А. Ждановский - По страницам истории Кубани (краеведческие очерки)
А. Киселев, Б. Е. Фролов
КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА И ВХОЖДЕНИЕ ЗАКУБАНЬЯ В СОСТАВ РОССИИ
Появление черноморцев на Кубани не встретило противодействия адыгов. Они отнеслись к своим соседям вполне дружелюбно. Историк Ф. А. Щербина в книге «История Кубанского казачьего войска» отмечал: «В первое время черкесы делились с черноморцами семенами, саженцами и пр. Часть продуктов они меняли на соль и разные предметы, а часть просто дарили. Казаки со своей стороны позволяли убирать хлеб и сено на землях Черноморцев».
В этот период и казаки и горцы считали выгодным обмен и продажу товаров, столь необходимых как тем, так и другим. 4 сентября 1794 г. войсковое начальство заслушало донесение, в котором перечислялись различные товары, ввозимые для нужд войска. Обсудив это донесение, войсковое начальство постановило: «Прописанные товары менять позволить с тем, чтобы оные принимать в руки по окурении». Для организации постоянной торговли были созданы первые меновые дворы на Бугасе и в Екатеринодаре.
Сложившиеся поначалу добрососедские отношения между черкесами и черноморцами постепенно стали ухудшаться из‑за начавшихся стычек, угона скота, захвата пленных, ставших постоянным явлением на кордонной линии. Конфликты эти все более и более осложнялись, и постепенно конфронтация начала перерастать в открытые вооруженные столкновения.
Однако не все адыгские племена сразу вступили с черноморцами в явно враждебные отношения, некоторые из них даже искали возможность вступить в подданство России. Так, в 1794 г. бжедугский князь Батыр–Гирей и хатукаевский Магомет Калабат заявили войсковому судье Антону Головатому, что поскольку Крым, в подданстве которого находились закубанские народы, покорен Россией, то они считают теперь себя более принадлежащими России, нежели Турции, и желают поэтому «поступить со своими землями и народами под Российскую державу».
Об этой просьбе А. А. Головатый донес в Петербург. Екатерина II приняла делегацию бжедугских князей, но дать открытого согласия на принятие их в русское подданство не решилась, так как черкесы по Ясскому мирному договору от 29 декабря 1791 г. номинально являлись подданными Турции. «…Это завело бы нас в неприятные объяснения и хлопоты с Портою Оттоманской, подав ей причину укорять нас в нарушении заключенного с нею трактата», — писала она.
Тем не менее переговоры в Петербурге оказались не совсем безрезультатными. Одной из целей делегации бжедугских князей было стремление заручиться военной поддержкой России. Дело в том, что в этот период происходили ожесточенные столкновения между различными адыгскими племенами. Адыгское общество в этот период переживало острые социальные и политические потрясения, связанные с борьбой свободных общинников против привилегий дворянства. Изгнание части дворянства из своей среды, как это случилось у шапсугов, послужило началом многолетней борьбы между народом, с одной стороны, и дворянством, поддерживаемым бжедугами, у которых они получили покровительство, — с другой. В этот конфликт были втянуты и другие племена, отстаивавшие в этой борьбе основы своего политического правления. Разделение адыгского общества на два враждующих лагеря и непримиримая борьба отрицательно сказались не только на внутреннем положении черкесского народа, но и спровоцировали ряд конфликтов с Россией.
Опрометчивое решение правительства Екатерины II об оказании бжедугским князьям вооруженной помощи против шапсугов и абадзехов привело к изменению военно–политической обстановки на кордонной линии.
В июне 1796 г. у небольшой речки Бзиюко, находившейся в 18 километрах к юго–западу от Екатеринодара, состоялась битва. Ополчение бжедугских и шапсугских дворян сопровождал небольшой казачий отряд с орудием.
Битва началась ожесточенным натиском объединенных сил шапсугов и абадзехов на позиции бжедугов. Но сама стремительность нападения обернулась во вред, дрогнувшие бжедуги отступили и навели разгоряченную вражескую конницу на засаду, удар которой решил исход сражения. В этой битве шапсуги потеряли более тысячи человек убитыми, две тысячи человек раненными и триста пленными.
Хотя русское оружие и не сыграло решающего значения в этой борьбе, сам факт его появления на Закубанской территории имел отрицательные последствия. Многие адыгские племена сочли черноморцев глвными виновниками жестокого поражения шапсугов и абадзехов и стали объединяться для нападения на Черноморскую кордонную линию.
