Ярослав Голованов - Правда о программе Apollo
Летом 1970 года Нейл Армстронг был гостем Советского Союза. Он участвовал в работе научного конгресса по проблемам космонавтики в Ленинграде, был принят в Москве президентом Академии наук, встречался с советскими космонавтами в Звездном городке.
Полет «Аполлона-11» окончился уже давно. Жизнь его экипажа продолжается, впрочем, конечно, и у полета этого было очень интересное продолжение. Но в июле 1969 года программа «Аполлон» достигла своего апогея. Сверкающие точки последующих побед лежат уже на кривой, которая тянется вниз. Эти новые экспедиции пополнили запасы лунных камней, увеличили опыт руководителей полетов, укрепили уверенность инженеров в технике, убедили соотечественников и весь мир в смелости и отваге членов экипажей «Аполлона». Для каждого из них эти экспедиции стали главным событием их жизни, во многом определившим их дальнейшую судьбу. Но, мне кажется, все эти дерзкие и опасные путешествия были уже не нужны. Да иначе и не могло случиться, если целью программы был лишь след на Луне, если это была лишь «программа престижа», как писали в США.
Глава VII
Теперь, когда цель достигнута
Цель достигнута!
Но как странно звучит августовский, «праздничный», отчет НАСА: «В момент величайшего триумфа космическая программа США переживает критический период». Теперь, когда все так отлично складывалось, оказалось, что все совсем не так хорошо, как хотелось бы.
Страна не могла и не хотела жить взвинченной космическим допингом. Опросы общественного мнения, проделанные институтами Гэллапа и Харриса в 1969 году, показали, что примерно половина американцев не видит смысла в продолжении лунных экспедиций. Конечно, Америка волновалась за жизнь двух парней на Луне. Но она не могла заставить себя волноваться за них больше, чем за тысячи своих сыновей, брошенных как раз в те же годы в джунгли Вьетнама. И если лунные пустыни были равнодушны к тем, двоим, то земные леса Юго-Восточной Азии были явно враждебны к тем, тысячам.
Звездный флаг на распорке (ветра-то нет) в Море Спокойствия не вызывал той бури патриотических чувств, того единства нации, на которые рассчитывали идеологи «Аполлона». Студенческие волнения в крупнейших университетах, походы бедноты, волна негритянских демонстраций — все эти горячие, насущные, земные проблемы, которыми жила страна, трудно было подменить холодным покоем лунных пейзажей или пусть даже жаркими спорами о вулканическом или метеоритном происхождении кратеров. Не до Луны было людям.
Демонстрация технического чуда, грандиозное заатмосферное шоу внутренних проблем страны решить не могли, напротив — совершенство лунной экспедиции лишь оттеняло многие несовершенства, о которых в те годы много и горячо говорили в Америке.
— Мы имеем полное право гордиться, — утверждал сенатор Проксмайр. — Однако мы обязаны извлечь необходимые уроки из этого достижения. Нам совершенно необходимо совершить иного рода чудо — спасти наши города от упадка и страха, дать медицинскую помощь больным, престарелым и бедным и — что более всего важно — освободиться от груза беспрерывно растущих военных расходов... Как уравновесить сундуком с лунными булыжниками груз национальных проблем? Ответ на этот вопрос искала вся американская пресса после возвращения «Аполлона-11». Но вместо ответа находила лишь новые вопросы, примерно такие, какой задавала балтиморская «Сан»: «Чем Соединенные Штаты смогут более выразительно продемонстрировать миру свой образ жизни — осуществлением посадки человека на Луну или решением проблемы преступности?»
Увы, это были не новые вопросы. Они существовали, когда еще не существовал «Аполлон». Еще накануне полета экипажа Фрэнка Бормана «Нью-Йорк таймс» писала: «На пороге новых успехов в покорении космоса НАСА стоит перед обескураживающим фактом отсутствия у американцев интереса к освоению Луны и растущим нежеланием конгресса ассигновать прежние суммы на космические исследования. Война во Вьетнаме, бедность внутри страны, волнения и беспорядки в городах отодвинули программу исследования космического пространства на второй план».
Иными словами, мы можем провести некую печальную аналогию с нашим собственным отношением к космонавтике в конце 90-х годов. Разруха в экономике, обнищание населения, угроза голода и холода, межнациональная рознь и непрекращающиеся политические споры — как в этой обстановке убедить народ в необходимости продолжать космические исследования, но именно исследования, а не гонку престижа, не подарочную лотерею для бывших «соцбратьев», а нечто действительно нужное, полезное, ускоряющее прогресс экономики.
Однако не будем отвлекаться. Это уже другая тема, а наш рассказ — история программы «Аполлон».
Посадка «Аполлона-11» на Луну стала определенным рубежом для многих энтузиастов этой программы. Вскоре из НАСА ушли руководители программы Самюэль Филлипс и Джордж Мюллер, многие астронавты двух первых наборов, сменилось руководство некоторых космических центров. Помимо добровольного ухода из космонавтики, для многих специалистов все четче вырисовывалась перспектива ухода принудительного, поскольку дела с финансированием программы шли все хуже и хуже.
