Лев Вершинин - «Бежали храбрые грузины». Неприукрашенная история Грузии
Развязка наступила быстро. В Исфахане крайне рассердились. Но, видимо, не сочли случившееся чем-то серьезным, поскольку войск посылать не стали, ограничившись распоряжением хану Гянджи подавить мятеж в соседнем остане. Что его высочество без особого труда (возможно, после пары-тройки небольших стычек) и сделал, быстро установив контроль над неспокойным регионом («пришел, и правил и держал Кахети»). Правда, источник добавляет еще и что он «в страхе не дерзнул войти в нее, но стал лагерем на берегу Алазани», но, учитывая, что Алазанская долина как раз Кахети и есть, приходится признать, что автор выдает желаемое за действительное. То же самое и относительно судьбы лидеров движения. Нынешние исследователи полагают, что вали Шахнавазу «по приказу разъяренного шаха пришлось казнить Заала Эристави, а Шалва, Элизбар и Бидзина сами явились к шаху, чтобы отвести от страны возможное карательное нашествие». Однако, по свидетельству агиографа, все было несколько иначе: старого Заала из Арагви, например, по предложению (но не приказу) вали зарезали собственные племянники, а трое главных зачинщиков никуда с повинной не являлись, напротив, пытались укрыться и пересидеть опасное время. Но были, опять же по приказу вали, арестованы и отправлены в Иран, где шах Аббас II выдал их на суд родственникам убитых во время мятежа туркмен. Далее было как всегда, примерно как в «Мученичестве Святого Князя Михаила Ярославича». Всем троим предложили принять ислам, все трое отказались, после чего 18 сентября 1662 года Элизбара и Шалву просто, без затей, обезглавили, а вот Бидзину мучили долго и тщательно, в полном смысле слова разрезая заживо на куски. Почему так, сказать трудно, – то ли как идеолога выступления, то ли пытаясь узнать какие-то важные подробности. Скажем, не причастен ли к мятежу вали Шахнаваз (чему нет подтверждений, но чего и нельзя отрицать напрочь, учитывая традиционные виды правителей Картли на Кахети). Бидзина, впрочем, умер героем, ничего, кроме хвалы Христу так и не произнеся.
Прагматики
Как бы то ни было, главные купоны по итогам событий состриг вали Шахнаваз. Одним махом избавившись от слишком самостоятельных «герцогов» (новые ксанские князья были ему всем обязаны и стояли по струнке, а арагвинское владение он вообще подмял под себя) и засвидетельствовав абсолютную лояльность Исфахану, он в итоге получил статус «смотрящего» и по Кахети. Настолько усилившись в итоге, что даже начал вести нечто похожее на самостоятельную внешнюю политику, усадив на престол Имерети своего младшего сына Арчила. Что, естественно, взбесило Стамбул, обеспокоило Исфахан, вовсе не желавший войны с турками из-за сумасбродств своего наместника, и молодому царю пришлось возвращаться к папе. Шахнаваза, правда, особо не наказали, разве что вскоре опять разделили остан, оставив ему только Картли. Кахети же отдали все тому же Арчилу, по такому случаю срочно сделавшемуся Шах-Назар-ханом и – чтобы местная знать не очень бурчала на предмет, что, дескать, картлийцы понаехали, – женившемуся на внучке Теймураза.
Правил он очень успешно, взяв за пример Ростом-хана, который его многому научил. Сумел, не запрашивая помощи у персов, прогнать даже повадившихся грабить край лезгин. Отец Шахнаваз им гордился, персы не могли нахвалиться, а население начало понемногу возвращаться в деревни и города, восстановление которых было первой заботой молодого вали. В связи с чем не особо удивляет, что когда из России с неплохими деньгами явился полузабытый в стране Ираклий, внук Теймураза, его никто не поддержал и бедолаге пришлось возвращаться на север, не без труда избежав плена. Впрочем, Москва не бросила царевича, ставшего за долгие годы для нее своим. После специальных переговоров на эту тему Ираклий получил разрешение приехать в Исфахан на смотрины, а там, мол, будем посмотреть. Что стало причиной скандала в благородном семействе. Шах-Назар-хан обиделся на отца, по его мнению, не использовавшего все связи для нейтрализации конкурента, бросил остан и уехал в Имерети, надеясь половить рыбку в мутной тамошней воде, а отвечать за самовольство сына пришлось старому Шахнавазу, которого вызвали для объяснений ко двору шаха. Впрочем, до Исфахана вали так и не доехал, и был, в соответствии с последней волей, похоронен в священном Куме (что, кстати, очень неплохо иллюстрирует мнение нынешних грузинских историков о «притворности» принятия Багратионами ислама). На пост вали остана Картли заступил его старший сын Шахнаваз II, некогда крещенный Георгием, а потому в грузинской традиции известный под именем Георгия XI, оставшийся же без руководства остан Кахети был передан в совместное управление азербайджанским ханам.