Участились вооруженные нападения горцев на Черноморию. Они угоняли скот, уводили пленных, сжигали сено, принося тем самым непоправимый урон, обессиливая, истощая людские и жизненные ресурсы Черномории.
Слабость кордонной линии и быстрота действия горских отрядов приводили к тому, что большая часть набегов завершалась успешно. Казаки не успевали перехватить горцев на своей территории, а преследовать их на землях Левобережной Кубани они не могли в силу известных условий мирного договора, а также приказа императора о запрещении черноморцам вести на территории черкесов какие‑либо самостоятельные военные операции. Таким образом, связанные по рукам и ногам, казачьи войска на кордонной линии вынуждены были лишь отражать набеги, что приводило ко все возрастающему числу вторжений горцев, подчас тайно подстрекаемых анапским пашой из‑за Кубани.
Уже в начале 1800 г. на кордонной линии были получены данные о готовящемся вторжении горцев в пределы Черномории, которое произошло 21 марта 1800 г. Около 5 тыс. горцев переправились через Кубань по льду и напали на Копыльский пост. Гарнизон поста выдержал этот сильный натиск, но окрестные поселения были разорены и разграблены. Претензии, предъявленные войсковым правительством анапскому паше, не привели ни к каким результатам. Турецкий паша или хитрил, или не мог действительно принудить горцев повиноваться турецкой власти и не нападать на границы Черномории.
Складывающаяся обстановка на кордонной линии не позволяла больше казакам довольствоваться полумерами и бесплодными переговорами.
17 апреля 1800 г. на имя войскового атамана Бурсака последовал царский рескрипт, которым разрешалась организация военных экспедиций в Закубанье. Для поддержания и усиления боевых сил черноморцев на Кубань были откомандированы 14–й и 15–й егерские полки Драшкевича и Лейхнера.
Поход против горцев проводился тремя отрядами в мае 1800 г. Цель экспедиции была четко определена рескриптом Павла I, в котором говорилось: «Господин полковник Бурсак! По случаю покушений, делаемых черкесами и абазинцами на селения вверенного вам Черноморского войска, дал я повеление… учинение оным горским народам репрессалий, в наказание их дерзости».
Военные действия начались серией мелких стычек, переросших затем в более серьезную борьбу. Казакам удалось захватить аулы Арслан–Гирея и Давлет–Гирёя на р. Аушет. Разорив эти аулы, они захватили огромную добычу: более 1,5 тыс. голов скота.
Горцы отрядом в 500 человек попытались заманить казаков в лес, где была устроена засада. Но натиск отряда Бурсака при столкновении с засадой в лесу был настолько велик, что горцы дрогнули и начали отступать. Казачий отряд, преследуя их, прошёл 30 верст к горам, но, не встретив сопротивления, повернул обратно.
После столь ошеломляющего похода в Закубанье горцы до 1802 г. не предпринимали крупных нападений на Черноморию.
Но в 1802 г. им удалось захватить войсковой байдак, везший из Бугаза в Екатеринодар 200 пудов пороха, 200 пудов свинца и трехфутовое орудие, которое было на вооружении байдака. Событие это вызвало ответную реакцию.
Войсковое начальство Черномории обратилось к императору с просьбой о разрешении совершить ответные репрессалии, чтобы наказать виновных и вернуть захваченный пброх и свинец. После этого случая было дозволено проводить экспедиции за Кубань по необходимости, не спрашивая разрешения сверху.
В царском рескрипте от 31 декабря 1802 г., коренным образом изменившим систему отношений черноморцев с горцами, говорилось: «1. Наистрожайше подтвердить всем командующим дистанциям по границе отнюдь никакой несправедливости соседним народам не делать, а иметь с ними дружественное обращение и всячески стараться приобрести их доверенность; всякий же противный сему поступок наистрожайше наказан будет… 2. Если, невзирая на сие доброе обращение, соседственные народы будут беспокоить границу нашу, тогда немедленно сделать им репрессаль и преследовать их, если нужда того востребует, в пределы к ним; но неучаствующих в учиненном злодеянии не трогать, а оставлять в покое и тем доказать им, что наказание единственно на виновных всегда простирается. О всяком таком происшествии и репрессалии мне доносить обстоятельно, означив именно за что оно учинено».
