Зоя Юркова - Сенная площадь. Вчера, сегодня, завтра
Петербургские пожары в судьбе Сенной площади
В 1862 году Петербург был охвачен пламенем. Огонь вспыхивал в разных частях города, распространялся с большой скоростью и сеяло панику среди людей. По городу ползли слухи о гибели Петербурга, о том, что огнем будут уничтожены все казенные здания, лавки и магазины, о старухах, ставивших воспламеняющиеся метки на заборах и воротах, о мальчишках, поджигающих помойки и бросающих окурки в окна подвалов, о генералах, трущихся спиной о деревянные ворота, которые после этого воспламенялись.
Пожар страшен всегда и может быть сравним со стихийным бедствием. Причин для его возникновения в любом населенном пункте, и тем более в крупном городе XIX века, множество. Причин для распространения огня существовало еще больше. Освещение улиц и домов с помощью открытого огня (свечи, лучины, керосиновые лампы), газовое освещение, отопление зданий печами и каминами, неисправности труб и т. д., – все это было небезопасно. В городе было огромное число деревянных строений. Это не только часть жилых домов, но и надворные флигеля во дворах каменных зданий, сараи, кладовые, а также постоянно хранящийся повсюду запас дров и сена – «бензина» доиндустриальной эпохи.
Возникновение пожаров газеты того времени приписывали отчасти Польской партии, отчасти противникам проводящихся в стране реформ. Оппоненты обвиняли в поджогах революционеров и нигилистов, из-за принадлежности к революционному движению был арестован писатель Н. Г. Чернышевский. Нападкам со стороны прессы подверглись студенты. Выяснить истинные причины пожаров в Петербурге и их конкретные обстоятельства пытался писатель Н. С. Лесков. Он хорошо знал их географию, написал несколько статей в «Северной пчеле». Он опровергал утверждение о причастности студентов к пожарам, так как сам неоднократно наблюдал их активное участие в помощи пострадавшим, в тушении огня.
Для того чтобы представить картину и масштабы бедствия, приведем описание пожара в Апраксином дворе.
Огонь вспыхнул 26 мая 1862 года и уничтожил крупнейший петербургский рынок Апраксин двор и расположенные в его недрах Щукин двор и Толкучий рынок. Пожар произошел в праздник, в Духов день. Народу на улицах было много, когда вдруг по толпе пронеслось слово «пожар». Сразу началась паника. Люди бросились к своим домам – спасать детей и домашних, пожитки. Улицы наполнили бегущие толпы людей, скачущие экипажи, крики кучеров. Как непременное сопровождение паники появилось мародерство – с женщин срывали дорогие платки, украшения. Ситуацию усугублял сильный ветер, тучами поднимавший пыль. «Сила ветра была такова, что с места пожара вылетали горящие головни и, перелетая через Фонтанку, падали на крыши домов, продолжая гореть, как факелы. Народ бегал по крышам и сбрасывал вниз головни <…>, то тут, то там загорались деревянные постройки».
Дым и зарево были видны из Кронштадта. «Его жители говорили в страхе – Петербург горит».
Рядом с Апраксиным двором располагались Министерство внутренних дел, Министерство народного просвещения, Императорская публичная библиотека, Пажеский корпус, где под офицерскими квартирами помещались москательные лавки с запасами олифы, масла, красок, воска, спирта.
Торговцы выносили товар из Апраксина двора и грудами складывали его на противоположной стороне Садовой улицы, у Государственного Ассигнационного банка, чем создавали угрозу и его возгорания. Опасности подвергалась государственная казна.
Из Красносельского лагеря в помощь полиции были вызваны войска. Сам Александр II присутствовал на пожаре, отдавая распоряжения. Кроме него там были и великие князья Михаил Николаевич и Николай Николаевич.
Учащиеся Пажеского корпуса в ночь с 26 на 27 мая боролись с огнем, оберегая корпусные постройки от распространения пламени. От пожара пострадало Министерство внутренних дел. К ночи 27 мая пожар начал стихать. Но незначительные по сравнению с апраксинским пожары вспыхивали одновременно в разных частях Петербурга, распространяя панику. На следующий день, 28 мая, почти незаметно на фоне гибели Апраксина рынка сгорели и деревянные строения Сенного рынка. Пламя вспыхивало в различных частях Петербурга в течение еще нескольких месяцев. Полностью выгорели Большая и Малая Охта. Пожары прекратились только к августу 1862 года.
В Петербурге с мая месяца было объявлено военное положение. Для борьбы с пожарами учрежден Особый временный комитет под председательством генерал-адъютанта Н. В. Зиновьева. Петербург разделили на три временных военных губернаторства, дела о подозрении в поджоге решались военными судами в двадцать четыре часа. Однако ни одного «злоумышленника» обнаружить не удалось, а причины возникновения пожаров в Петербурге так и остались невыясненными.
