Людмила Морозова - Великие и неизвестные женщины Древней Руси
В древнейших летописях нет никаких сведений о том, как поступил с княжной Болеслав, и лишь отмечено, что после ссоры со Святополком король покинул Киев, взяв с собой «имение, бояры Ярославле и сестры его, и Настаса пристави Десятиньного ко именью, бе бо ся вверил лестью, и людий множество веде с собою, и городы Червеньскыя собе, и приде в свою землю».[277]
В летописях более позднего времени к данным сообщениям было сделано уточнение: «И тогда Болеслав положи себе на ложе Предславу, сестру Ярославлю».[278] Можно предположить, что эта новая информация была взята составителями поздних летописцев из польских хроник. Так, в сочинении Титмара о захвате Болеславом Киева писалось следующее: «В соборе святой Софии, который в предыдущем году по несчастному случаю сгорел, прибывших (Болеслава и Святополка. – Л. М.) с почестями, с мощами святыми и прочим всевозможным благолепием встретил архиепископ этого города. Там же была мачеха упомянутого короля (Ярослава Мудрого. – Л. М.), его жена и девять сестер; на одной из них, которой он и раньше добивался, беззаконно, забыв о своей супруге, женился старый распутник Болеслав».[279]
Авторы древнейших летописей, используя польские хроники, не решились назвать отношения Предславы с королем браком и сообщать какие-либо подробности по этому поводу. Титмар же полагал, что в Киеве была сыграна свадьба, поскольку без этого сделать наложницей дочь великого князя Владимира Святославича было нельзя. К тому же она являлась сводной сестрой князя Святополка. В Польше же Предслава вряд ли стала королевой – ведь там у Болеслава была законная жена Ода.
Следует отметить, что в описании Титмара есть ряд ошибок. В 1018 г. в Киеве еще не было Софийского собора, главным считался Десятинный храм; в русских летописях не сообщалось о пожаре в нем до 1018 г.; настоятель храма Анастас не носил чина архиепископа – киевской архиепископии никогда не существовало. Большим преувеличением выглядит и сообщение Титмара о том, что в Киеве в то время было 400 церквей. На самом деле в источниках сообщается только о четырех храмах: Ильи Пророка, Святого Василия, Десятинном и Спаса на Берестове. Возможно, Титмар хотел придать победе польского короля и его союзников саксонцев большое значение, поэтому и описал Киев как очень крупный город. На самом деле, как показали археологические раскопки, он был совсем небольшим.
Судьба Предславы в Польше точно неизвестна. Некоторые исследователи предположили, что в Киеве Болеслав умышленно на ней официально женился, чтобы получить права на престол. Однако Святополк разгадал этот замысел и прогнал его на родину.[280]
Так Предслава оказалась пешкой в крупной политической борьбе. На родине Болеслав, возможно, даже захотел от нее избавиться и начал переговоры с Ярославом Мудрым об обмене пленными. При этом он стремился освободить свою дочь, оказавшуюся в заточении у новгородского князя. Однако Ярослав не захотел идти ему навстречу и этим вновь укреплять позиции Святополка. Он даже отказался от своей первой супруги, либо погибшей, либо увезенной в плен и в 1019 г. женился на дочери шведского короля Ингигерд, чтобы иметь поддержку ее отца и многочисленных родственников. В данном случае он последовал примеру Болеслава, ставшего многоженцем по политическим соображениям. Но, может быть, к этому времени первая жена Ярослава действительно умерла, не выдержав тягот свалившихся на нее несчастий. В источниках о ее судьбе никаких данных нет. Некоторые археологи, правда, предполагают, что ее звали Анна и именно ее гробница находится в новгородском Софийском соборе, а не Ингигерд.[281] При этом они никак не объясняют, как в Новгороде появилась гробница пленницы польского короля.
Польский ученый Г. Лябуда высказал предположение, что захваченные в Киеве пленники по указанию Болеслава были размещены на Ледницком острове в уединенном месте. Возможно, король боялся, что Ярослав Мудрый совершит рейд в глубь его страны и отобьет своих родственниц. Там для женщин был выстроен дворец в византийском стиле, видимо, похожий на аналогичные киевские постройки. Внутри была домовая церковь, в которой служил Анастас, – т. е. пленниц не принудили принимать католичество. Археологические раскопки на Ледницком острове подтвердили мнение Лябуды.[282] Поэтому можно считать, что данный дворец стал местом обитания Предславы и ее сестер на долгие годы, вероятно, до смерти Болеслава в 1025 г.
