Эдмунд Ладусэтт - Железная Маска
Несчастный узник схватил нежную руку Ивонны и стал неистово целовать ее. Даже ненавистная железная маска не могла помещать этому.
— Осторожно, монсеньер, — заметила девушка. — Возможно, за нами шпионят. Ночью я буду дежурить и тогда расскажу, чем занимаются Фариболь и Мистуфлет. Ты, конечно, помнишь их.
— Как можно забыть тех, кто совершает благородные и героические поступки.
— Тогда ожидай, монсеньер! День твоего освобождения близок… Тихо!.. Я слышу шаги!
Ивонна быстро вернулась на свое место и вновь приняла глуповатое выражение надзирателя Жуанона. Следом в камеру вошли Росарж и Леюу ер, который должен был сменить своего так называемого брата.
— Ну как, — спросил майор выйдя из камеры со своим новым надзирателем, — привыкаешь к службе?
— Работа не тяжелая, — ответил Жуанон, — но очень уж скучная. Этот человек только и делает, что грустно вздыхает.
— Ладно, теперь иди отдыхать.
— Нет, господин. Пойду подышу немного воздухом. Задохнуться можно в этой проклятой камере.
Ивонна оставила Росаржа и, поднявшись на стену, окинула взглядом небо и море. Неожиданно она посмотрела вниз и удивленно вскрикнула.
На лестнице, ведущей от берега к замку, она увидела человека. Его присутствие рушило все планы.
— Ньяфо! — упавшим голосом произнесла она.
Это действительно был Ньяфо. С помощью королевы, своей матери, он добился, чтобы ему разрешили проживать около несчастного пленника, которого он ненавидел всей душой. Чем несчастнее был монсеньер Людовик и все, кто любили его, тем больше страдала Ивонна, предпочитавшая претерпеть любые муки, но не принять подлую любовь.
В тот же день, как только он прибыл на Святую Маргариту и предъявил Сен-Мару письма и приказ, дававшие ему право не только жить в замке, но также действовать по своему усмотрению, Ньяфо поспешил понаблюдать за монсеньером Людовиком через окошечко в двери. Он наблюдал за узником весь день, подмечая каждое его движение. Вид у него был такой, словно он испытывал горькое разочарование.
Ему показалось, что монсеньер Людовик даже с лицом, покрытым ужасной железной маской, причинявшей ему жестокие муки, выглядит слишком счастливым для этой тюрьмы. И карлик, не зная, как объяснить безразличие узника к мучениям, понял, что уже невозможно усугубить его физические страдания, но можно помучить хотя бы его душу.
В течение нескольких дней он обдумывал эту мысль, когда однажды, прогуливаясь по губернаторскому саду, он заметил даму. Она шла, низко наклонив голову. Увидев ее, уродец чуть не завопил от радости.
— Госпожа де Сен-Мар! — точно молния мелькнула мысль. — Как же я забыл!
С того дня, когда она оказалась участницей страшной драмы, разыгравшейся в Пиньероле, Сюзанна не делала попыток увидеться с человеком в железной маске. Но она знала, что живет рядом с ним, и с согласия мужа, не забывавшего об отношениях, связывавших его жену с узником, она постоянно уделяла внимание нуждам своего бывшего жениха.
Поскольку дворцовые приказы не отрицали за узником права на некоторый комфорт, возможный в тюремной камере, она обратилась с просьбой об этом к Сен-Мару и тот нашел ее просьбу вполне естественной и подходящей. Ей позволили заботиться о предметах туалета заключенного, поскольку им лучше было пройти через женские руки, чем попасть в лапы какого-нибудь надзирателя.
Через несколько дней после встречи с госпожой де Сен-Мар Ньяфо со своей обычной ловкостью узнал об этом и сразу же попросил о встрече с губернатором.
Хотя губернатор был недоволен прибытием карлика, в котором он раскусил шпиона маркиза де Луви, все же он не мог отказаться поддерживать с ним кое-какие отношения, несмотря на неприятные чувства к нему.
Со своей стороны Ньяфо не обращал внимания на холодный прием. Он поклонился Сен-Мару и заговорил:
— Я надеюсь, месье извинит мою бестактность, когда узнает о цели моего визита. Вы имеете очень хорошие качества как губернатор, но совершаете ошибку, чрезмерно доверяя членам своей семьи.
— Что вы хотите сказать, месье?
— Я имею в виду госпожу де Сен-Мар.
— Госпожа де Сен-Мар не имеет никакого отношения к моим обязанностям и я запрещаю вам даже произносить ее имя.