Вяземская лавра
А вокруг старый город Питер,Что народу бока повытер(Как тогда народ говорил), —В гривах, сбруях, мучных обозах,В размалеванных чайных розахИ под тучей вороньих крыл.
А. А. Ахматова. «Поэма без героя»Официальный курс на дешевизну продаваемых на Сенном рынке продуктов имел обратную сторону – на площадь и ее окрестности стягивались самые бедные слои населения и даже беднейшие, то есть нищие, бездомные, в надежде на заработок или хотя бы на кусок хлеба. Было известно, что на Сенную площадь немецкие булочники отправляли для бесплатной раздачи вчерашний хлеб, считавшийся непригодным для продажи на следующий день после выпечки (к слову, сегодня нестандартная продукция ресторана быстрого питания «Макдоналдс» уничтожается). Там промышляли карманники, сбывали краденое воришки и мошенники. Усугубляло ситуацию присутствие в непосредственной близости от площади так называемой Вяземской лавры.
Самый ранний из выявленных документов об этом жилом образовании датирован 1829 годом. Это план участка, приобретенного князем А. Е. Вяземским.
Въезд в княжеские владения располагался там же, где и вход в современный Сенной рынок, между домами № 4 и № 6 по Московскому проспекту. Участок неправильной формы простирался до Полторацкого переулка и через него выходил на Фонтанку. С юга и востока находились владения князей Полторацких и наследников Яковлева. В названии звучал оттенок сарказма – выстроенные князем дома сдавались внаем и со временем там стали селиться люди из самых низов общества. Как сказано у Крестовского, «четвертого квартала бывшей третьей Адмиралтейской, ныне Спасской части, числится дом князя Вяземского. Это, собственно, не дом, а целые тринадцать домов, сгруппировавшихся на весьма обширном пространстве и разделенные закоулками и проходными и не проходными глухими дворами. Все тринадцать флигелей имеют между собой сообщение, так что составляют собой нераздельное целое».
В 1830-е годы было завершено строительство этих тринадцати домов. Хозяин выстроил их по моде того времени – в классическом стиле, украсив некоторые колоннами и фронтонами, но при этом расположил их на участке довольно беспорядочно, хотя, наверное, имел для этого свои резоны. Маловероятно, что, строя фактически доходные дома для сдачи внаем, князь Вяземский намеревался поселить туда голытьбу, но реальная жизнь диктовала свои условия, с которыми невозможно не считаться, – Сенная площадь все-таки еще была окраиной столицы, а рядом находился самый дешевый в городе рынок. Однако в те времена такой дурной славы у вяземских домов не было.
Н. И. Свешников писал: «В начале XX века около Сенной был громадный дом княгини Вяземской», он «двумя флигелями выходил на Забалканский проспект и одним, довольно красивым, на Фонтанку. В последнем с 1850-х годов жили сами Вяземские. Потом здание пустовало, а в начале 1900-х годов в нем размещались квартира управляющего домом и 3-й участок Спасской части. Во флигелях по Забалканскому проспекту находились трактир, семейные бани, питейный дом и около десятка торговых заведений. Существовали также Столярный, Банный флигеля. Кроме них во дворе располагались четыре жилых флигеля, бани, множество разных кладовых, постоялый двор, чайная, <…> около полутораста квартир. <…> В среде пролетариата, воров и мошенников, населявших окрестность Сенной площади, дом князя Вяземского известен под шуточным названием Вяземской лавры. Мы <…> приводим это название как характеристическое».
В недрах лавры в антисанитарных условиях находили приют маргиналы всех слоев общества. В появившемся в 1897 году справочном издании «Город С.-Петербург с точки зрения медицинской полиции» отмечалось, что ночлежники спят в одежде, а на 150 спальных мест претендует ежедневно 200–250 человек. К. М. Станюкович в одном из «Морских рассказов» писал, что «в Питере паспорт легко раздобыть, стоит только найти там Вяземскую лавру».
Сенная площадь и лавра неоднократно и красочно изображалась литераторами, историками и бытописателями Санкт-Петербурга XIX в. – Ф. М. Достоевским, Н. А. Некрасовым, А. И. Куприным, Н. И. Свешниковым. Безусловно, на Сенной доводилось бывать и А. С. Пушкину, правда, лавра тогда еще не существовала. В то время это были вполне безобидные доходные дома, не привлекавшие особого внимания ввиду малочисленности их населения. Все началось с приходом капитализма.
