Сергей Ченнык - Альма

На тропу направлялась бригада Буа. Причем по первоначальному плану Боске артиллерия (1 батарея) должна была также подняться по этому склону.

Второй подъем виднелся в районе брода у разрушенной деревни и, по всей видимости, использовался местными жителями как проселочная дорога. Имея длину около 1000 метров по дну оврага, он, казалось, был проходим для артиллерии.

Это направление предоставлялось бригаде Отамара, с которой должны были двигаться сам Боске и его штаб. Считалось, что именно Отамар первым встретит русских перед своим фронтом и прикроет шедшего более сложным и трудным путем Буа.

ВРЕМЯ ТО ЖЕ, НО ТЕПЕРЬ РУССКИЕ: ПРОТИВНИК ЗАМЕЧЕН

Примерно в 9 часов, когда окончательно исчезли остатки утреннего тумана,{316} движение союзных войск замечают у Меншикова. Первое впечатление — удивление. Но совсем не потому, что враг движется вдоль моря в пустоту, в неприкрытое место, где совсем нет войск. Русским еще никогда не приходилось сталкиваться с таким странным построением. Привычные к виду больших батальонных «коробок», чины штаба ожидали появление плотных колонн. Вместо этого «…все войска их были развернуты; колонн мы не видели, что нам казалось загадочным».{317}

Кстати, ход мыслей правильный. Понять-то поняли, но выводов не сделали. Видно, стояли, смотрели, обсуждали и представляли, как навалится французский или английский батальон на русский, лязгнут штыки, замашут сабельками офицеры, грянет громовое «Ура!» — и пойдет русская сила крушить басурман. Потому, видно, и не хватило запаса мысли срочно принимать меры, перестраивать боевые порядки, хотя бы в ротные колонны, отводя за ближайшие складки местности и отправляя к стрелками всех оставшихся в строю штуцерных. Делать хоть что-нибудь, но не ждать врага как цели на мишенном поле. Не сделали ничего. Надеялись на слабый дух противника, на геройский дух своих войск, на славный русский штык, в конце концов.

Увы, через несколько часов случилось то, что и должно было случиться.

«Но вышло не то, что мы ожидали: англо-французы и не думали о нашем штыке, да и свои штыки отомкнули, возлагая, и весьма справедливо, всю надежду на огонь».{318}

Не хочу ни на йоту оправдывать русских генералов. Что толку — других на Альме всё равно не было. И поддерживать вой голосов, что русская военная мысль была отсталой, тоже не собираюсь. Просто забыли в императорской армии на Альме те уроки, которые когда-то делали ее грозной силой. Ничего нового на самом деле французы не демонстрировали: ёще Суворов успешно применял трехшереножный строй батальонов, упирая на огонь в сочетании с движением.

Через час у Кирьякова появляется адъютант, посланный от Меншикова: «Враг приближается!»

Это замечает стоящий в строю полка ротный командир Тарутинского егерского полка Ходасевич: «Около 11 часов утра мы смогли разглядеть

колонны союзных армий, продвигавшиеся в великолепном порядке, с развевающимися знаменами, дробью барабанов и музыкой полковых оркестров, как на военном смотре. Вскоре после этого адъютант князя прогалопировал за нашим батальоном к генералу с информацией, что враг выдвинулся против нашего левого фланга».{319}

В 11.30 все войска находятся в движении.{320} Волнуются все. Среди французских пехотинцев и артиллеристов нарастает характерное для неопределенности ожидания боя напряжение.

Занавес поднят. Спектакль начинается…

КАК БОСКЕ ВЫХОДИЛ НА ПЛАТО

«Кажется, эти господа не хотят с нами драться».

ЮЖНЫЙ БЕРЕГ р. АЛЬМЫ. 8 (20) СЕНТЯБРЯ 1854 г.

ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 11 ЧАСОВ ДНЯ.

Подъем

Удивив союзников началом кампании, русские не переставали делать это и в ее продолжении. Утром 20 сентября над Альмой стояла тишина, насторожившая многоопытного африканского ветерана Боске. Не меньше молчания французов настораживало безмятежное бездействие союзников. Наконец пришло донесение, что шевеление в английском лагере превращается в движение.

