Юрген Торвальд - Кровь королей
Таким образом, ожидание охватило всю страну, и я испытывал неопределенный страх перед тем, что произойдет, если, вопреки предсказаниям французского шарлатана, снова родится девочка.
Официальные приемы императрицы были отменены из-за ее беременности. Сообщалось, что она больше не носит корсет. В Царском Селе ее видели только в широких одеждах.
Так шли месяцы. Весь Петербург день за днем ждал пушечных выстрелов, число которых сообщило бы, кто родился – сын или дочь. Царица больше не покидала свою комнату. Она лежала в постели.
Но дни проходили один за другим, а пушечных выстрелов не было… Постепенно Петербург охватывало гнетущее беспокойство. Как я узнал позднее, по прошествии десяти дней врач – профессор Отт – получил наконец разрешение обследовать императрицу. Я и сам думал тогда, что роды не начинаются из-за каких-то осложнений…
Известие, которое просочилось вечером того дня, поразило меня, как удар в лицо. Профессор Отт установил, что царица вообще не была беременна…
Когда несколько дней спустя это известие подтвердилось, вызвав растерянность и насмешки, я понял, что Филипп внушил царице, будто она ждет ребенка. Но если я ожидал, что Филиппа выгонят с бранью и позором, то ошибся. Филипп провел в Царском Селе еще несколько месяцев. Некоторые полагали, что император не сделал этого из упорства, чтобы не признаваться в собственной слепоте, и Александра Федоровна его в этом поддерживала.
Когда Филипп наконец распрощался с Царским Селом, ему были отданы всевозможные почести. Баронесса Розен рассказывала, что он оставил предсказание: вскоре Бог пошлет царице нового друга, который поддержит ее в бедах и одиночестве. Когда я услышал об этом, то не мог предположить, что через несколько лет с появлением Распутина это предсказание посчитают исполнившимся.
Филипп умер вскоре после возвращения во Францию. По-видимому, он не смог пережить падения с тех высот, которых достиг в Царском Селе. Впрочем, его петербургские почитательницы распространяли версию, согласно которой Филипп не умер, а вознесся живым на небо, выполнив свою земную миссию.
К несчастью, отъезд Филиппа не означал, что кудесники больше не будут участвовать в борьбе за рождение наследника. Нет – их время только начиналось. До того дня, когда я вошел в жизнь царской семьи и даже в некоторые решающие моменты принимал участие в судьбе наконец родившегося царевича, происходили события, которые иногда граничили с безумием.
Когда уехал Филипп, черногорские княжны стали искать ему замену. В то время до Петербурга из монастыря Оптина пустынь дошли известия о «чудо-идиоте», который давал предсказания о будущем, и особенно о рождении детей.
Его звали Митя Коляба. Митя был слабоумный калека, весь кривой, почти слепой и глухой. Вместо рук у него были две бесформенные культи. Когда наступал его «святой час», он мог издавать лишь пронзительные нечеловеческие крики. Это было не что иное, как припадки врожденной эпилепсии.
В свое время такие «чудо-идиоты» были не редкостью в нашей стране. Церковь признавала их. Не только крестьяне верили, что в звероподобных звуках, издаваемых такими людьми, Господь открывает свою волю. Повсюду находились священники, которые принимались переводить эпилептические крики на человеческий язык и превращать их в предсказания.
Монахи из Оптиной пустыни открыли Митю, которого объявили «блаженным во Христе». Благодаря таинственному озарению церковный певчий Егоров получил дар истолковывать нечеловеческие крики Мити. С той поры Егоров с Митей ходили по деревням. Когда у Мити начинался припадок, крестьяне задавали ему вопросы, и Егоров «читал» пророческие ответы по эпилептическим выкрикам блаженного.
Черногорские княжны связались со своим знакомым князем Оболенским, у которого было поместье поблизости от Оптиной пустыни. Оболенский доставил Егорова и Митю в Царское Село…
Когда я услышал – на этот раз от графини Игнатьевой – о том, что эпилептик Митя должен предсказать императрице, родит ли она вскорости сына, эта новость опять показалась мне настолько абсурдной и невозможной, что я отказывался ей верить.
Митя провел в Царском Селе несколько недель. Во время его многочисленных эпилептических припадков Митю приносили в покои императрицы. Егоров задавал ему вопросы, пока Митя с пеной у рта бился в судорогах в ногах императрицы. Лишь через несколько месяцев я узнал о результатах этой жуткой процедуры.
