Алексей Белокрыс - «Дирежаблестрой» на Долгопрудной: 1934-й, один год из жизни

Впрочем, это, видно, не совсем так. Дело не в усиленных занятиях.

«Если же вы хотите оставить меня на работе в ЦПД – мои условия следующие: 250 руб. в месяц, занятия с оркестром 2 раза в шестидневку», – так заканчивает свой рапорт т. Рудобелец.

Вот требования Рудобельца, которому политотдел не замедлил дать своё «разъяснение»[59].

Тов. Рудобелец – член ВКП(б), слушатель военной академии.

А политрук Пичий, недавно клеймивший Чалухина позором, как выяснилось, сам был не без греха. Его разоблачили его же собственные подопечные из стартовой команды.

Запрошенный начальником порта о положении с учёбой в старткоманде, политрук старткоманды Пичий заверил начальника порта, что у него учёба «Во» и «на все сто».

Когда уличённый командой Пичий был снова вызван к начальнику порта, он заявил, что «учёбы, собственно, ещё нет, есть «план».

Политрук навещает доверенную его политическому руководству команду раз в пять дней, не интересуясь не только политическим воспитанием стартовых[60], но проходя мимо и бытовых условий жизни команды, больно бьющих в глаза своей неприглядностью.

На вопрос стартовых о причине таких редких посещений Пичий ответил: «У меня есть ещё другая работа».

Таким «политрукам» не следует доверять воспитательной работы масс.

Такая работа – большая честь.

Пичий её не заслуживает.

Близились холода, а застарелый вопрос о тёплом помещении для пассажиров на платформе Долгопрудной погряз в бюрократических согласованиях.

Тот, кому приходилось по одному – два часа просиживать на ветре в снежные метели, ожидая поезда, знает, что значит не иметь при станции Долгопрудной тёплого помещения для пассажиров.

Сооружение утеплённой зимней площадки на ст. Долгопрудной есть необходимость огромной важности.

Сейчас принципиально решён вопрос в НКПС[61] о постройке утеплённого вокзала на ст. Долгопрудной.

Уже составлена смета на постройку в сумме 7 341 р. 99 к. Управделами Дирижаблестроя тов. Марков дал эту смету плановому отделу, тов. Херувимову.

Домоуправление взяло на себя обязательство построить помещение вокзала к 1 октября сего года.

А корабль В-6 и в последний день октября так и не был в состоянии подняться в воздух. Времени больше не оставалось.

В рабочем посёлке проживало в этот момент около 4 000 человек.

Ноябрь

В-6 «Осоавиахим» в небе!

Свершилось! Ценой титанических усилий дирижаблестроителям удалось выпустить в срок корабль В-6, и 5 ноября он впервые взмыл в небо над Долгопрудной. Газета не скрывала радости, которую, думается, разделяли все без исключения жители посёлка и работники московских подразделений Дирижаблестроя.

Коллектив Дирижаблестроя под непосредственным руководством командования и политотдела к 17-й годовщине Октября дал социалистической родине мощный воздушный корабль объёмом 18 500 куб. метров. Этот корабль построен нашими кадрами из отечественного материала.

…

Крепко спаянный коллектив рабочих, специалистов и служащих под большевистским руководством политотдела и командования Дирижаблестроя добился новой победы:

В дни величайшего праздника страны Советов мощный воздушный корабль В-6 будет реять над Красной столицей.

В первом испытательном полёте, продлившемся полтора часа, дирижаблем командовал Нобиле. Он позже вспоминал, что второй полёт корабля – над Москвой – был совершен 7 ноября, однако это, вероятнее всего, ошибка. Пролёт нового крупного советского дирижабля над столицей в день годовщины Октябрьской революции, если бы таковой действительно состоялся, стал бы ярким событием огромной политической важности, которое пресса не могла обойти вниманием. Однако ведущие центральные газеты («Правда», «Труд», «Известия»), подробно описавшие праздничный военный парад на Красной площади, ничего не говорят о дирижабле. Умалчивает об этом и дирижаблестроевская многотиражка.

Здесь надо иметь в виду следующее: дирижабль, строившийся в страшной спешке, хотя и был запущен к назначенному сроку, продиктованному политическими соображениями, но вышел совершенно сырым и требовал обширных «доделок»; они, как мы увидим, продолжались ещё как минимум полтора месяца.