Хрустальные бусы из мастерской Киевского ювелира. Раскопки 1949 г.
Относительно дальнейшей судьбы Предславы никаких данных нет. Известно лишь, что ее младшая сестра стала женой польского короля Казимира. После свадьбы, дата которой вызывает споры у исследователей, все взятые в плен Болеславом русские люди обрели свободу и им было предложено войти в свиту новой королевы: «В си же времена вдасть Ярослав сестру свою за Казимира, и вдасть Казимир за вено людий 8 сот (яже бе полонил Болеслав, победив Ярослава)».[283]
Суммируя все немногочисленные сведения о Предславе Владимировне, можно сделать вывод, что для своего времени она была неординарной личностью. Именно поэтому ее имя попало на страницы древнейших летописей, о ней знали польские хронисты и даже полагали, что война короля Болеслава с Ярославом Мудрым шла именно из-за нее. Можно предположить, что княжна обладала очень привлекательной внешностью, поэтому ее несостоявшегося жениха Болеслава чуть ли не половину жизни преследовала навязчивая идея непременно сделать ее своей женой.
Из сведений о Предславе в русских летописях напрашивается вывод о том, что она была одной из старших дочерей Владимира Святославича, пользовалась заслуженным авторитетом среди киевлян, поскольку была образованна, умна и разбиралась в политической ситуации в стране. Очевидно, княжна была неплохим психологом, поэтому понимала, кто из ее многочисленных братьев достоин великокняжеского престола, и противодействовала рвущемуся к единоличной власти Святополку.
Вовремя переданная княжной информация о ситуации в Киеве после смерти отца помогла Ярославу собрать силы, вступить в борьбу с узурпатором и в конце концов победить. При этом сама Предслава попала в очень тяжелую ситуацию и превратилась в пленницу бывшего жениха, польского короля Болеслава. Никто из братьев не захотел ей помочь, хотя это вполне было в их силах.
В Польше княжна, видимо, продолжала быть опекуншей младших сестер и постаралась дать им хорошее образование и воспитание. В итоге к младшей, Марии, даже посватался молодой польский король Казимир. Можно предположить, что именно Предслава, хорошо разбиравшаяся в политической ситуации, помогла юной пленнице превратиться в королеву.
Возможно, удачно вышли замуж и некоторые другие сестры Предславы. Так, известно, что женой саксонского маркграфа Бернхарда II была какая-то русская княжна. Это произошло в начале 20-х гг. XI в., когда других подходящих по возрасту невест, кроме младших дочерей Владимира Святославича, на Руси не было. Сестрой Предславы могла быть и жена венгерского герцога Ласло Capo.[284] С этого времени у венгерских правителей, видимо, появилась традиция жениться на представительницах русского княжеского дома.
В княжеских семьях ХI-ХII вв. помнили и почитали Предславу. Ее чисто славянское имя получили сразу несколько княжон, хотя уже существовал устойчивый обычай давать детям христианские имена. Предславой назвал свою дочь киевский великий князь Святополк Изяславич. Повзрослев, она стала женой венгерского королевича Лодислава. Такое же имя было у дочерей великих князей Святослава Ярославича и Рюрика Ростиславича. Первая приняла постриг и закончила свою жизнь в монастыре. Вторая вышла замуж, но часто навещала родителей и участвовала в семейных праздниках, поэтому ее имя было зафиксировано на страницах летописей.
Трудная судьба Предславы Владимировны показывает, что женщины в ее время были активными участницами политических баталий и междоусобиц, но при этом нередко становились их жертвами. Мужчины же не слишком активно защищали родственниц, преследуя лишь собственные интересы.
В этом отношении судьба еще одной дочери Владимира Святославича, Марии-Добронеги, сложилась значительно удачнее. После тягот в плену во время детства и отрочества она смогла стать польской королевой. В русских источниках о ней почти нет никаких сведений. В годовой статье 1043 г., но лишь с пометой «в те времена» зафиксирована ее свадьба с польским королем Казимиром.[285]
Причина неосведомленности автора летописи, видимо, заключалась в том, что (и жених, и невеста жили там) свадьба Казимира и Марии была отпразднована только на территории Польши.