– Кажется, не подействовало, – сказала мне графиня Игнатьева. – Блаженный не может предсказать ничего определенного. Он говорит, что еще не время. Он не видит отчетливо, родится ли сын. Императрица очень измучена. Вид Мити вызвал у нее нервную лихорадку. Но она готова пожертвовать всем, чтобы дать России престолонаследника. Это просто удивительно, если взглянуть честно и непредвзято. Но боюсь, что потребуется другое чудо…
– И есть такое? – спросил я.
– К счастью, да, – сказала она. – В имении генерала Орлова – вы его знаете – есть блаженная, которая творит бесчисленные чудеса. Когда у нее наступает припадок, ее связывают веревками – такая в ней сила Божья. Поэтому она может не только предсказывать, в отличие от Мити. Она способна творить необыкновенные вещи, общение с ней дает способность рожать детей. Ее зовут Дарья Осипова, и она едет в Петербург.
Действительно, Дарья Осипова приехала в Царское Село прежде, чем я узнал о ней более подробно. Несмотря на страстную веру императрицы, визит Осиповой стал для Александры Федоровны тягостным переживанием и не дал никакого результата. Большие надежды, поначалу возлагавшиеся на блаженных, угасли.
Наступило лето 1903 года. На несколько недель я уехал на учебу в Берлин. Когда я вернулся в Петербург 20 июля, моим первым пациентом стал отец Феофан, умный придворный священнослужитель и православный мистик. Я еще не знал, каким образом он способствовал рождению престолонаследника. У него болел желудок, и он, по-видимому, опасался, что причиной может быть рак. Я тщательно обследовал его и, опираясь на ограниченные возможности тогдашней диагностики, решил, что злокачественной опухоли у него нет, а есть гастрит. Феофан признался мне, что на протяжении нескольких лет участвует в ожесточенной борьбе с шарлатанами за «сохранение уважения к религии». Ему наконец удалось добиться в этой борьбе успеха, который возместит все его поражения и вернет царя и царицу с ложного пути на истинный.
– Я наконец сумел убедить императора и императрицу в том, что есть святой, который может помочь в рождении престолонаследника. Это Серафим Саровский, великий монах, который сто лет назад помогал матерям рожать сыновей, приводя их к святому источнику… Его величество император, – продолжал Феофан, – решил причислить Серафима Саровского к лику святых, чтобы быть уверенным в его помощи. Канонизация состоится с пышными церемониями в Сарове 30 июля. И после этого ее величество императрица в полночь отправится к святому источнику рядом с гробницей Серафима, чтобы искупаться в святой воде. Молитесь вместе с нами, чтобы Серафим был милостив к ее величеству…
Дальше все происходило в точности так, как сообщил мне отец Феофан. 30 июля в Сарове состоялось необыкновенное празднество. Императрицу встречала толпа женщин, которые утверждали, будто смогли родить благодаря святому источнику Серафима. В полночь царица пришла к гробнице Серафима и долго молилась на коленях о том, чтобы Серафим исполнил ее заветнейшее желание и подарил сына, которого она так долго и страстно ждет.
Несколько священников остались у гробницы и продолжали молиться, а императрица отправилась к святому источнику, сняла свое платье и при свете луны искупалась в летней теплой воде.
А дальше случилось то, чего уже почти не ждали: ровно через год, 30 июля 1904 года императрица родила первого и единственного сына Алексея. В первом радостном опьянении, опьянении неслыханным триумфом веры в силу святого никто не предполагал, что, вопреки ожиданиям, началась не новая эпоха царской власти и царского счастья, а трагедия…
4
9 сентября 1904 года автомобиль из Царского Села во второй раз остановился перед моей дверью. Это было незадолго до двенадцати часов дня, и адъютант – тот же, что заезжал за мной за день до этого, – снова просил поторопиться. На этот раз я сразу решил не задавать ему вопросов, на которые он не мог или не хотел отвечать. В Царском Селе меня отвели в ту же комнату, в которой в прошлый раз меня встречал Коровин.
Он появился через несколько минут. Его лицо казалось не таким мрачным и нервным, как вчера. Он смотрел с облегчением.
– Около двух часов назад, – сказал он, – состояние царевича улучшилось. Утром кровотечение остановилось. Чтобы быть полностью уверенной, ее величество императрица все-таки хотела бы услышать ваше мнение, и я тоже думаю, что в этом случае лучше привлечь двух врачей, чем одного…
