Алексей Виноградов - Тайные битвы ХХ столетия
В 1927 г. зажатый в клещи финансового бойкота и едва не потерявший все свое состояние, Форд вынужден был капитулировать перед интернационалом банкиров и публично просить у него прощения за свои «оскорбления». Член этого интернационала и большой друг большевиков Арманд Хаммер посетил покаявшегося грешника и предложил ему в качестве подтверждения своей искренности поучаствовать в советской индустриализации. Форд знал, что это предложение носит характер приказа, ведь и он сам, и «душка Арманд» давно принадлежали к организации, где подобные приказы неукоснительно исполняются — ордену «вольных каменщиков». Сначала поставив десятки тысяч тракторов и другой техники «проклятым иудо-большевикам», а затем создав им первый завод-гигант, автомобильный король заслужил благодарность советского правительства, а американские масоны возвели его «за заслуги в области промышленности» в 1940 г. в высшую, 33-ю степень «братства». В нем состоял и Гувер, причем тоже имея высокую — 32-ю степень посвящения. И это обстоятельство только жестче обязывало его проводить в жизнь директивы ордена — даже наперекор собственным правым политическим воззрениям.
Таким образом, не столько Америка, сколько масонский орден и стоящая над ним узкая корпорация банкиров протягивали руку помощи большевикам. Эту могущественную группу так охарактеризовал мэр Нью-Йорка Джон Хайлан в речи 26 марта 1922 г.: «Настоящая угроза нашему государству — в невидимом правительстве, которое, подобно гигантскому спруту, простирает свои щупальца над нашим городом, штатом и нацией. Во главе этого спрута стоит маленькая группа банкирских домов… Эти могущественные интернациональные банкиры на самом деле управляют нашим правительством в своих эгоистических целях».
При поддержке американского капитала, технологии и специалистов были возведены Красноярский («Макки-компани», Кливленд), Магнитогорский и другие индустриальные гиганты, Днепрогэс («Купер энд компани»). После завоевания большевиками Кавказа в 1920–1921 гг. почти все нефтяные скважины долгое время бездействовали. Советы сами остались почти без топлива, не говоря уже о возможности экспорта. «Отсутствие оборудования не позволяет нам увеличить продукцию нефтяной промышленности собственными силами», — отмечала газета «Правда» в сентябре 1922 г. И тут из-за океана поспела помощь в лице фирмы «Интернэшнл Барнсдалл корпорейшн». Огромное количество техники, поставленное американцами, и их непосредственное руководство восстановлением промыслов привели к резкому росту нефтедобычи. Точно так же марганцевые месторождения в Грузии (которые до войны давали треть мирового экспорта этого полезного ископаемого) были возрождены и технически переоснащены благодаря американской «У.А. Гарриман и компани». Руководство обеих компаний, отмечает в своих исследованиях Э. Саттон, входило в масонский орден. Первую ближайшую цель в отношении России Уильям Гарриман сформулировал, выступая в середине 20-х годов на одном из собраний Ордена: «Гигантский русский рынок должен быть трансформирован в технологическую колонию, которая станет эксплуатироваться исключительно горстью могущественных американских финансистов и компаний, находящихся под их контролем».
Эта цель была достигнута, и Орден перешел к далеко идущим геополитическим планам. Он не только сделал красную угрозу явью, но и вооружил ее и поставил на ноги. (Разумеется, не прибегая к особой филантропии, но и не стремясь содрать с Советов сразу побольше, имея в виду не сиюминутную выгоду, а более дальний расчет. Впрочем, и большевики расплачивались с «проклятыми капиталистами» всего лишь награбленным добром ‑ реквизированными у «попов и буржуев» ценностями, «отмывая» их через дельцов вроде Арманда Хаммера).
Не случайно во время встречи в Москве 30 июня 1944 г. с Уильямом Гарриманом, ставшим к тому времени американским послом в СССР, Сталин, согласно отчету посла, «воздал должное за помощь, оказанную Соединенными Штатами советской промышленности до и во время войны. Он сказал, что около двух третей всех промышленных предприятий в Советском союзе были построены с помощью Соединенных Штатов или при их техническом содействии». Уже в наши дни Збигнев Бжезинский писал на основании материалов возглавлявшихся им Трехсторонней комиссии и американского Совета национальной безопасности, что по меньшей мере 95 процентов индустриальной инфраструктуры Советского Союза были созданы с американской помощью. А профессор Саттон считает, что остальная часть советской индустрии была построена английскими, немецкими, французскими, итальянскими, финскими, чешскими и японскими компаниями. Так, основная часть турбин для «стержня индустриализации» — плана ГОЭЛРО — поставлялась английской фирмой «Виккерс».
