Жак Сустель - Повседневная жизнь ацтеков накануне испанского завоевания
Мексиканское общество переживало переходный период, и передача земли в частную собственность постоянно давала о себе знать; реальные нравы и обычаи все больше отдалялись от традиций. В то время как традиция ставила всех наравне в распределении общественных земель, неравенство в обладании недвижимостью стало правилом. Если масеуалли довольствовался своим небольшим наделом, то высшие чиновники обладали богатыми владениями в нескольких провинциях, по примеру императора, у которого были загородные дома и сады во многих местах.
Материальное неравенство было не менее ярко выражено и во всем, что касалось «движимого» имущества. Хотя денег не существовало, некоторые продукты, товары или предметы обычно служили критериями ценности и платежными средствами. Это были куачтли — штука ткани, которые считали на «кипы», или «ноши» (20 штук), зерна какао — настоящая «мелочь», измерявшаяся в шикипилли (сумочка, в которой должно было помещаться восемь тысяч зерен), медные топорики в форме буквы Т{28}, стержни птичьих перьев, наполненные золотым порошком. Помимо этих меновых товаров, «казна» императора или частного лица состояла из огромного разнообразия сельскохозяйственных продуктов — маиса, фасоли, семян масличных растений, разноцветных перьев, драгоценных или полудрагоценных камней, украшений, одежды, драгоценностей и т. д. Эти богатства поступали из двух источников: дани или податей и торговли. Вот тут-то на сцену и выходили купцы.
Все жители города и империи платили налог, за исключением сановников, жрецов, пилли, детей, сирот и неимущих, а также, разумеется, рабов. Мексиканские масеуалтин расплачивались с государством в основном своим трудом; торговцы и ремесленники поставляли продукты или предметы, соответствующие ремеслу каждого из них, и платили либо раз в двадцать дней, либо раз в восемьдесят дней. Дань, которой облагали каждый город или поселок, значительно варьировалась в зависимости от того, при каких условиях этот город или поселок был включен в империю, а также от возможностей местных жителей.
Изначально в представлении индейцев установление дани сопровождалось настоящим договором — договором о выкупе: поскольку побежденный находился в полной власти победителя, победивший город соглашался частично отказаться от своего права взамен на торжественное обязательство. По окончании сражений начинался ожесточенный торг: побежденные старались отделаться меньшей ценой, мешики грозили возобновить военные действия. В конечном счете стороны приходили к согласию, и победители непременно составляли протокол о согласии, вырванном у противоположной стороны. «Не укоряйте нас потом за чрезмерные запросы, поскольку сегодня вы дали согласие» — таков смысл слов, приводимых в рассказах туземцев.
Каждая провинция, а внутри провинции — каждый город или селение должны были поставлять один-два раза в год определенное количество товаров или продуктов. Списки, приводимые в «Кодексе Мендосы», показывают, насколько разнообразными были эти приношения. Одну из провинций «Холодных Земель», Шилотепек, ежегодно облагали данью в 800 нош женских одежд (то есть 16 тысяч штук), 816 нош мужских набедренных повязок, 800 нош покрытых вышивкой юбок, 3216 кип куачтли, два воинских облачения с головными уборами и щитами, четыре ямы маиса и другого зерна и, наконец, от одного до четырех живых орлов.
Провинция Точпан на берегу Мексиканского залива должна была присылать 6948 нош плащей разных фасонов, 800 нош набедренных повязок и столько же юбок, 800 нош перца-чили, 20 мешков перьев, два нефритовых ожерелья, одно ожерелье из бирюзы, два диска из бирюзовой мозаики, два парадных наряда для военачальников. Точтепек, штаб-квартира торговцев на границе южных и восточных земель, помимо многочисленных одежд, поставлял 16 тысяч каучуковых мячей, 24 тысячи букетов из перьев попугая, 80 пучков перьев кецаля, один щит, одну диадему, одну головную повязку и два золотых ожерелья, а также украшения из янтаря и хрусталя и зерна какао.
В списках дани перечисляются ткани из хлопка и волокна агавы, одежда всякого рода, маис, зерно, какао, мед, соль, перец-чили, табак; строительные материалы, мебель, посуда, золото из миштекских провинций, бирюза и нефрит с восточного побережья, кошениль, смола для курений, каучук, бумага из Куаунауака и Уаштепека, раковины из Сиуатлана, живые птицы из Шилотепека и Ошитипана. Только в куачтли ежегодный налог составлял более 100 тысяч нош, а мы видели, что на одну ношу куачтли человек мог жить целый год. Значит, только в таком виде в Мехико поставляли 100 тысяч «годовых доходов», не говоря уже обо всех прочих продуктах, перечисленных выше. Например, в виде дани в столицу поступало 32 тысячи больших листов бумаги, 152 320 набедренных повязок, 30 884 пучка драгоценных перьев и т. д.
