Пол Картледж - История Древней Греции в 11 городах

Мне, однако, хотелось бы завершить свой весьма краткий очерк упоминанием об одной из тех очень немногих женщин Греции, известной своим вкладом в культуру, в которой доминировали мужчины и которая была ориентирована прежде всего на маскулинное начало. (Хочется сравнить ее прежде всего с Клеопатрой.) Ее звали Ипатия; она была дочерью математика по имени Теон. Конечно, она была не первой выдающейся женщиной-математиком в Александрии: эта честь принадлежит Пандросии, которая, вероятно, изобрела геометрическую конструкцию, позволявшую извлекать кубические корни. Ипатия, в свою очередь, придумала астролябию и ареометр. Однако ее имя сохранилось в истории – увы! – не только вследствие ее блестящих математических способностей и (вероятно) красоты, но и главным образом из-за ее убийства (или, скорее, мученической смерти) как язычницы: она погибла от рук толпы христиан, возможно, действовавшей по приказу епископа Кирилла в 415 г. [74]. Sic transit gloria classica [75].

Часть пятая

Взгляд в прошлое и будущее

Глава 11

Византий

Сначала это была столица императорского Рима; затем – крупнейший из христианских городов мира, богатейший город мира; духовный центр восточной Церкви, сокровищница культуры и искусства; потом он стал процветающей столицей ислама; столь величественно поднявшийся над тремя морями, смотрящий на Европу, Азию и океан, восточный и западный…

Сиракузы принадлежали к числу самых ранних греческих колоний на западе. Больше времени понадобилось грекам для того, чтобы проникнуть в земли к северу и востоку от Эгеиды, за проливы Геллеспонт (Дарданеллы) и Боспор («бычий брод»; написание «Бос фор» – солецизм) в Черное море. Для этого имелось множество причин. Встречные в Геллеспонте течения и сезонный ветер (так называемый мельтеми), который резко дует с северо-востока, летом благоприятны для плавания кораблей, идущих из Черного моря, однако именно они мешают тем, кто хочет попасть в него. По берегам пролива жили всегда готовые к набегам «туземцы»: фракийцы на европейской стороне и вифинцы на азиатской (последние – если говорить о Боспоре). И в итоге то, что стало называться Черным морем, было известно грекам под эвфемистическим наименованием «Гостеприимного моря», вероятно, суеверная замена первоначальному названию – « Негостеприимное море». Поэтому не стало неожиданностью то, что греки начали создавать здесь постоянные поселения постепенно, медленно начав с Геллеспонта (Сест, Абидос), затем наступила очередь Пропонтиды (ныне Мраморное море: Кизик, Перинф) и, наконец, Боспора.

Именно тут случилась история, примечательная во многих отношениях. Греки основали здесь два города, один против другого – на берегах, на одном из которых расположен теперь Стамбул (в Европе) и Кадыкей (в Азии). Метрополией этих новых городов на Боспоре являлись, вероятно, Мегары (в Центральной Греции) – сосед Афин, обычно поэтому с ним враждовавший. Мегары вывели совсем немного колоний, однако те, которые они все же основали, добились невероятного процветания. На западе основание Мегар Гиблейских на восточном побережье Сицилии в период 750–725 гг. до н.э. стало одной из первых ласточек греческой колонизации. Ее название представляло собой сочетание имени метрополии с именем дружественного сицилийского царька Гиблона. В VII в. до н.э. сицилийские мегаряне положили начало раннему этапу «решетчатой» планировки центра города, и хорошо изученные археологами остатки архитектуры и погребений свидетельствуют о широких торговых связях и в целом высоком уровне благосостояния. Можно предполагать, что это процветание во многом обусловливалось морской торговлей с отдаленными землями, которая способствовала все новым попыткам освоить Черноморское побережье, где подходящие для земледелия районы были не особенно велики, но зато имелись почти не ограниченные возможности для торговых операций.