К индустриальной помощи добавлялись и немалые кредиты. В 1933 г. по избрании президентом США Рузвельт не только признал СССР, но и предоставил его пошатнувшейся от коллективизации экономике спасительную долларовую инъекцию. В начале 1936 г. другой западный лидер и франкмасон Леон Блюм добился от французского правительства выдачи Москве выгодного кредита в 800 млн. франков. Европейские газеты ясно намекали на то, что сам Блюм немало погрел на этой сделке руки. Его сын Робер был директором филиала фирмы «Вейлер» в СССР, и, по некоторым сведениям, часть займа пошла на покупку Советами авиационных моторов этой фирмы…
Между США и Россией тогда состоялся своеобразный «обмен кадрами». Революционеры, когда-то бежавшие в Америку из царской России, возвращались обратно. Сначала, в 1917 г., пожаловали «межрайонцы». За ними последовали другие. Только на одном пароходе «Бюффорд» в 1919 г. в Петроград прибыло 249 революционеров. (Символично, что в 1922 г. на двух пароходах из России были высланы уцелевшие при терроре остатки русской интеллигенции — Бердяев, Булгаков и др. Одна элита уступала место «элите» другой).
Большинство из них ранее не было большевиками (в основном это бундовцы, меньшевики, анархисты), но они быстро начали делать карьеру при Советской власти. Причем, как будто по некой договоренности, экс-американцы стали заполнять в основном торговые и финансовые учрежения. Например, бывший редактор нью-йоркской социалистической газеты «Форвардз» (на связь которой с Шиффом указывал французский резидент) Г. Вайнштейн стал начальником самого крупного, англо-американского, отдела Наркомата внешней торговли. Бывший чикагский анархист Владимир (Билл) Шатов занял кресло президента Ростовского промышленного банка. Борис Рейнштейн, в прошлом сотрудник той самой американской миссии Красного креста в России, стал советником Ленина по международным экономическим вопросам (устраивал деятельность совместных и концессионных предприятий).
А в Америку потянулись другие люди, многие из окружения Троцкого. История карьеры некоторых весьма любопытна. Так, Эфраим Склянский, скромный аптекарь, никогда не замеченный на ниве большевизма, почти сразу после революции, в возрасте 26 лет, становится заместителем Льва Давидовича по Реввоенсовету и часто и.о. председателя, пока Троцкий разъезжал в царском поезде по фронтам. В 1924 г. он стал начальником крупного треста, «по делам службы» уехал в Америку, где… утонул в озере.
Главным же доверенным человеком Троцкого по связям с Америкой был Людвиг Мартене ‑ весьма таинственная личность родом из Германии, «буржуазного происхождения». Он почти всю жизнь имел немецкое подданство[26]. Мартене недолго повертелся по торговым делам в Петербурге, где познакомился, между прочим, с Троцким и другими русскими революционерами. Помимо личных симпатий к ним, как утверждалось, на него действовали и другие стимулы: он работал на немецкую разведку, и по этой причине был выслан в 1907 г. из России. Переехав вскоре в Америку, неудавшийся агент преуспел на коммерческой ниве, став вице-президентом крупной компании «Вейнберг энд Познер». После большевистской революции Троцкий назначил его главой советской торговой миссии в Америке. «Красный немец» купил себе шикарный особняк и снял офис на Бродвее, 120.
9 марта 1920 г. семьсот полицейских оцепили огромное здание по указанному адресу и учинили обыск в его помещении на 17-м этаже. Выяснилось, что на других этажах того же небоскреба обитают корпорации и банки, ведущие коммерческие дела с Советами и тесно связанные между собой: «Дженерал Электрик», «Гаранти Траст», «Стандарт Ойл», «Чейз Бэнк» и др. Но чего так и не узнала полиция — это то, что она имела дело не с отдельными фирмами, а с могущественным масонским орденом, для которого не страшны были никакие санкции сил правопорядка.
Любопытно, что моргановская «Гаранти Траст» владела газетой «Метрополитэн», которая командировала в Россию Джона Рида, писавшего оттуда пробольшевистские корреспонденции, а затем опубликовавшего на деньги тех же банкиров книгу «Десять дней, которые потрясли мир». По очередном возвращении из России американская полиция педантично обыскивала каждый раз его и непременно находила при нем то инструкции Коминтерна, то копии подозрительных счетов, то просто драгоценности. Например, в одном из протоколов его задержания значилось, что у него обнаружили помимо микрофильма и довольно круглой суммы в долларах, марках и шведских кронах 102 бриллианта, предназначавшихся, по его признанию, Мартенсу.
