Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского
Одновременно против эмигрантов действовали и российские спецслужбы.
Стоит особо сказать об их структуре. С 1826 года роль политической полиции выполняло III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. О нем существует множество страшных историй, но на самом-то деле оно действовало не слишком эффективно. Хотя у него имелись агенты и за границей.
6 августа 1880 года III отделение было упразднено, вместо него возник Департамент полиции Министерства внутренних дел. Им стали подчиняться охранные отделения (первое возникло ещё в 1866 году в Петербурге). Но они работали на территории России. Заграничная агентура подчинялась непосредственно Департаменту.
Эти люди занимались, в основном, отслеживанием контактов революционеров. Иногда агенты входили к ним в доверие и пытались отследить пути транспортировки нелегальной литературы.
«Никогда не видел я такой кучи русских шпионов (так революционеры называли агентов тайной полиции. – А. Щ.), как в те два месяца, что прожил в Тононе. Начать с того, что, как только мы поселились, какой-то подозрительный мужчина, выдававший себя за англичанина, снял другую часть дома. Стада, буквально стада русских шпионов осаждали дом и пытались проникнуть туда под различными предлогами, а то попросту бродили взад и вперед под окнами, партиями в два, три и четыре человека. Воображаю себе, какие удивительные донесения сочинялись ими. Шпион должен доносить. Если он попросту скажет, что он простоял неделю на улице и ничего подозрительного не заметил, его живо прогонят».
(П. А. Кропоткин, революционер)Вообще-то вопрос с агентами – непростой. Трудно сказать, где они в самом деле были, а где мерещились революционерам. Дело в том, что в такой среде всегда агенты полиции видятся на каждом углу. В среде эмигрантов причина этого даже не в мании преследования, а в мании величия. Люди всерьез полагали, что власть так их боится, что высшие чиновники ночами не спят, думая, как разобраться с революционерами.
Хотя агенты сперва III отделения, а потом и Департамента полиции за границей имелись. И имели очень низкую квалификацию. Это ведь были не профессиональные жандармы, и даже не завербованные революционеры (последние работали внутри страны, отпускать их за границу было просто опасно). Чаще всего вербовали кого попало. В Европе без особой цели околачивалось множество русских, особенно в Париже. Часть из них уже успели спустить все свои денежки, так что хватались за любую возможность срубить по-легкому денег. Довольно распространенным был способ, когда кто-либо являлся к революционерам, представлялся богатым человеком и предлагал финансовую помощь, рассчитывая под этим соусом втереться в доверие. Но эмигранты были не дураками, их принцип был «утром деньги – вечером стулья». У российских властей не было никакого желания оплачивать деятельность революционеров, тем более что пожертвовать деньги – это не значило войти в число посвященных в какие-то серьезные дела.
Мало того, что такие агенты не очень понимали революционную среду, так зачастую они отсылали в Петербург откровенные вымыслы, дабы отчитаться о своей работе.
Однако иногда представители власти действовали более тонко.
«В то время я не мог объяснить себе эту необычайную внимательность со стороны русских шпионов; но, вероятно, она находилась в связи со следующим обстоятельством. Когда Игнатьев стал министром внутренних дел, он по совету бывшего парижского префекта Андрие напал на новый план. Он послал рой своих агентов в Швейцарию, где один из них стал издавать газету, стоявшую за некоторое расширение земского самоуправления. Главная же задача издания заключалась в борьбе с революционерами и в группировке вокруг него всех эмигрантов, отрицательно относившихся к террору. То было, конечно, средство посеять раздор. Затем, когда почти всех членов Исполнительного комитета арестовали в России и только два или три из них бежали в Париж, Игнатьев послал агента, чтобы предложить им перемирие. Он обещал, что больше казней по поводу заговоров, составленных в царствование Александра II, не будет, даже если бежавшие попадут в руки правительства, что Чернышевского выпустят из Вилюйска и что назначат комиссию для пересмотра положения всех сосланных административным путем в Сибирь. С другой стороны, Игнатьев требовал, чтобы Исполнительный комитет не делал новых покушений на царя, покуда не состоится коронация. Быть может, упоминались также реформы, которые Александр III собирался сделать в пользу крестьян. Договор был заключен в Париже, и обе стороны соблюдали его. Террористы прекратили военные действия. Правительство никого не казнило за прежние заговоры; но тех, которых арестовали, замуровали в Шлиссельбурге, в этой русской Бастилии, где никто не слыхал о них за целые пятнадцать лет и где большинство из них томится до сих пор. Чернышевского привезли из Сибири и поселили в Астрахани, отделив его от всего интеллигентного русского мира. В этом заточении он вскоре умер. В Сибирь послали комиссию, которая возвратила некоторых ссыльных и назначила сроки для всех остальных. Моему брату она надбавила пять лет».
(П. А. Кропоткин)Стоит упомянуть и об охранительных организациях. О них накручено множество мифов. Как со стороны революционеров, так и со стороны монархистов. Вот, дескать, были такие доблестные офицеры…
«Для охраны царя была основана тайная лига. Офицеров различных чинов соблазняли тройным жалованьем поступать в эту лигу и исполнять в ней добровольную роль шпионов, следящих за различными классами общества. Бывали, конечно, комические эпизоды. Два офицера, например, не зная, что они оба принадлежат к одной и той же лиге, вовлекли друг друга в вагоне в революционную беседу, затем арестовывали друг друга и к обоюдному разочарованию убедились, что потратили напрасно время. Эта лига существует до сих пор в более официальном виде под названием „охраны“ и время от времени пугает царя всякими сочиненными ужасами, чтобы поддержать свое собственное существование.
Еще более тайная организация – „Священная дружина“ основалась в то же время с Владимиром Александровичем, братом царя, во главе, чтобы бороться с революционерами всякими средствами – между прочим, убийством тех эмигрантов, которых считали вождями недавних заговоров. Я был в числе намеченных лиц. Владимир резко порицал офицеров, членов лиги, за трусость и выражал сожаление, что среди них нет никого, который взялся бы убить таких эмигрантов. Тогда один офицер, который был камер-пажем в то время, как я находился в корпусе, был выбран лигой, чтобы привести этот план в исполнение».
(П. А. Кропоткин)Только вот дело в том, что «Священная лига» никак себя не проявила. Так что если она и в самом деле существовала, то дело ограничивалось застольной болтовней.
Имелись и другие.
«Явился к Лаврову неизвестный господин и представился как Иван Николаевич Некрасов. Он, по его словам, прибыл в Париж по делам одной железной дороги, но одновременно выполняет поручение либеральной Земской лиги. О Земской лиге Лавров слышал впервые – из кого же она состоит? Неизвестный господин дал понять, что он не может этого разглашать. Ему поручено вести переговоры с „Народной волей“ о прекращении террора».
(П. А. Кропоткин)По словам визитера, эта лига была представлена сторонниками реформ. Дескать, если не будет терактов, то Александр III на них пойдет. Кто это были такие и каково было их реальное влияние на политику государства – так и осталось непонятным.
Особая статья – это деятельность Петра Ивановича Рачковского. Он начал свою работу на должности почтмейстера, потом трудился на разных должностях, в том числе – судебным следователем, в 1879 году его даже арестовали по подозрению в укрывательстве террориста. Именно тогда Рачковский стал сотрудничать с тайной полицией как агент. Однако его довольно быстро разоблачили. В 1883 году поступил на службу в Министерство внутренних дел, а в 1884 – отправился в Париж.
Из справки, обнаруженной в бумагах министра внутренних дел. (Министр одновременно являлся и шефом Отдельного корпуса жандармов):
«По характеру Рачковский авантюрист и искатель приключений. В интересах своей карьеры способен пойти даже на преступление. В департаменте полиции имеются данные, что один из агентов заграничной агентуры, находившийся на связи Рачковского, убил в Париже генерала Сильвестрова, прибывшего с заданием директора департамента полиции тщательно и всесторонне проверить деятельность Рачковского и лично неприязненно и подозрительно относившегося к нему. Однако причастность Рачковского к убийству Сильвестрова установить не удалось. Агент, убивший генерала Сильвестрова, покончил жизнь самоубийством».