Однако первый из этих городов возник не на европейской стороне пролива, как можно было бы ожидать, что позволило бы поселенцам воспользоваться естественными преимуществами и ресурсами Золотого Рога. Город основали на противоположной азиатской стороне и назвали Калхедоном или Халкедоном. В результате появилась восхитительная легенда о том, что эти мегарские поселенцы, надо полагать, были слепыми – только слепой не мог увидеть выгод той стороны пролива, на которой потом возник Византий. Сегодня это, по сути, две части одного города, Стамбула, соединенные паромом и величественным мостом, перекинутым через Боспор севернее. Это ни в коей мере не означает, что ничего подобного на Боспоре не существовало в куда более ранние времена – честь создания такого сооружения принадлежит древнегреческому архитектору и конструктору по имени Мандрокл, происходившему родом с Самоса и служившему великому царю персидскому Дарию I (правил в 522–486 гг. до н.э.). Дарий был до такой степени доволен его составленным из кораблей мостом, что осыпал Мандрокла дарами. Мандрокл же так был доволен самим собой, что заказал картины, на которых изображалось строительство, и посвятил их храму Геры – богини-покровительницы его родного острова. При этом он приказал сделать следующую памятную надпись (текст ее передает Геродот):

Чрез многорыбный Боспор перекинув мост, посвятил яГере картину свою в память о мосте, Мандрокл.Славу самосцам стяжал, себе же венец лишь почетный,Царскую волю свершив, Дарию я угодил [76].

Но хотя мост Мандрокла был построен с азиатской стороны с явно враждебными намерениями (дабы Дарий мог без помех совершить успешное вторжение в Европу) и разобран сразу по миновании в нем надобности, транспортное движение по нынешнему мосту через Боспор идет преимущественно с востока, как бы втягивая Азию в Европу и обеспечивая исключительно мирное общение.

После основания Византия, которое традиционно датируется VII в. до н.э., мы почти ничего не слышим о политической истории города вплоть до 499 г. до н.э., когда он взбунтовался против своего персидского сюзерена, что явилось частью Ионийского восстания (499–494 гг. до н.э.). Византий счастливо избежал горестной судьбы центра восстания, Милета, однако когда персы возвратились с крупными силами, переправившись из Азии в Европу по другому корабельному мосту, ему ничего другого не оставалось, как прислать требуемые от него подкрепления, чтобы сражаться на стороне персов. По сути, большинство сражалось скорее за персов или по крайней мере вместе с ними, нежели против них (см. Приложение в конце книги). Однако победы антиперсидской коалиции греческих полисов [77]в 479 г. до н.э. при Платеях и Микале стали предвестием освобождения Византия от персидского владычества. Пока Спарта сохраняла интерес к продолжению кампании по освобождению Азии, Византий служил местопребыванием союзной ставки. Но когда регента Павсания официально отозвали в Спарту (не подчинившись приказу, что было совершенно не в стиле спартанцев, он возвратился в Византий под свою ответственность и был уличен в симпатиях к персам), Афины взяли на себя контроль и руководство кампаниями против персов, и Византий стал одним из многих афинских союзников, согласившись ежегодно платить высокую подать в 15 талантов серебра.

Важность Византия для Афин состояла главным образом в том, что обладание им позволяло контролировать и облагать пошлинами корабли с пшеницей и сырьем, ежегодно плававшие через Боспор из черноземных краев Украины, Южной России и Крыма в Афины и другие города Эгеиды. Обнаруженный в Афинах эпиграфический документ, относящийся, по-видимому, к началу 420-х гг. до н.э., проливает свет на отношения Афин, с одной стороны, с северогреческим городом Метоной и царем Македонии – с другой. В двух местах надписи упоминаются магистраты, называемые «стражами Геллеспонта» (геллеспонтофилаки), находившиеся в Византии, которые решали, какое количество зерна тот или иной греческий город (речь не об Афинах) мог ввозить из Причерноморья. Другие источники сообщают о фиксированной подати, взимавшейся сборщиками налогов (их местопребыванием также был Византий), с товаров, которые шли через Боспор в обе стороны.

Таким образом, Византий был одним из важнейших узлов в системе владений Афинской империи. Не приходится удивляться, что на заключительном этапе Пелопоннесской войны и сразу после нее, когда спартанцы наконец благодаря значительной помощи со стороны Персии обзавелись приличным флотом, Византий превратился в объект первостепенной военной важности. Важнейшим следствием победы спартанцев в 404 г. до н.э. стал роспуск Афинского морского союза и сокращение его огромного флота с 300 кораблей до максимум 20. Однако спартанцы ничего не имели против империи как таковой, и чтобы обеспечить функционирование их собственной новой империи в Эгеиде, они создали предназначенную для территорий вне Лакедемона должность гармостов («устроителей»). Местопребыванием одного из наиболее влиятельных среди них стал, что вполне естественно, Византий.