Шахнаваз II, насколько можно судить, был мужик храбрый, упрямый, но, так сказать, чересчур военный. Главную свою задачу он видел в том, чтобы, во-первых, помочь братишке Шах-Назару не мытьем, так катаньем усесться на престол Имерети, а во-вторых, вернуть себе кахетинский остан. Почему некоторые нынешние историки именуют это «попытками всеми мерами сбросить иранское иго», я, честно говоря, понять не в силах, и само иранское иго явно так не считало, но все же отношения с Турцией такая инициатива на местах портила сильно, к тому же азербайджанские ханы ежегодно плакались Исфахану на беспредел коллеги Шахнаваза ибн Шахнаваза. Так что в конце концов шах в 1688-м освободил товарища от занимаемой должности картлийского вали, прислав на замену Назарали-хана, бывшего Ираклия, имевшего блестящие рекомендации дружественной России. Выбор был и хорош, и плох. С одной стороны, Назарали-хан, всю жизнь проживший если не в Москве, то в Исфахане, да еще и кахетинец, ничего лишнего себе позволять не собирался, с другой, однако, в Тбилиси он был, так сказать, дважды чужим. Так что в остане началась форменная «война местного значения» между его персидской охраной и сторонниками «законного, нашего вали» Шахнаваза II. И длились эти не кровавые, но разорительные игры года четыре, пока шах не приказал смутьяну немедленно явиться на ковер.
Что тот, как лояльный подданный, и сделал, получив от главы государства втык без занесения, прощение и высокое назначение в армию, действующую на афганской границе, где воевал так удачно и храбро, что в 1703-м новый шах вернул ему титул вали картлийского остана. Однако домой не отпустил, велев назначить наместника, а сам Шахнаваз II, как ценный и необходимый кадр, получил пост губернатора ключевой провинции Кандагар и командующего войсками афганского фронта. Назарали же хан был переназначен на пост вали вновь учрежденного кахетинского остана. Однако, учитывая полную профнепригодность его на исторической родине, специфику которой сей профессиональный эмигрант так и не усвоил, его также отозвали в Иран, где назначили руководителем личной канцелярии главы государства. С чем он справлялся на зависть каждому, а правителем остана, как и в Картли, стал наместник, сын вали Имам-Кули-хан, в Москве бывший Давидом, более или менее разбиравшийся в делах региона. В общем, все расселись по своим местам и занялись своими делами. И всем стало хорошо.
Глава XIII. Симбионты
Ученик чародея
К началу XVIII века картлийский и даже кахетинский останы Ирана более или менее пришли в себя. Убедившись, что с мятежами покончено, Исфахан сменил кнут на пряник, и едва ли будет ошибкой сказать, что главной задачей вали из рода Багратионов в это время стало добиться повышения статуса управляемых территорий до уровня нормальных вассальных ханств. Учитывая дела минувшие, было это не так просто. Центральное правительство осторожничало. Шанс на карьеру имели, как уже было сказано, только мусульмане. При этом, судя по всему, истовость веры сюзерена не сильно заботила, обращение носило в основном формальный характер (типа как в позднем СССР, где для вступления в партию следовало, объявив себя атеистом, не очень напоказ ходить в церковь). Однако даже зафиксировавших таким образом лояльность и удостоенных производства в вали домой не отпускали. Они оставались при шахском дворе, получали высокие чины и богатое жалованье, короче говоря, становились храбрыми персидскими полководцами, умелыми персидскими министрами и распорядительными губернаторами, а останами правили наместники, обычно братья или сыновья. Нет нужды ни излагать подробности довольно-таки однообразных интриг, ни перечислять поименно всех этих многочисленных али-кули, назар-кули и шахнавазов, добрых шиитов и верных подданных шаха, а вот о ком следует сказать особо, так это о картлийском наместнике Вахтанге, племяннике героически погибшего в Афганистане вали Шахнаваза II.
В отличие от подавляющего большинства родственников этот царевич был личностью крупной, яркой, к тому же принципиальной, рассматривавшей вопрос вероисповедания не как пустую формальность. Что, в общем, не удивляет, – его воспитателем был крупный мыслитель Сулхан-Саба Орбелиани, мудрец, слывший чуть ли не чародеем, человек широких взглядов, один из очень немногих деятелей того времени, считавший подчинение грузинских земель Ирану чем-то неестественным и всерьез задумывавшийся о восстановлении полной независимости. Как бы то ни было, руководил останом Вахтанг очень успешно. Укрепил совсем запаршивевшую за полвека православную церковь, протолкнув в католикосы своего брата Доменти, что сразу повысило его авторитет в «низах», к вере относившихся куда серьезнее, чем «верхи». Навел порядок в финансовой сфере, порадовав Исфахан регулярной, без напоминаний, выплатой налогов, а под сурдинку добившись разрешения набрать небольшую постоянную «охрану», и с ее помощью прижал к ногтю «герцогов» Арагви и Ксани, а также даже немножко горцев. При этом присланных из Ирана офицеров перевел на второстепенные должности, заменив своими людьми, но аккуратно и с таким уважением, что они даже не жаловались, а Исфахан, соответственно, не обратил внимания. А еще реформировал законодательство («Судебник царевича Вахтанга» – это уже, скажу я вам, почти Европа века этак XVI) и, вы не поверите, выписал из Валахии типографов, наладив в Картли самое настоящее книгопечатание. За три года в свет вышло аж 14 книг – 11 духовного содержания, 2 учебника и, натурально, «Витязь в тигровой шкуре», причем последнюю книгу редактировал лично наместник.
