Олег Гончаренко - Москва, которую мы потеряли
Наружный декор первоначально, видимо, дополнялся росписью; ее фрагменты были обнаружены на южном фасаде. В 1703– 1711 гг. дом перестраивался. Хозяином усадьбы в ту пору был дьяк Оружейной палаты А.Ф. Курбатов, женившийся на вдове Я.А. Кириллова. Он являлся главой московского магистрата и фактически возглавлял строительство Арсенала. В это время к средней части северного фасада был пристроен ризалит, увенчанный «теремком» (последний явился как бы частью четвертого, не сохранившегося деревянного этажа). «Теремок» был перекрыт деревянным сводом (восстановлен реставрацией с изменением конструктивного решения). Пристройка с богато декорированной венчающей частью (по сторонам «теремка» располагаются белокаменные волюты и рельефные изображения цветов и фруктов), с наличниками окон третьего этажа, увенчанными лучковыми фронтонами с раковинами в тимпанах и прочим белокаменным декором, принадлежит уже петровской архитектуре. Особенно интересен портал входа с мощным козырьком на фигурных консолях и лестницей перед ним, которая, как показали исследования, первоначально имела пятигранное очертание плана. С момента пристройки ризалита главным стал фасад дома, обращенный к реке. Эта местность, вобравшая в себя несколько пластов старомосковской жизни, вновь заставляет нас обратиться к раздумьям о том, как вошло в ее историю имя знаменитого опричника. Домысливая жизнь Малюты Скуратова, многие любители русской старины писали о подземных ходах, ведущих в Кремль, о многочисленных подвалах с пыточными тисками, о зарытых сокровищах и таинственных погребениях – серебряные монеты времен Ивана Грозного и человеческие скелеты были действительно обнаружены на Берсеневке еще в 1906 г. при строительстве там электростанции.
Церковь Николы, что на Курьих Ножках
Древняя Никольская церковь на Берсеневке была прежде соборным храмом замосквореченского Никольского монастыря. Первые документальные свидетельства существования на этом месте Никольского монастыря относятся к XV в. С древним Никольским монастырем предание связывает одну из трагических страниц русской истории. Митрополит Московский и всея Руси св. Филипп (1507–1569) при принятии им в 1566 г. митрополичьего сана, как известно, прямо поставил перед царем Иваном Васильевичем условием своего согласия отмену опричнины. Св. митрополит не мог равнодушно переносить неистовства опричнины; уже на второй год своего вступления на митрополичью кафедру он, по архипастырскому долгу, счел себя обязанным обратиться к царю Ивану Грозному с просьбой прекратить кровопролитие. Свои ходатайства за опальных и обличения ужасов опричнины св. Филипп начал в тайных беседах с царем наедине, но они остались без результата. Тогда св. Филипп решился на всенародное обличение. Первое открытое столкновение произошло 22 марта 1568 г. в Успенском соборе. Митрополит обратился к царю с речью, в которой напоминал ему о долге христианина, об ответственности перед судом Божиим за кровопролитие и беззакония. Раздраженный этим, Иван Грозный потребовал от митрополита, чтобы он молчал и не прекословил его царской державе. По летописному известию, митрополит в этот же день «вышел из двора митрополича и жил в монастыре у Николы Старого». Вот как описывает события Н.М. Карамзин, датируя заточение св. Филиппа в Никольский монастырь 9 ноября 1568 г.: «Царь принудил его взять назад утварь святительскую и еще служить обедню в день Архангела Михаила (8 ноября). Когда же Филипп в полном облачении стоял перед алтарем в храме Успения, явился там боярин Алексей Басманов с толпою вооруженных опричников, держа в руке свиток. Народ изумился. Басманов велел читать бумагу: услышали, что Филипп собором духовенства лишен сана. Воины вступили в алтарь, сорвали с митрополита одежду святительскую, облекли его в бедную ризу, выгнали из церкви метлами и повезли на дровнях в обитель Богоявления. Народ бежал за митрополитом, проливая слезы; Филипп с лицом светлым, с любовию благословлял людей и говорил им: “Молитеся!” На другой день привели его в судную палату, где был сам Иоанн, для выслушания приговора: Филиппу, будто бы уличенному в тяжких винах и в волшебстве, надлежало кончить дни в заключении. Ту т он простился с миром, великодушно, умилительно; не укорял судей, но в последний раз молил Иоанна сжалиться над Россией, не терзать подданных, – вспомнить, как царствовали его предки, как он сам царствовал в юности, ко благу людей и собственному. Государь, не ответствуя ни слова, движением руки предал Филиппа воинам. Дней восемь сидел он в темнице и узах; был перевезен в обитель Св. Николы Старого, на берегу Москвы-реки; терпел голод и питался молитвою. Между тем Иоанн истреблял знатный род Колычевых: прислал Филиппу отсеченную голову его племянника Ивана Борисовича и велел сказать: “Се твой любимый сродник: не помогли ему твои чары!” Филипп встал, благословил и возвратил принесшему. Опасаясь любви граждан московских ко сверженному митрополиту – слыша, что они с утра до вечера толпятся вокруг обители Никольской, смотрят на келию заключенного и рассказывают друг другу о чудесах его святости – царь велел отвезти страдальца в Тверской монастырь, называемый Отрочим...» Там, 23 декабря 1569 г., во время похода Грозного в Новгород, посланный царем Малюта Скуратов задушил св. Филиппа в его келье «возглавием», т. е. подушкой.
