Метафизика столицы. В двух книгах: Две Москвы. Облюбование Москвы - Рустам Эврикович Рахматуллин
Наглядна и «отставка» Таганского холма, либо его готовность делать оппозицию. Высотка на Котельнической набережной одновременно сменила, зачеркнула и возвысила его.
Лишь полотно степи, Замоскворечье, подбито к точке водного начала без отличия от боровицкого. Русские города на высотах любят принять степную или луговую даль заречья за море суши, столь уместное у древней пристани Москвы.
Ногайский луг
Но и ордынская, степная тема не оставляет Замоскворечье против устья Яузы. Никола Заяицкий, как предполагают, значит пришедший из-за реки Яик (Урал); образ считается утраченным. Но вот предположение в копилку положительной науки (к нему была близка московская молва, сто лет назад записанная краеведом Иваном Кондратьевым). В Замоскворечье ниже по реке существовал Великий луг, дальняя часть которого звалась Ногайским. Там союзные Москве ногаи торговали табунами, а сами постепенно расселялись в ближней половине, в кварталах нынешних Татарских улиц, близ «Исторической» мечети. Ногайскую орду иначе называли Заяицкой. Тогда определение Никольской церкви может быть урочищным. Она стоит заставкой и углом степного клина подле московской пристани и самого Кремля.
Дочерью «князя Заяицкого», то есть хана Ногайского, называет «Казанская история» XVI века царицу Сююмбике. В структуре яузского средокрестия высокий Заяицкий храм играет ту же роль, какую подражательная башня Сююмбике – в структуре Трех вокзалов.
Холмы
Но где же в устьинской структуре первый холм, аналог Боровицкого?
Аналога и нет, просто он сам ничем не опосредован у средокрестия московских вод. Кремль сам присутствует на месте и на каждой панораме места. Более того, он доминирует. (Гостиница «Россия» до сноса мешала видеть это.) Всему подольному строению нужно иметь этажность и пространность Воспитательного дома или ярусность Николы Заяицкого, чтобы не потеряться в междухолмии Таганки и Кремля. Никола Водопоец, например, терялся.
Дж. Б. Пиранези. Античный Рим. План. 1757. Фрагмент. Внизу – Авентин, в центре – Палатин, вверху – Капитолий
Вид Яузского моста и дома Шапкина в Москве. Гравюра Ф. Б. Лорье с оригинала Ж. Делабарта. 1797. «Дом Шапкина» венчает холм Заяузья
Московский Авентин
На Авентине вечно ждут царя.
Мандельштам
Как ни меняйся вид на стороне Кремля, – Таганский холм уходит в тень утопий, на тысячелетие назад, когда готовился на роль Москвы начальной, соперничая Боровицкому холму.
В этом кремлевском притязании Таганский холм равняется с Ваганьковским. Так называемый дом Шапкина, до появления высотки, в Котельниках венчавший холм Таганки, а теперь надстроенный до безобразия, сопоставляется в литературе с одним только Пашковым домом.
Если, по смыслу Семихолмия, Ваганьково есть Капитолий против Палатина – Кремлевского холма, то у Заяузья на карте Рима собственная пара – Авентин. Стол Рема, противостоявший Палатину, на котором при начале города сел Ромул. Шесть птиц слетели с Авентина – против двенадцати слетевших с Палатина. Спор братьев завершился в междухолмии, на разделительной меже. Ромул обвел копьем свой город, Рем игнорировал черту и был убит. Его могилой римляне считали Пирамиду Цестия за Авентином.
Заяузье подобно Авентину проиграло спор о месте начала города. По силе римской аналогии, «дом Шапкина» становится причастен теме ложного царя – царского брата. Дом Рема, Шапкин спорил с домом Ромула – дворцом в Кремле.
В республиканскую эпоху Рима, после первых семи царей, холм Авентин нашел себя в другого рода оппозиции: он сделался столом плебеев. В отсутствие царей на Палатине, Авентин составил отношение с патрицианским Капитолием. Это подобно диалогу купеческой Таганки и Ваганькова, дворянского Арбата. Легкомысленная поговорка «На Ваганке не доходя Таганки» рифмует патрицианство и плебейство.
Дом Т. И. Тутолмина («Дом Шапкина») на Швивой горке. Чертеж фасада. Альбомы Казакова. 1800-е
«Дом Шапкина» в действительности выстроен промышленником Суровщиковым на бывшем городском дворе баронов Строгановых, где с петровских лет стояли трое многоярусных палат. Господство на холме дом унаследовал от этих трех. Цари плебейства, Строгановы были воплощением Таганки.
Полнота полого
Так у яузского устья встречаются три доли мира, две из которых прежние: Кремль и Замоскворечье, а вместо Занеглименья – Заяузье. Три мира, два холма и три речных дороги, из которых западная растекается на две.
И лишь дом-город на Васильевском лугу не держит сторону какого-либо из холмов. Он занимает поле спора.
На Боровицкой и на Каланчевской, внутри периметров архитектуры, бытует пустота. Каждый дом-город подле Боровицкого и Каланчевского скрещений презентует только доли мира. Тем самым каждый обретает внутреннюю сложность, сложность дома-города. Но какова же сложность принадлежать молочному отверстию ноля, обозначая мир неразделенным. И одновременно готовым к разделению. Таков дом-город водно-ледяного средокрестия.
По временам он может выйти на глаза какой-то из сторон аванпостом другой. Так храм Спасителя представится Кремлю углом Арбата, Арбату – выносом Кремля. Но именно способность занимать любую сторону окружности выказывает принадлежность центру круга.
В словах «половодье» и «водополье», мерцает «н», делающее полость полнотой. Воспитательный дом есть полнота полого. Он Водопоец.
Палаты Строгановых в Заяузье на панораме Москвы П. Пикарта. 1707
По Волоцкой дороге
Мы не можем отказаться от предположения, что здесь закладывалось основание для древнейшей Москвы-города.
Иван Забелин. История города Москвы
Пресня, Тушино, Новый Иерусалим
Церковь Спаса Преображения в селе Спас. С литографии конца XIX века
Волок
Больше ста лет назад московская археология сказала, что высокий берег в устье Сходни готовился на роль кремля. Так формулировал Забелин итоги разысканий, предпринятых под покровительством соседнего владетеля, великого князя Сергея Александровича, губернатора Москвы.
Забелину не показалось бы случайным оформление в этих местах новейшего начала речных дорог: близ устья Сходни, в Тушине, прорыто устье Канала имени Москвы.
Каналом обновляется на новом месте старинный Ламский волок (откуда название Волоколамск), в удельные века соединявший бассейн Москвы-реки с бассейном Волги. Волок принадлежал сначала Новгороду, после – пограничью Суздаля и Новгорода. Взятие Волока Андреем Боголюбским в 1160 году подняло транзитное значение Москвы. Канал с вождистской широтой воспроизводит жест старинного захвата, словно притягивая Волок по Волоколамскому шоссе к Москве. А ворожащая картина хода кораблей по желобу, поверх шоссе, есть современный образ волока.
Однако раньше Волги Канал встречает и пересекает Клязьму, в которую при Боголюбском переваливали от верховья Сходни. Канал дублирует и этот путь. Так в Тушине искусственным приемом создан полный перекресток: вода ведет на все четыре стороны Руси.
Восходня
Водохранилище, где пришвартован Северный речной вокзал, располагается гораздо выше по рельефу, чем