Измотавший себя ожиданием Боске моментально отдал бригадам приказ развернуть цепь из легкой пехоты и под ее завесой двинул свои батальоны вперед, переместившись с адъютантами к бригадному генералу Отамару. Его бригада шла к тропинке, пролегавшей в хорошо заметном овраге. Одновременно Буа, имея в тылу турок, повел бригаду к песчаной отмели в устье Алмы.

По приказу Боске 3-й батальон пеших егерей и 1-й батальон 3-го полка зуавов выдвинулись к виноградникам на северном берегу Альмы. Полагая, что русские заняли разрушенную деревню Улюкул (Луккул), вблизи тропы, ведущей на высоты, генерал приказал батальону зуавов осмотреть участок от моря до деревни и прилегающие сады.

Русских там не оказалось, ближайшие их стрелки находились в Альматамке и восточнее его: «стрелки наши рассыпаны были по садам и виноградникам, а перестрелка не начиналась».{321} Западнее Альматамака русских солдат не было.{322} Кажется, офицер корвета «Роланд» не ошибся.

Удивленный столь странным развитием событий, Боске не верил в происходящее. Он с трудом сдерживал эмоции, надеясь, что это не удача, а очередной подвох коварных врагов, которые, не встретив его солдат огнем на пляже Каламитского залива, не делали этого и сейчас, явно заманивая французов в какую-то хитроумную западню.

Но для того, чтобы окончательно убедиться в увиденном, командир 2-й дивизии приказал зуавам осмотреть разрушенную деревню вблизи дорожки, по которой французы могли взобраться на высоты.

Можно представить их удивление, когда и там не обнаружили русских. На французских пехотинцев, шедших настороже по узким улочкам татарской деревни, глядели только пустые глазницы окон, обчищенных мародерами, покинутых жителями домов. Стрелки заходили во дворы, осматривали дома и постройки. Никого.

Боске, перешедший Альму по броду у устья, и его офицеры ожидали, что вот-вот раздадутся выстрелы, и были удивлены, увидев цепи солдат, которые полковник Табурьеш выводил на южную окраину села.{323}

Идиллия продолжалась. Выйдя из аула, стрелки, успевшие обчистить и без того разреженные русскими хозяйские сады, оказались на берегу Альмы, где с удовольствием убедились, что могут не только наполнить свои фляги свежей чистой водой, но и перейти через поток вполне комфортно: прямо перед ними был брод и даже небольшой деревянный мостик, в котором, впрочем, большой нужды не было. Война не предвиделась, а увлекательное приключение продолжалось.

К реке сразу выдвинулась вся бригада. Генерал Отамар немедленно начал перебрасывать батальоны на южный берег. Вот тут и прозвучала знаменитая фраза, сказанная Боске окружавшим офицерам штаба: «Эти господа решительно не хотят драться».

Зуавы 1-го батальона 3-го полка вышли из деревни и, не ожидая распоряжений свыше, двинулись вперед. Герен говорит, что это стало неожиданностью даже для видавшего виды Боске. Зуавы без всякой команды перешли реку и быстро поднялись на вершину плато.

Порыв порывом, но реалии дали о себе знать скоро. Возникли трудности у Буа. Дно, казалось, неглубокой реки, оказалось заиленным. Колеса пушек и орудийных ящиков по оси вязли в иле, и никакими усилиями расчетов их не удавалось сдвинуть с места. К тому же уменьшенное число лошадей в упряжках было не в силах тащить все глубже уходившие в слякоть пушки. Примчавшийся к не на шутку встревоженному Буа Боске, посовещавшись с командиром бригады и начальником артиллерии 2-й дивизии полковником Барралем, принял единственно верное решение. Чтобы не оставить бригаду без орудий, он направил пушки к бригаде Отамара, рассчитывая, что они, если понадобятся, подойдут к Буа, через район Альматмакского маяка. Ему оставалось лишь молить Бога, чтоб русские не перекрыли этот подъем.

Для ускорения движения батарей, Боске приказал саперной роте капитана Роле подойти и подготовить скаты реки, оборудовав на них пологие спуски.{324} Барраль, едва дождавшись окончания работы саперов, тут же направил капитана Фавье с его 6-ю пушками вслед за пехотой.