Храм Богоявления – разрушен вместе с Китайгородской стеной
Что же с преданием о московском доме Малюты Скуратова именно на Берсеневке? Как обычно бывает в таких случаях, у этой версии были сторонники и противники. К числу последних, яростно оспаривавших такую возможность, принадлежал известнейший историк Москвы П. Сытин. А уже после революции при строительстве Дворца Советов на том месте, где стояла церковь Похвалы, во время археологических работ была обнаружена надгробная плита с могилы Малюты Скуратова. Надпись на ней гласила, что здесь лежит убитый в Ливонской войне Малюта Скуратов. Историки сочли это несомненным доказательством, что двор Скуратова был точно на этом месте, то есть на левом берегу Москвы-реки, прямо напротив Берсеневки, так как в старину всех умерших хоронили при приходской церкви. Для Малюты Скуратова церковь Похвалы Богородицы и была приходской. Правда, строительство метро в этих местах в 1930-х гг. наглядно доказало невозможность прокладки подземного хода под Москвой-рекой при средневековых технических средствах. Однако и это утверждение было, в свою очередь, подвергнуто сомнению – подземный ход, ведущий от Берсеневки в сторону Москвы-реки, был найден в тех же 30-х гг., но в ту пору по ряду причин не обследован. Он был настолько узким, что обнаружившие его мальчишки, жильцы нового Дома на Набережной, не смогли пройти вглубь. Кроме того, находка надгробия опровергла знаменитое упоминание Н.М. Карамзина о том, что Малюта Скуратов был похоронен в Иосифо-Волоцком монастыре. Ведь Карамзин не знал об этой плите, и его версия, не подкрепленная позднейшими археологическими данными, опиралась на другие доказательства. Эта могильная плита не была обнаружена ранее, при строительстве храма Христа Спасителя и сносе соседней с ним Всехсвятской церкви в 1838 г., видимо, потому, что находилась в приделе рядом стоявшей церкви Похвалы, которую не тронули. В любом случае находка не опровергла старинную молву о Берсеневке. И если Малюта действительно жил в приходе церкви Похвалы на левом берегу реки, то мог ли он иметь собственную опричную или тайную «резиденцию» напротив? Те м более что подземный ход, видимо, был задуман не без веских к тому оснований. Из местных же церквей, связанных с этим «проклятым» местом и упоминаемых в старинных легендах, уцелела лишь Никольская церковь на Берсеневке. Приходится с грустью признать, что церковь Похвалы, сломанная большевиками в 1932 г. для строительства Дворца Советов, унесла с собой немало секретов русской истории.
Глава четвертая
Московская душа
О судьбе церкви Благовещения Божией Матери на Бережках близ Плющихи
В XIII–XVI вв. на высоком берегу Москвы-реки располагалась знаменитая Дорогомиловская слобода, получившая свое название потому, что приезжающие в нее путешественники благодарно именовали дорогу «милой» – она была большой, ровной и гладкой; по другой версии, название слободы связано с новгородскими или псковскими воеводами Дорогомиловичами, о которых упоминают новгородские летописи. Вплоть до XVIII в., начиная от нынешней улицы Плющихи и до Новодевичьего монастыря, вся местность именовалась Дорогомиловым. В конце XVI в. там поселились ямщики; подобно другим ямским слободам города, они образовали Дорогомиловскую ямскую слободу, а в XVII–XVIII вв. в районе слободы появились каменные церкви – в частности, Тихвинской Божией Матери – и был возведен участок Камер-Коллежского вала, а сама слобода понемногу заселялась служивым и ремесленным людом.
