Дмитрий Володихин - Воеводы Ивана Грозного

Так и жили из года в год.

Пока не пали Казань, Астрахань, Ногайская орда и Крым. И как только сворачивали шею очередному хищнику, легче делалось и свободнее всему «христьянству», как тогда говорили, смешивая православный народ с крестьянами-землепашцами.

Государевы большие воеводы, пробывшие несколько лет на «линии фронта», узнавали характер и привычки противника.

Обычно татары приходили не для «прямого дела», они избегали лобового столкновения с основными силами русских. Их больше интересовало ограбление городов и уездов, а потом — безнаказанный отход с «полоном». Но бывали случаи, когда степной враг решался на генеральное сражение. В некоторых случаях сама величина атакующей орды укрепляла желание ее вождя силой прорвать оборону на Оке, дотянуться до самых богатых, давно не грабленных уездов Московского государства, а то и до русской столицы. Иногда и сами русские воеводы глубоко заходили на территорию, которую неприятель считал своей. Или, иначе, сам ход боевых действий мог привести к неизбежности открытого боя.

Поэтому полки, шедшие из центра, могли в любой момент вступить в бой с сильным врагом. Их поражение означало одно: теперь единственной линией обороны становится московская крепостная стена. Обычно им удавалось одним своим движением отогнать татар. Чаще всего осада какого-нибудь окраинного городка в заокских далях кончалась в тот момент, когда татары узнавали о приближении «государевых больших воевод». Русским командирам оставалось дать бой легким отрядам врага, задержавшимся в разбое у соседних сел, да гнать вражеский арьергард, стараясь отбить «полон», уводимый в степь. Но это — чаще всего. А раз в несколько лет все-таки происходило жестокое столкновение лоб в лоб. Тогда дрались до смерти, на уничтожение, не щадя ни себя, ни врага. Надеяться в таких случаях можно было только на себя, да еще на Бога.

Вот чем был русский Юг в XVI и XVII веках.

Вот каким его увидел Семён Иванович в 30-х гг.

Первый раз он наблюдал врага в том же году, когда получил воеводское назначение. Август — сентябрь 1533-го застал его вторым воеводой на Туле. Тогда крымцы «с многими людьми» разоряли Рязанщину.

Минул год, и опять татары — азовцы и крымцы — появились на Рязанской земле. Ока делает здесь два поворота, кладя широкие петли в южном направлении. Тянутся к югу реки Проня и Цна, но течение их таково, что дорогу захватчикам они не перегораживают. И весь окский «угол» далеко выдается к юго-востоку, представляя собой окраину державы. В силу подобного расположения Рязанщина в течение столетий служила идеальной мишенью для татарских набегов.

В 1534 г. Семён Иванович стоял на Рязани воеводой «за городом», т. е. с войском, предназначенным для разведки и отбивания легких татарских отрядов. Имея незначительные силы, князь бросился на врага, надеясь смелостью своих действий отпугнуть его. Маневр удался. Ударив по татарам на реке Проне, воевода опрокинул их, многих положил на месте, да еще в Москву отправил 53 пленника.

Первая победа!

В ту пору великий князь московский еще не вышел из младенческого возраста, и за него правила мать — регентша Елена Глинская. С удивлением великая княгиня вглядывалась в лицо молодого воеводы, жалуя его от имени сынишки. До сей поры Семёна Ивановича никто не знал. Мудрено ли! Ему едва исполнилось 24 года.

Теперь узнали.

Позднее князь все так же несет службу «на берегу» в небольших чинах.

Осенью 1539 г. происходит новая его встреча со «старыми знакомыми» — крымцами, явившимися на Русь. Крымский царевич Имин явился в конце октября «на Каширские места» с сильным отрядом. От Рязани двинулся им наперерез Семён Иванович, как видно, уже уходивший с «боевого дежурства». Ему удалось захватить «языков». Не зная, какими силами располагает русский воевода, татары почли за благо отступить, не взяв «полона». По словам летописца, не столько силой, сколько «Божьим страхом» Имин и его люди «дрогнули и пошли прочь от украйны великого князя».

Еще один успех в послужном списке молодого воеводы.

И в конце 1539-го (то ли в первой половине 1540-го) он уже командует небольшой армией из трех полков на Рязани.

