Валентин Алексеев - Варшавского гетто больше не существует

Отражая и разжигая такие настроения, крайне правая часть подпольной прессы призывала население не поддаваться «ложному гуманизму» и не помогать евреям, которые стократно заслужили свою судьбу. «Евреи — извечные враги Польши, — писали газеты националистов, — и их восстание против немцев не имеет никакого отношения к польским проблемам». «Еврейский вопрос не исчез», — беспокоились они по поводу попыток немногих уцелевших в бойне евреев укрыться на «арийской стороне». «После войны из-под каждого кусточка вылезет еврей, чтобы вернуться к жизни, к своему имуществу», — стращала польских буржуа, нажившихся на ограблении евреев, газета «Плацувка». Гестапо и полиция с успехом использовали антисемитизм против польских патриотов. Достаточно было при преследовании подпольщика на улице закричать: «Держи жида!», как сейчас же находились услужливые прохожие, которые торопились преградить беглецу дорогу. Некоторая часть населения, сочувствуя беде евреев, в то же время и не думала помочь им. «Многолетние усилия отечественной реакции, несомненно, сделали польскую общественность нечувствительной ко многим гитлеровским преступлениям» — писала газета ППР «Пшелом» еще осенью 1942 г., после первой массовой бойни варшавских евреев. И если многие поляки говорили, что беда коснулась соседа, то были и те, кто понимал: несчастье случилось с самим польским народом, частью которого являются евреи. «Истребляя еврейское население, истребляли часть польского общества, ослабляли нас, и не только численно. Каждый не отравленный ядом гитлеризма поляк без труда поймет, что истреблены не только тысячи фабрикантов, домовладельцев, банкиров и других общественных паразитов, но в первую очередь уничтожены сотни тысяч рабочих рук, квалифицированных ремесленников разных отраслей, вырезаны десятки тысяч польских (хотя и еврейского происхождения) интеллигентов, тысячи выдающихся представителей польской науки и искусства. Только преступная реакционная озоновская (ОЗН — довоенная группировка польских фашистов. — В.А.) пропаганда могла говорить нам, что у нас было слишком много интеллигенции, слишком много квалифицированных ремесленников». Здравомыслящие предупреждали, что массовое уничтожение польских евреев — деятелей культуры, квалифицированных рабочих — намного затруднит послевоенное восстановление страны.

Польским антифашистам не удалось переломить антисемитские настроения широких мелкобуржуазных масс. Евреи в гетто чувствовали себя изолированными и умирали с сознанием своего одиночества. Вспомним, что в свое время к этой изоляции приложили руку и юденратовские деятели (возьмем, например, приказ, изданный Черняковым 4 июня 1942 г. о запрещении евреям играть и слушать нееврейскую музыку, ставить нееврейские пьесы, держать в библиотеках нееврейские книги, или упомянутый выше факт, что юденрат добился запрещения ввозить в гетто «арийские» газеты).

Осенью 1943 г. посреди бывшего гетто в Варшаве был создан концлагерь с газовой камерой для евреев, свозимых из других стран. Заключенные здесь поляки, евреи и немцы перебирали и сортировали в руинах кирпичи и металлический лом. К апрелю 1944 г. было таким образом извлечено 22,5 миллиона кирпичей, более 5000 тонн железного лома, 645 тонн металлических изделий и 76 тонн цветных металлов. Глобоцник, рапортуя Гиммлеру о полном завершении «операции Рейнхард» по всей территории Генерал-губернаторства, отметил, что разного рода материалов и ценностей, в том числе текстильных изделий, денег, иностранной валюты, часов, очков и т. п., собрано на сто с лишним миллионов рейхсмарок. Одежду уничтоженных евреев Глобоцник предназначал (после соответствующей дезинфекции) для угнанных в Германию «восточных рабочих», в качестве «дара немецкого народа». Отличившихся в операции он просил наградить железными крестами. В 1943 г. в правительственном бюллетене Генерал-губернаторства исчезла рубрика «еврей»: эта категория пропала из поля зрения законодателей, относительно нее более не издавалось никаких административных распоряжений.

НА «АРИЙСКОЙ СТОРОНЕ»

Мне хотелось бы, чтобы те, кто уцелеют после гибели миллионов польских евреев, дождались вместе с польским населением мира, свободы и социальной справедливости.

Партия, конечно, переживет евреев.