Вероятно, определенная часть этих богатств расходилась по кварталам столицы, которая, в принципе, получала только две пятых дани: еще две пятых предназначались Тескоко и одна пятая — Тлакопану. Но совершенно точно, что правитель и главные сановники забирали себе львиную долю: после падения Куэтлаштлана Мотекусома I, его наместник Тлакаэлельцин и командующий экспедицией присудили себе три четверти дани, взятой с этой провинции; только четверть отправили по кварталам, и неизвестно, что из этой четверти в конечном итоге досталось простолюдинам.
Созерцая такое количество нулей, естественно, думаешь о том, что население было задавлено налогами. Такое впечатление испытали испанцы сразу по прибытии, услышав горькие жалобы и стенания тотонаков. Но свидетельство этого племени, покоренного достаточно недавно и ненавидевшего мешиков, возможно, не следует принимать дословно. Нужно учитывать тот факт, что некоторые провинции были густо населены. Алонсо де Сурита, превосходный испанский чиновник и внимательный наблюдатель, пишет: «Во всем этом было много порядка, следили за тем, чтобы никто не был обременен больше другого. Каждый платил мало, и поскольку людей было много, (товары) удавалось собрать в большом количестве малым трудом и без всяких обид».
Города и поселки в долине Мехико обложили особой данью: они должны были по очереди заниматься ремонтом дворцов трех союзных правителей, выполнять там работы по хозяйству и снабжать их продуктами питания. Правитель Тескоко Несауалькойотль разделил окрестности своей столицы на восемь районов: каждый из них выполнял эту обязанность в определенное время в течение года под надзором кальпишки. По словам Иштлильшочитля, ежедневные поставки из этих районов были весьма внушительны: в жилищах правителей потребляли не менее ста индюшек в день.
Совершенно точно, что все эти запасы, поступающие в Мехико и два союзных города в виде дани, позволяли скопить в руках правителей и их близких огромные материальные блага. Верно и то, что их расходы были не менее велики. Несауальпилли в Тескоко со своим огромным гаремом из сорока фавориток, только у одной из которых, дочери императора мешиков Ашайякатля, было больше двух тысяч слуг, и Мотекусома II в Мехико, постоянно окруженный во дворце тремя тысячами человек, не считая орлов, змей и ягуаров, которых он держал в особых помещениях и которые поедали пятьсот индюшек в день, жили владыками посреди изобилия, которым пользовалась всё разрастающаяся свита. Поскольку, с другой стороны, не существовало никакой разницы между личным имуществом правителя и государственной казной, именно он раздавал пищу и питье всему населению в месяц уэй текуильуитль, когда запасы населения были истощены и едва можно было свести концы с концами; он же опустошал свои закрома во время голода и стихийных бедствий, брал на себя расходы на ведение войны, вооружение и пропитание солдат. Каждый сановник, соответственно рангу, тоже тратил средства не только на себя, но и на содержание своей свиты, оказывал прием путешественникам, кормил бедных. Богатство власть имущих не только перерастало в роскошь, но и в большой мере перераспределялось в связи с обязанностями, которые налагала на них их должность.
Иначе было с имуществом купцов. Почтека, как мы видели, не выставляли свои богатства напоказ, разве что по редким случаям, когда обычай и приличия требовали показать себя щедрыми хозяевами. Они не несли никаких обязанностей, не перераспределяли свое состояние. Богатством же своим они были обязаны не земледелию, не налогам, а торговле, которой занимались единовластно; оно скапливалось в их тщательно спрятанных складах в виде кип драгоценных перьев, сундуков, набитых нефритом (жадеитом) и янтарем, калебас с золотым песком.
В то время как правящая верхушка тратила щедрой рукой, почтека, ведя комфортабельную, но неброскую жизнь, удовлетворяя только собственные потребности, не оказывая помощи простолюдинам и беднякам, могли сколотить «капитал», как мы бы сегодня сказали. Сановники были, в общем, всего лишь высшими чиновниками, избавленными от уплаты налогов и получающими большое жалованье, но принужденными тратить большую его часть именно по долгу службы; торговцы же формировали первое ядро класса богачей, состояние которых принадлежало лично им.