— Господин де Сен-Мар, — спокойно продолжал карлик, — вы забываете, что хотя ваш титул и ваш ранг дают вам право так разговаривать, но я вам вручил письмо короля, в котором мне предписывается навязывать свою волю, если речь идет о службе Его Величеству. Такой момент наступил и я хочу задать вам несколько вопросов, на которые вы должны ответить, господин губернатор, если желаете сохранить голову на плечах.
Глаза Сен-Мара гневно сверкнули. Ньяфо заметил это и, приятно улыбнувшись, добавил:
— Месье, конечно, хозяин этой крепости, в которой имеются великолепные подземные тайники, чтобы хранить секреты таинственных исчезновений. Поэтому я предупреждаю, что каждую неделю я должен отправлять детальные сообщения, в которых до мельчайших подробностей должен описывать все, что происходит в этой тюрьме, и о персоне, очень близкой Его Величеству. Поэтому я убежден в том — в этом меня заверило лицо, дружбой с которым я очень дорожу, — что король немедленно пришлет своих мушкетеров для расследования, если по истечении пятнадцати дней не получит от меня письменного донесения.
Увидев, что собеседник разгадал его замысел, Сен-Мар даже губу прокусил до крови. Понимая свое бессилие, он выдавил из себя:
— Спрашивайте, что желаете узнать?
— Ничего. Наоборот, я хочу кое-что рассказать о вашей супруге.
— Вы знаете госпожу де Сен-Мар?
— Имею честь знать ее еще с детских лет. Я был слугой в доме господина графа де Еревана.
— Слуга! — презрительно проговорил Сен-Мар.
— Да, слуга, месье. Слуга преданный и надежный, как сейчас, когда я являюсь вашим самым верным слугой. И в этой должности я был там, где начиналась любовь очаровательной дочери графа де Еревана с дворянином, известным как монсеньер Людовик.
Сен-Мар побледнел, пальцы невольно сжались в кулаки, по телу пробежала дрожь и он впился глазами в лукавую физиономию карлика.
— Эта любовь была глубокой и искренней, — продолжал Ньяфо, — она легко не забывается… Мадемуазель Сызанна вышла замуж за вас против своей воли и можно быть уверенным, что она не пожалеет жизни, чтобы облегчить страдания заключенного…
Усилием води губернатор взял себя в руки.
— Вы ошибаетесь, — возразил он, — госпожа де Сен-Мар состоит в браке за губернатором Святой Маргариты и никогда не опустится до того, чтобы помочь заключенному, находящемуся во власти ее мужа…
А кроме того, она еще не видела Железную Маску с того самого вечера в Пиньероле.
— Возможно, — согласился карлик. — Если это так, то можно не сомневаться, что она переписывается с ним.
— Переписывается?
— Да, господин губернатор. Она использует каждую смену белья, которую сама же готовит, чтобы послать известие, являющееся утешением заключенному. Она желает ему свободы и счастья, хотя сама не может разделить их с ним.
Услышав такие слова, Сен-Мар не на шутку испугался.
— Клянусь, я не имею к этому никакого отношения! — воскликнул он.
— Наоборот, вы виноваты в неосторожности…
— Я вас уверяю, что если имеются доказательства, что моя жена помогала заключенному, я не колеблясь…
— Поступите с ней так же, как и со слугами, чьи незначительные поступки стоили им жизни?
— Она умрет, как и они. — зловещим голосом произнес Сен-Мар, и можно было не сомневаться в правдивости его обещания.
— В таком случае, месье — ответил Ньяфо, — я должен заметить, что пока не имею очевидных доказательств, но надеюсь с вашей помощью получить их.
— Вы надеетесь на меня?
— Вы же губернатор крепости и возможно, что ваша жена предает интересы Его Величества. Поэтому я хочу посоветовать вам, чтобы вы дали возможность встретиться госпоже де Сен-Мар и Железной Маске, но так, чтобы они не могли вас увидеть.
— Согласен, — ответил губернатор.
— В таком случае, месье, мне остается только попросить вашего разрешения составить вам компанию во время этой встречи.
— Хорошо. Через час встретимся в…
— Я уже знаю. В комнате над камерой заключенного. Я прекрасно понимаю, как можно с пользой употребить дыру в полу. Ах, сделайте еще одно дело, месье: объясните госпоже де Сен-Мар секрет пружины, позволяющей открыть железную маску.
— А для чего?
— Итак, через час, месье.
И почтительно поклонившись, Ньяфо вышел, не дав ответа губернатору. Оставшись один, Сен-Мар лихорадочно стал ходить по комнате Скрестив руки на груди и нахмурившись, отчего глубокая морщина прорезала лоб, этот человек, не отступавший даже перед убийством, казалось, сопротивлялся подготовке такой подлой интриги. Однако вскоре он отбросил нерешительность. Он остановился, приосанился, нервно ударил по звонку, стоявшему на столе и сказал слуге, вошедшему на его вызов:
