Жак Сустель - Повседневная жизнь ацтеков накануне испанского завоевания
Другие его обязанности — перед народом. Император — «отец и мать» мексиканцев, согласно принятой формулировке. Он должен вершить правосудие и будет бороться с недородом, чтобы обеспечить подданным «изобилие плодов земных». Фундаментальные идеи ацтекской монархии, скрывающиеся под этими стереотипными формулировками официального красноречия, не лишены достоинства; в них есть забота о государственном благе, чувство истинной солидарности масс и руководства. Кстати, есть все основания полагать, что императоры всегда серьезно относились к своим обязанностям. Царствование за царствованием традиционные рассказы повествуют о том, что они не только рьяно расширяли империю и возводили храмы, но и не мешкая приходили на помощь нуждающемуся населению, как Мотекусома I, предоставлявший еду или одежду неимущим, или Ауисотль, раздавший 200 тысяч нош маиса жертвам наводнений.
Вместе с государем правили состоявшие при нем высшие сановники, которые зачастую являлись его ближайшими родственниками. Главный среди них, настоящий «вице-император», носил примечательный титул «сиуакоатль» — «женщина-змея». Это имя великой богини, и вероятно, что изначально сиуакоатль был всего лишь верховным жрецом этого божества. Только начиная с правления Мотекусомы I, титул сиуакоатля, уже существовавший в Мехико и других городах{29}, вдруг перешел к первому лицу в государстве после правителя. «Ты поможешь мне править мешикским государством», — сказал, как утверждает Тесосомок, Мотекусома I своему брату Тлакаэлельцину, получившему титул сиуакоатля.
У этого высшего сановника было множество обязанностей: верховный судья в военных и уголовных делах, он «должен был печься о делах правления и королевских финансах. Он рассматривал дела, которые ему подавали на апелляцию», — сообщает Торкемада, который называет его «председателем и главным судьей». Именно сиуакоатль отбирал воинов для награждения, организовывал военные походы и назначал командующих, созывал коллегию выборщиков после смерти правителя и исполнял обязанности главы государства в период междуцарствия. Когда император покидал Теночтитлан, чтобы лично возглавить союзные войска, сиуакоатль поселялся во дворце и заменял его во время отсутствия. Окружавшие его почести уступали лишь императорским; например, только он мог предстать перед правителем, не разувшись. Он получал внушительную часть дани, взимаемой с завоеванных городов. Он во всем «дублировал» тлатоани, и его черно-белый плащ появлялся сразу за сине-зеленым императорским.
Похоже, что Мотекусома I совершил просто гениальный ход, поставив рядом с собой брата Тлакаэлельцина — сильную личность, которую хронисты всегда описывают с восхищением, например Чимальпаин, который называет его «уэй окичтли» — «прославленный муж». Все свидетельства сходятся в прославлении его воинской доблести, его мудрости в государственных делах, его верности императору. Он сумел придать своей должности столько блеска, что всех сменявших его сановников избирали из числа его прямых потомков — сыновей и внуков, вплоть до последнего, Тлакоцина, который дожил до того, что положил к ногам Кортеса акт о капитуляции Мехико 13 августа 1521 года и был крещен под именем дон Хуан Веласкес. Так что существовало два рода: императоров и сиуакоатлей, две династии, общим предком которых был Уицилиуитль, второй правитель Теночтитлана.
Ниже сиуакоатля стояли четыре высших военных чина, которые вместе с ним были главными советниками императора. Два из них, тлакочкалькатль и тлакатеккатль, зачастую являлись прямыми родственниками правителя, и именно из них выбирали его преемника. Например, Мотекусома II исполнял обязанности тлакочкалькатля в правление своего отца Ауисотля. Некоторые из этих сановников также вершили правосудие: тлакатеккатль ведал гражданскими и уголовными делами, и по поводу его решений можно было подать апелляцию сиуакоатлю.
Наконец, в индейских и испанских хрониках упоминается довольно большое количество других титулов, соответствующих должностям, которые по большей части невозможно определить точно с нашим объемом знаний. Например, мы знаем, что император Тисок в молодости носил звание тлаилотлак — этот термин обозначал чужеземное племя и мог служить титулом, как у римлян — Германик или Парфик. Мешикатль ачкаутли, глава чиновников города Мехико, был из тех, на кого судьба возложила ужасную ответственность за капитуляцию перед испанцами. Текутламакаски, часто упоминаемый среди ближайших советников правителя, был, надо полагать, представителем жреческой иерархии перед государственной властью.