Кроме того, как пишет Нобиле, экипаж корабля был пока абсолютно не подготовлен к полётам на новой машине[62]. Логично предположить, что при таких обстоятельствах высокое начальство просто не решилось выпускать В-6 в ответственный полёт над Москвой: неудача обошлась бы слишком дорого руководству не только Дирижаблестроя, но и всего ГУ ГВФ.

Таким образом, во второй полёт, вновь под управлением Нобиле, В-6 ушёл не 7-го ноября, а на следующий день. И вот уже о нём «Правда» поместила восторженный красочный репортаж.

«Дирижабль «Граф Цепеллин», посетивший нашу пролетарскую столицу, напомнил нам о том значении, которое имеют для нашей страны с её огромными задачами и громадными пространствами воздушные корабли такого типа. Отдалённые окраины СССР, таящие в себе неизведанные ресурсы, ждущие крепкой помощи, оторванные от пролетарских центров, должны быть накрепко связаны в один неразрывный узел. Советские дирижабли – вот могучее средство для борьбы с пространством».

Так писал в 1930 году коллектив правдистов, начавший сбор на постройку первого мощного советского дирижабля.

И в ответ на окраине Москвы, на вчерашнем пустыре, вырос город, имя которому Дирижаблестрой.

В середине города – эллинг.

Медленно раскрываются огромные, во всю высоту здания, ворота, и люди осторожно выводят воздушный корабль. Семиэтажная туша лениво покачивается на поясных верёвках. Корабль пользуется каждым рывком ветра, чтобы оказать сопротивление десяткам людей, волокущим его на старт. Но вывели. Завели моторы. Всё в исправности.

И мы плавно уходим вверх на этом большом океанском корабле. Да, именно корабль. Таковы масштабы. Так выглядит и командирская рубка со штурвальными. Так выглядит и уютная, светлая каюта с голубой мебелью.

В рубке у штурвалов, у газовых рычагов: Умберто Нобиле, тов. Флаксерман, командир корабля тов. Паньков и его помощники.

Начиная от командира, команда корабля – из молодёжи. Люди только в самые последние годы кончили наш дирижаблестроительный институт[63]. Тов. Паньков тоже недавно сошёл с вузовской скамьи. Но он уже в качестве командира совершил рейс Севастополь – Москва на небольшом учебном дирижабле «В-1». Его ближайшие помощники – комсомольцы Устинович и Лянгузов. У одного в руках – штурвал направления, у другого – штурвал высоты.

Молодёжь проектировала и строила дирижабль. С нами в каюте – ведущий инженер по сборке «В-6», один из людей, о котором восторженно говорит синьор Нобиле. Это – комсомолец Миша Кулик. Ему 26 лет.

Да, мы уже имеем свои кадры в области дирижаблестроения. У нас уже есть база строительства больших кораблей. У нас готовится проект корабля в несколько раз больше, чем тот, на котором мы летим. Но и этот не мал. Начав три года назад со строительства мягких дирижаблей объёмом 2-3 тысячи кубометров, мы выстроили большой полужёсткий корабль. Длина – 105 метров, высота – 26 метров. Фактический объём 20 000 кубометров. Три мотора. Грузоподъёмность 8,5 тонн. Мы сделали шаг к постройке мощных жёстких дирижаблей.

И в сумме этих слагаемых – смысл появления в холодных голубых просторах над праздничной Москвой серебряного корабля.

Сделав несколько кругов над Дирижаблестроем, берём курс на город, на его многолюдные площади, большие рабочие окраины. Мы летим и разговариваем по радио с редакцией «Правды». На корабле – радиостанция конструкции инженера Дирижаблестроя тов. Денисова. Радиус действия станции – 1 500 километров.

Отдалённый гул моторов не мешает вести в кабине оживлённую беседу. Мы завтракаем и пьём горячий чай.

После пятичасового полёта подходим спокойно к земле. Выбрасываем гайдроп, который подхватывает команда на аэродроме. Внизу улыбающийся тов. Бирнбаум. Он полон забот о том, чтобы поосторожнее приняли корабль, не помяли его.

Первый, но не последний, большой испытательный полёт закончен. А после испытаний корабль становится на регулярный рейс: Свердловск – Москва.