Виктор Степаков - Павел Судоплатов — гений террора
Между тем в Кремле обстановка становилась все более напряженной и острой. В высшем руководстве страны шла ожесточенная схватка за власть.
Начальник 9-го отдела Павел Судоплатов был увлечен новой работой и ни о чем не догадывался. Правда, кое-что он замечал. Однажды докладывая Берии об отправке в Берлин опытной разведчицы 3. Рыбкиной со специальным заданием и делясь с ним своими планами восстановления в Германии наших агентурных связей военного времени, Судоплатов обратил внимание, что Лаврентий Павлович слушает его невнимательно, явно озабоченный чем-то иным. Во время доклада Берия рассеянно глядел в потолок, играл авторучкой, рылся в бумагах и даже трубно сморкался в носовой платок, чего ранее за ним не наблюдалось. Странное поведение министра МВД удивило Судоплатова, но большого значения этому он не придал.
26 июня 1953 года в кремлевской борьбе за власть была поставлена точка. В этот день на заседании Президиума ЦК Берия был арестован. Победу одержал секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев и примкнувшие к нему Н. А. Булганин, Г. М. Маленков и В. М. Молотов.
Вскоре стали известны детали победы, одержанной над всесильным министром МВД.
Приказ на арест Лаврентия Павловича был отдан лично Хрущевым, при единодушном одобрении Булганина, Маленкова и Молотова. Выполнение важного задания Президиума ЦК КПСС было поручено группе военных: первому заместителю министра обороны маршалу Г. К. Жукову, командующему войсками Московского района ПВО генерал-полковнику К. С. Москаленко, начальнику штаба генерал-майору А. И.Баксову, начальнику штаба ВВС Московского военного округа генерал-майору П. Ф. Батицкому и другим.
Проводя инструктаж военных, Никита Сергеевич сделал страшные глаза и предупредил, что Берия физически силен и знает приемы «джиу-джитсу».
— Как думаете, справитесь? — спросил Хрущев, с сомнением оглядывая нескладную фигуру Москаленко.
Ответственный за операцию Георгий Жуков ответил:
— Ничего, справлюсь, нам тоже силы не занимать! — и продемонстрировал Хрущеву свои кулаки, огромные как тыквы.
Затем группа «захвата» спряталась в помещении рядом с кабинетом Маленкова, где началось заседание Президиума ЦК КПСС. Примерно в 13.00, по условленному сигналу (звонку), группа вошла в кабинет.
— Встать! Вы арестованы!! — подойдя к Берии, что было силы, грянул Жуков.
— Ой! — испугавшись командного голоса, вскрикнул Маленков.
Берия был в шоке. Не давая ему опомниться, Георгий Константинович вывернул арестованному руку, плеснул «леща» и поволок к комнате отдыха, где имелся запасной выход.
В этой комнате Лаврентия Павловича держали до вечера, после чего на ЗИСе вывезли из Кремля. Берию доставили в тюрьму Московского военного округа, где он содержался до конца следствия и суда.
Павел Анатольевич вспоминал:
«Когда я пришел на Лубянку на следующий день, то сразу понял: произошло что-то чрезвычайное. Портрет Берии, висевший у меня в приемной на седьмом этаже, отсутствовал. Дежурный офицер доложил, что портрет унес один из работников комендатуры, ничего не объяснив. В министерстве обстановка оставалась спокойной. Вопреки широко распространенным слухам, не было издано никаких приказов о переброске войск МВД в Москву. Примерно через час меня вызвали в малый конференц-зал, где уже собрались все руководители самостоятельных отделов и управлений и все заместители министра, кроме Богдана Кобулова. Круглов и Серов сидели на председательских местах. Круглов сообщил, что за провокационные антигосударственные действия, предпринятые в последние дни, по распоряжению правительства Берия арестован и содержится под стражей, что министром внутренних дел назначен он. Круглов обратился к нам с просьбой продолжать спокойно работать и выполнять его приказы. Нас также обязали доложить лично ему обо всех известных нам провокационных шагах Берии. Серов прервал Круглова, объявив, что остается на посту первого заместителя министра. Он сообщил также об аресте Богдана Кобулова, его брата Амаяка и начальника военной контрразведки Гоглидзе за преступную связь с Берией. Кроме них, сказал Серов, арестованы министр внутренних дел Украины Мешик, начальник охраны Берии Саркисов и начальник его секретариата Людвигов. Мы все были поражены. Круглов поспешил закрыть заседание, сказав, что доложит товарищу Маленкову: Министерство внутренних дел и его войска остаются верны правительству и партии».[45]
Информация серьезно встревожила Павла Анатольевича. Он быстро пошел в свой кабинет и тут же вызваа Наума Эйтингона. Заместитель появился не менее взволнованным.