Петлакалькатль («отвечающий за сундук») стерег закрома и склады, куда свозили дань со всех провинций, а уэй кальпишки сочетал обязанности префекта столицы (именно он давал указания главам кварталов) с управлением сборщиками налогов по всей империи. Кстати, похоже, что совмещение должностей не было редкостью: так, тлакочкалькатль Ицкуауцин, находившийся на этом посту к моменту прибытия испанцев, одновременно исполнял должность «губернатора» Тлателолько.
За исключением петлакалькатля и уэй кальпишки (возможно, потому, что их должности были чисто «гражданскими»), высшие сановники обязательно входили в Тлатокан — верховный совет города. Этот совет собирался под председательством императора или, в его отсутствие, сиуакоатля для принятия всех важных решений: направления посольств, объявления войны и т. д. Он также составлял основное ядро коллегии выборщиков, которой предстояло утвердить правителя. При этом было бы нелепицей видеть в нем аналог законодательного собрания или даже совета «сахемов» какого-нибудь североамериканского племени.
Надо полагать, изначально он состоял из выборных делегатов от разных кальпулли. Но в интересующую нас эпоху, по меньшей мере, часть его членов назначал сам император, а остальные кооптировались. Тут тоже произошел переход от общинной демократии к олигархическому режиму, венцом и защитником которого выступал правитель. Но не надо забывать, что доступ к высшим должностям был открыт для простолюдинов: ревнивая к своим прерогативам аристократия могла усилиться и обновиться, вобрав в себя достойных людей, она еще не закоснела и не одряхлела. Заметим, что если простолюдин мог надеяться стать текутли, купцы были такой надежды лишены: торговцем родился — торговцем и останешься. Пользуясь современной терминологией, можно сказать, что аристократия уходила корнями в народ, а не в буржуазию{30}.
Город мешиков, сложный социополитический организм, преобразующийся под воздействием многочисленных сил, к XVI веку коренным образом отличался от стоянки кочевого племени, которое нашло в 1325 году прибежище на нескольких островках в зарослях тростника. Различие было не только в количестве (жителей, территорий, ресурсов), но и в качестве. Город был уже не просто разросшейся общиной, он превратился в государство, стремящееся к расширению, в общество, в котором шло расслоение и начинали проявляться антагонизмы, где изменялся характер собственности, а государственная служба и богатство исподволь вступали в борьбу Но религия — живая, главенствующая, неоспоримая, — скрывая от глаз эти сложные процессы и с необычайной силой скрепляя различные элементы общества, навязывала всем общее мировоззрение и упорядочивала через ритуалы жизнь всех и каждого.
Именно благодаря ей город оставался общиной, а в разнообразии сохранялось единство. Именно она погружала этот город, удивительно современный во многих отношениях, в атмосферу Средневековья. Жизнь мексиканца в ее материальной и социальной среде можно прочувствовать, только если представить себе, как всемогущая идеология диктовала ему его обязанности, руководила его существованием, расцвечивала небывалыми красками его мир и его собственную судьбу.
Глава третья
МИР, ЧЕЛОВЕК И ВРЕМЯ
Ненадежный и опасный мир
Как и другие народы Мезоамерики, мешики полагали, что нашему миру предшествовали несколько сменивших друг друга миров, и каждый из них погиб в катастрофе, в ходе которой человечество было истреблено: это были «четыре солнца», а наше — пятое. Каждое из «солнц» обозначено на монументах типа ацтекского календаря, или «Солнечного камня», одной датой — датой его конца, которая одновременно напоминает о том, какое именно бедствие положило ему конец: например, четвертая эпоха, «солнце воды», датировано «науи атль» — «Четыре-Вода»: она завершилась наводнением, своего рода Всемирным потопом.
Наш мир постигнет та же участь; его судьба определена датой, которая, так сказать, отметила его с рождения, когда наше солнце пришло в движение, науи оллин. Иероглиф «оллин» в виде Андреевского креста, который сопровождает маску солнечного бога в центре ацтекского календаря, имеет двойное значение: «движение» и «землетрясение». Он символизирует одновременно первое движение звезды, в начале нашей эры, и катастрофы, которые уничтожат наш мир. Тогда бытие разорвется, как полог, и чудовища сумрака, цицимиме, дожидающиеся рокового часа в глубине заката, выскочат и набросятся на тех, кто останется жив.