В свое время Роберт Годдард ужаснулся, когда ему сказали, что ракета, способная достичь Луны, будет стоить «целый миллион долларов». Сейчас все ужасались 24 миллиардам. Достигнув своего пика в 1966 году — 5,9 миллиарда долларов, — бюджет НАСА уже на следующий год уменьшился до 4,7 миллиарда и покатился вниз, как снежная лавина, сбивая на своем пути договоры, контракты, заказы и благополучие сотен тысяч людей.
Газеты цитировали слова одного крупного промышленника, который сказал, что «настроения, царящие в конгрессе в связи с космической программой, лучше всего выразить словами «растущее утомление». В августе 1968 года НАСА в течение одной недели приняло два постановления о сокращении ассигнований. В феврале 1969 года президент Р. Никсон снова распорядился изыскать средства за счет сокращений расходов на космическую программу. Помощник президента по вопросам науки доктор Ли Дабридж попросил НАСА подготовить «доклад о возможном сокращении расходов по некоторым конкретным разделам нашей космической программы». В апреле бюджет НАСА был сокращен на 45 миллионов долларов. Программа научных и технических исследований в области космонавтики была урезана на 13 миллионов долларов.
— Я думаю, что бюджет может быть сокращен, — заявил лидер демократического большинства в сенате Майк Мэнсфилд еще до полета «Аполлона-11». — Я не считаю, что нам следует вести гонку за высадку на Луну с русскими или с кем бы то ни было еще...
В сентябре 1969 года, когда экипаж «Аполлона-11» совершал свое блицтурне по миру, в сенате еще говорят, что на Луне побывает десять экспедиций. Но уже в январе 1970 года начинают поговаривать о том, что лунную программу можно урезать, а интервалы между запусками увеличить. Эти голоса становятся все громче, когда месяц спустя президент Р.Никсон предложил урезать расходы на космос еще на 500 миллионов долларов. НАСА объявило, что отныне «Аполлоны» будут стартовать только два раза в год. (Тогда как в прошлом году они стартовали четыре раза.)
Дело шло к ситуации кризисной. Ведь цифры в бюджете были не абстрактны. Они означали сокращение еще 50 тысяч рабочих и служащих НАСА. Из них 16 тысяч человек оставались без работы в Калифорнии, 11 тысяч — в промышленных районах северо-востока. «Гайку закрутили в последний раз», — успокаивал своих коллег Томас Пейн. Он ошибся: все годы существования программы «Аполлон» гайки продолжали закручивать. Производство ракет «Сатурн-5» было прекращено. Никто уже не мечтал о десяти экспедициях на Луну...
В начале 1969 года доктор Мюллер заявил, что, если дела и дальше пойдут таким образом, бюджет «через три года заставит НАСА отказаться от пилотируемых космических полетов». Мюллер был прав: через три года так и случилось. Теперь уже не говорили о «космическом буме». Подобно тому, как десять лет назад планировался подъем, теперь планировался спад.
После того как были закончены работы по ракете «Сатурн-5», кончилось и процветание Хантсвилла.
— Может быть, это будет для вас неожиданностью, — говорил Вернер фон Браун корреспонденту журнала «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт», — но на протяжении последних двух лет моя деятельность в Центре им. Маршалла в основном сводится к выполнению приказов о ликвидации промышленных объектов, построенных нами на деньги налогоплательщиков, причем на немалые деньги. Создается впечатление, что единственная цель состоит в том, чтобы не оставить в 1972 году ничего из того, что создано... Пора кончать с периодическими подъемами и спадами. Нужно планировать на долгие годы вперед...
В 1968 году в Хантсвилле 700 сотрудников получили уведомления о временном увольнении. Еще три года назад городу Слайделлу в Луизиане предсказывали непомерный рост с 11 до 70 тысяч человек. Но он превратился в «город-спальню» для Нового Орлеана, вымирающий днем. На ракетном полигоне в Эверглейдсе, создание которого обошлось в 20 миллионов долларов, осталось несколько сторожей, воюющих со змеями и крокодилами. Тот самый полигон в лесной глуши штата Миссисипи, ради которого вырубались сосновые боры и строительство которого обошлось НАСА в 400 миллионов долларов, переходил на военную тематику. Главный подрядчик в постройке космических кораблей — гигантский завод в Дауни (Калифорния) — сократил три тысячи человек, и представитель дирекции «Норт-америкэн Рокуэлл» сообщил, что и в будущем «число наших сотрудников, занятых в проекте «Аполлон», как мы полагаем, будет сокращаться еще быстрее». В половину сократила свои штаты компания «Рокетдайн», 400 человек остались без работы в компании «Томпсон-Рамо-Вулдридж системс», тысячу человек уволила «Хьюз Эйркрафт компани», пятнадцать тысяч — «Аэроджет-дженерал». Если в 1966 году в выполнении космических программ были заняты 77 400 технических специалистов и ученых, то к 1968 году их осталось 64 000, от 80 тысяч строительных рабочих — 15 тысяч. На заводе «Мичуд», о котором мы рассказывали раньше, производственные мощности позволяли изготовлять шесть первых ступеней ракеты «Сатурн-5» в год. Но к 1968 году было приказано сократить производство до двух экземпляров каждой из ракет.