До сих пор у Семёна Ивановича была дюжинная карьера. Пять воеводских назначений, из них два в ранге первого лица. Победы принесли ему очевидное возвышение — командование трехполковой ратью, но это могло быть и частным случаем. Бог весть, сумел бы он удержаться на этом уровне, или нет.

До того весь рисунок служб князя Микулинского напоминал первые шаги того же Дмитрия Ивановича Хворостинина. Ничего блестящего в начале командирской деятельности, много трудной работы и второстепенных постов в ее середине… Такое же будущее ждало, по всей вероятности, и Семёна Ивановича. Боевые успехи, как и в биографии Хворостинина, время от времени незначительно повышали бы его статус. Да, так бы все и было… если бы не одно обстоятельство, враз переменившее его судьбу.

Как раз около 1540 г. умер его старший родич, князь Василий Андреевич Микулинский. И на молодого полководца свалилось наследство, моментально сделавшее его персоной богатой и влиятельной. Ему достался титул Микулинского князя, вассалы и сам город, где Семён Иванович оказывался полновластным владыкой. Почти что удельным князем давних времен, хотя и на службе у государя московского.

Теперь перед тридцатилетним военачальником открылись возможности для совсем другой карьеры.

И он ими блистательно воспользовался.

Еще один год спустя произошло то самое прямое столкновение, от которого никогда не были застрахованы воеводы на русском юге.

Август 1541-го князь Семен Иванович Пунков-Микулинский встретил первым воеводой в Зарайске. Или, как говаривали в старину, «у Николы Заразского». Крымский хан Сагиб-Гирей явился с большим войском к побережью Оки.

На Москве в ту пору было смутно. Великая княгиня Елена скончалась еще в 1538 г. У подножия трона, занятого маленьким мальчиком, воцарилось боярское правление. Придворные партии вырывали друг у друга кормило власти.

Но в ту пору наша политическая элита — бояре, князья, семейства больших московских дворян — крепко держала в своих руках судьбу страны. Затевая междоусобные свары, ни во что не ставя государя-отрока, она все же с полным единодушием выходила в поле, когда требовалось отбить от ворот Руси опасного неприятеля. Московское государство управлялось очень гордой и очень амбициозной, но притом еще и очень ответственной элитой. Это были сильные духом люди…

Русская сторожа передала разведывательные данные: сам крымский хан явился со своими людьми, царевичем Имином, при поддержке ногайцев, турецкого отряда, с мощной артиллерией и наемными стрелками из пищалей. Всего — более 100 000 бойцов. Замышлялось большое нашествие, вроде новой Батыевой рати! Эти сведения шли через Зарайск, т. е. через князя Микулинского, и вызвали общий сбор всех вооруженных сил Московского государства. В столице по-настоящему встревожились за южный рубеж. Но даже при самой скорой скачке от Зарайска до Москвы — неближний свет, а потом еще из Москвы в разные города… И где появятся крымцы? В спешном порядке прикрывались разные направления, от Пахры до Владимирщины и даже Мещёры. На всякий случай готовились к осаде в самой столице. Бояре думали даже вывезти государя из города, но митрополит Иоасаф отсоветовал. Москва во главе с освященным собором и самим митрополитам молилась у своих святынь о «избавлении от нахождения иноплеменников». А ратные люди расставляли орудия по стенам, ставили по улицам надолбы, расписывали караульные команды.

Фрагмент западной стороны зарайского кремля

Передовой отряд крымцев ударил на городок Осетр близ Зарайска[73]. Тамошний воевода Назар Глебов неожиданно напал на татар с частью гарнизона и вооруженными горожанами, когда враг входил на городские посады. Потеряв девятерых бойцов пленными, крымский авангард бесславно откатился.

Вскоре Сагиб-Гирей вышел со всей ордой к Оке напротив Ростиславля. Ему противостояла армия князя Дмитрия Бельского, базировавшаяся на Коломну. Русские полки самым скорым ходом двинулись к Ростиславлю, намереваясь защищать от татар переправы. Гарнизоны близких крепостей снимались для содействия основным силам. Пошел на неприятеля и Микулинский с маленьким зарайским отрядом.

Ядро боевых сил Бельского с гарантией не успевало занять окские переправы, к которым вышел Сагиб-Гирей. Но маленький передовой полк — успевал. И, значит, ему оставалось намертво вцепиться в переправы, отбивая татар, пока не явится подкрепление. Полковой воевода князь Иван Пронский-Турунтай знал, во что ему станет сражение с превосходящим по численности противником.