— Только что в коридоре встретил начальника управления идеологической контрразведки, идет, словно слепой, и бормочет, что Берия — враг народа. Наверное, пьян или заболел, — с ужасом доложил Эйтингон.
— Нет, он прав, Берия арестован, — ответил Судоплатов и проинформировал Эйтингона о том, что сказал в конференц-зале новый министр МВД Круглов.
Обсудив положение, пришли к выводу, что предстоит серьезная чистка. Однако это их не испугало. «Мы были настолько наивны, что полагали, будто Круглов, решая судьбу руководящих кадров, примет во внимание интересы зашиты государства», — позднее признается Судоплатов.
Тем временем события принимали лавинообразный характер. Павел Анатольевич пишет:
«После того как об аресте Берии объявили официально и он был исключен из партии и назван врагом народа, состоялся партийный актив руководящего состава Министерства внутреннихдел. Выступления Маленкова и Шаталина с объяснением причин ареста Берии для профессионалов, собравшихся в конференц-зале, прозвучали наивно и по-детски беспомощно. Аудитория молча выслушала откровения Шаталина о том, что для усыпления бдительности Берии Центральный Комитет сознательно пошел на обман, принимая заведомо ложные решения и отдавая соответствующие распоряжения. Все это было беспрецедентно. Все мы верили, что наше руководство ни при каких обстоятельствах не примет директивы для обмана членов партии даже ради самой благородной цели.
(…)Шаталин между тем продолжал свое выступление. По его словам, руководство Центрального Комитета партии и товарищ Маленков вместе с прославленными военачальниками — он упомянул маршала Жукова и генералов Батицкого и Москаленко, которые помогали провести арест Берии, — совершили героический подвиг.
— Совсем непросто было спланировать и провести арест такого злодея, — сказал Шаталин.
Эйтингон, Райхман и я, сидевшие рядом, обменялись многозначительными взглядами. Мы сразу поняли, что никакого бериевского заговора не существует, был антибериевский заговор в руководстве страны.
Сразу после Шаталина слово взял заместитель министра по кадрам Обручников и назвал Райхмана, Эйтингона и меня лицами, не заслуживающими доверия. Он вовсе не был нашим врагом — он выполнял то, что ему приказали. Обручников обрушился на меня за то, что я окружил себя одиозными и подозрительными личностями вроде Эйтингона, Серебрянского и Василевского, ранее арестовывавшимися и отстраненными от работы в разведке. Все мои попытки ответить на эти обвинения пресекались председательствующим Серовым».[46]
Обвинения на партийном активе выбили Судоплатова из душевного равновесия, но он все еще надеялся, что жизнь в министерстве вскоре снова войдет в нормальную колею. Однако тучи продолжали сгущаться. В июле 1953 года был расформирован 9-й отдел (осенью его заменит 12-й отдел МВД СССР, созданный для проведения диверсионной и террористической деятельности). Судоплатов продолжал аккуратно появляться на работе, но никаких существенных дел ему не поручали. Зато он чаще стал встречать косые взгляды сотрудников министерства и слышать за спиной шепоток о «бериевском охвостье».
5 августа 1953 года Павел Судоплатов был вызван в Кремль, где отвечал на вопросы руководителей страны. В бывшем кабинете Сталина Хрущев, Молотов, Маленков, Булганин, Микоян и Ворошилов «допрашивали» его по поводу заданий, которые он получал от Берии. Вопросы задавали Хрущев, Маленков и Булганин, Молотов хранил угрюмое молчание, Ворошилов и Микоян тоже молчали, подозрительно поглядывая на Судоплатова. Атмосфера в кабинете была напряженной.
Когда Павел Анатольевич начал докладывать о послевоенных акциях против Оггинса, Самета, Ромжи и Шумского, то в каждом случае он указывал, кто давал приказ о ликвидации, и что все эти действия предпринимались с одобрения не только Сталина, но также Молотова, Хрущева и Булганина. Внезапно Хрущев его перебил.
— Товарищ Судоплатов что-то явно путает, — сказал Никита Сергеевич и заявил, что во всех подобных случаях инициатива исходила от Сталина и наших зарубежных товарищей.
Наступившее неловкое молчание длилось целую минуту.
