно пользоваться борделями.

У Иоанна XXIII не было выбора, ему пришлось приехать в Констанцу. Поскольку он бежал из Рима, Иоанну пришлось искать убежища у Сигизмунда. Однако он знал, как выигрываются подобные битвы — все решают деньги. Перед собором Иоанн вернулся в Болонью и продал места будущих епископов и архиепископов — в результате он отправился в Констанцу с миллионом дукатов.

Сигизмунд встретил его в Милане и проводил самого опасного — по его мнению — из трех пап через Тирольские Альпы. По пути Иоанн ХХІІГ — который понимал не хуже любого другого, в каком серьезном положении он оказался — выпал из кареты. Когда его спросили, не ушибся ли он, Иоанн ответил: «Нет, со мной все в порядке, но это падение можно рассматривать как предупреждение о том, что мне следовало остаться в Болонье».

Когда же, наконец, их глазам предстала Констанца, Иоанн заметил: «Значит, вот как выглядит ловушка, в которую поймают лису».

Собор в Констанце оказался грандиозным мероприятием. На него приехало 2300 принцев и рыцарей; 18 000 прелатов, священников и теологов; 80 000 мирян, включая 45 ювелиров, 330 розничных торговцев, 242 банкира, 75 кондитеров, 250 пекарей, 70 сапожников, 48 скорняков, 44 аптекаря, 92 кузнеца, 48 менял, 228 портных, 83 содержателя таверн, где продавалось итальянское вино, 65 глашатаев, 346 клоунов, жонглеров и акробатов, 306 цирюльников и 700 проституток.

Проституток оказалось абсурдно мало для такого огромного количества духовных лиц. Но в данном списке фигурируют только те, что имели постоянное место работы. Кроме того, упоминаются еще 1500 проституток, которые работали на улицах, не имея постоянного пристанища. Говорят, у них было так много предложений, что многие после окончания собора смогли скопить достаточно денег, чтобы уйти на покой.

Современники рассказывали о духовенстве, собравшемся на собор: «Чем свободнее они становились, тем сильнее предавались различным порокам. Одна женщина в постели их уже не устраивала; кроме той, что жила вместе с ними как жена, они обычно имели еще немало молодых девушек в качестве любовниц».

Один предприимчивый гражданин Констанцы воспользовался преимуществами возникшей ситуации. Он продал свою жену служащим архива Сигизмунда. Она заработала 500 дукатов, на которые впоследствии он купил дом.

Историк Бенедикт де Пилео заявил, что сама Венера правила в Констанце, «так много здесь собралось дам и девушек, что от разнообразия ярких красок и лиц разбегались глаза».

Поэт Освальд фон Фолькенштейн также приехал в Констанцу и написал:

Кроме того, поэт жаловался, что ему пришлось расстаться со всеми имевшимися у него деньгами. Местных оборванцев вышвырнули из города, однако два человека погибли в уличных драках, а из озера выудили 63 тела. Церковники воспользовались шансом и свели со своими врагами счеты.

Грешили все подряд, в город приехало множество иностранцев, поэтому требовались исповедники, знающие разные языки. Хуже всего пришлось эфиопам — им отказывали в отпущении грехов, поскольку никто не знал их языка.

Грандиозное открытие собора — его отложили из-за эпидемии noli те tangere[29] (изъязвление лица, особенно поражающее нос) — состоялось 3 ноября. Однако, когда все собравшиеся, в парадных одеждах, заняли свои места, папа Иоанн сделал вид, что заболел, так что собор пришлось опять перенести. Наконец, 5 ноября 1414 года он начал свою работу.

Несмотря на дурные знамения, Иоанн XXIII по-прежнему чувствовал, что у него есть шанс. В конце концов, два его соперника, Бенедикт XIII и Григорий XII, не осмелились приехать на собор. Многие из собравшихся в Констанце церковников были такими же коррумпированными, как и он сам, хотя по сравнению с ним выглядели малыми детьми. Мнение о том, что священники много хуже обычных людей, считалось общепринятым — Чосер даже говорил о «дерьмовых пастырях и чистых овцах».

В Англии светские власти даже попытались как-то с этим бороться. В 1414 году король Генрих V попросил Оксфордский университет подготовить тезисы по реформированию церкви. Статья 39 начиналась так: «Из-за того, что греховная жизнь кардиналов и священников компрометирует саму церковь, а их публичные пороки остаются безнаказанными…» Благородные джентльмены из Кента имели свое, радикальное предложение по борьбе с невоздержанностью духовенства. Они считали, что во время принятия сана священников следует насильственно кастрировать.

Во Франции Николай де Клеманж, ректор парижского университета и архидьакон Байенна, с презрением высказывался в адрес священников, «изнеженных и невоздержанных, вынужденных служить трем господам: Распутству, требующему удовольствий в виде вина, мяса, сна, роскошных развлечений, шлюх и сводников. Гордости, которая желает высоких домов, башен и замков, дорогих одежд и породистых лошадей. Алчности, требующей огромных денег, чтобы за все платить». «В результате, — пишет он, — «каждый росчерк пера имеет свою цену», а мы получили духовен-ство, которое «охотнее потеряет десять тысяч душ, чем десять солей». В старом французском ливре содержалось двадцать солей.

Де Клеманж также привлекал внимание общественности к вечным проблемам церкви — «Что такое сейчас женские монастыри, как не отвратительные дома Венеры?»

Иоанн XXIII чувствовал себя прекрасно в компании таких церковников. Кроме того, он знал, что кардиналы, принимавшие участие в соборе в Пизе, склонны поддержать его претензии на папский престол, поскольку он являлся несомненным преемником Александра V. К тому же умер заклятый враг Иоанна король Владислав.

На самом деле Иоанн считал, что его положение настолько прочно, что он может расстроить собор, не посещая его заседаний. Однако процесс уже набрал ход. Делегаты проехали тысячи миль и не собирались покидать Констанцу, не приняв решения.

Вскоре Иоанн узнал, что на тайной встрече собор спланировал обнародовать его грехи и сместить. Он не стал терять времени, предстал перед собором и отрекся от престола. Однако его отречение будет иметь силу, заявил Иоанн, только в том случае, если и остальные папы также отрекутся. Тогда можно будет избрать нового папу.