Евреи начали бежать на «арийскую сторону» сразу же после создания гетто. В сумерках, подкупив полицию, они карабкались по приставным лестницами через стену или пробирались через пробитую в ней дыру. Сотни людей ежедневно уходили прямо через ворота, заплатив полиции взятку по десять злотых за человека. Иногда немецкий жандарм возвращал пропущенных и проверял документы. Тогда доставалось и беглецам, и полицейским.

Из гетто бежали также подземным ходом, пробитым из подвала какого-нибудь дома близ границы гетто в ближайшее здание на «арийской стороне». Несколько сот человек ежедневно уходили вместе с рабочими колоннами плацувкаржей, заплатив начальнику колонны. Его задачей было обмануть жандармов при пересчете выходящих за ворота. По дороге через «арийскую» часть города «посторонние» при первой же возможности отделялись от колонны и скрывались. Кое-кто пытался выходить с польскими рабочими, занятыми на некоторых фабриках в гетто, однако поляки не раз выдавали в воротах пробравшихся в их ряды евреев.

Повальный характер приняло бегство из Варшавского гетто летом 1942 г. Уходили состоятельные люди, запасшиеся валютой и драгоценностями, уходили интеллигенты, имевшие среди «арийского» населения коллег и друзей. С началом «операции Рейнгардт» уйти можно было только по трубам городской канализации. Сложность заключалась не только в необходимости найти достаточно знающего проводника и не только в том, что предстояло часами брести, согнувшись, в темноте, среди нечистот, — люди, появившиеся неожиданно из люка в мокрой и грязной одежде где-нибудь посреди Варшавы, привлекали к себе внимание, а это было опасно. Поэтому, отправляясь в подземное путешествие, беглецы выворачивали наизнанку пальто и шапки, чтобы перед выходом наверх надеть их грязной стороной внутрь. Многие пытались выйти по трубам с вещами. Проводники — работники коммунального хозяйства — обычно забирали себе часть доверенного им багажа, а подчас присваивали все.

Во время восстания некоторое количество евреев спрятали и вывезли из гетто на своих машинах польские пожарные, которых немцы заставили принять участие в боях.

Однако бегство из гетто представлялось сущим пустяком по сравнению с теми опасностями, которые ожидали еврея на «арийской стороне», где без помощи польских друзей и знакомых он был обречен на скорую гибель. Подчас бывший домовладелец искал убежища у своего дворника, директор — у служащего. Такая дружба, как правило, не выдерживала испытания. «Друзья», ссылаясь на плохих соседей, сварливую жену, неприятных родственников и т. п., отделывались от обременительных и опасных посетителей. Впрочем, немало было случаев и поразительной привязанности. Прислуга, прожившая у еврейских хозяев десятки лет, следовала за ними в гетто и — позже — в Треблинку. Некоторых выручали родственные связи. Даже матерые антисемиты не выдавали «своих» евреев и делали все для их спасения.

Как правило, евреи вынуждены были платить «арийским» квартирохозяевам большие деньги, причем цены повышались из месяца в месяц. В январе 1943 г. жилье «на всем готовом» стоило 100 злотых на человека в день, осенью того же года — 200 и более злотых. Для некоторых польских семей сдача квартиры евреям стала основным источником дохода. Небогатые евреи старались устроить на «арийской стороне» хотя бы своих детей. Летом 1942 г. это обходилось в сто злотых за ребенка в день. Деньги брали за полгода вперед из опасения, что родители могут вскоре погибнуть. Осиротевших еврейских детей многие поляки усыновляли, но находились и такие, кто сдавал доверенных им малышей в полицию. Известно немало случаев, когда польские семьи содержали еврейских детей бескорыстно, надеясь лишь на то, что Бог отплатит за это добром их мужьям и сыновьям, находящимся в немецких лагерях. Общественные организации старались оказывать таким семьям хотя бы скромную материальную помощь — деньгами (540 злотых в месяц), продуктами, одеждой.

Спасая детей, поляки, случалось, попадали в трагикомические ситуации. Полька Ирена Шульц приняла еврейскую девочку прямо из канализационного люка. Ребенок был в ужасном состоянии. Когда под видом подкидыша девочку сдали в приют, потрясенный персонал бросился разыскивать «мать-изверга», чтобы привлечь к ответственности. За «издевательство над ребенком» Ирена попала в полицию. С большим трудом удалось дать понять возмущенным служащим приюта, в чем дело.