Вадим Нестеров - Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь
Люди выживали, кто как мог. Многие пошли на русскую службу, и однополчане на это даже перестали косо смотреть, осуждали только тех, кто переходил в православие. Пленные жаловались в письмах, что «многие из нижних и высших офицеров принуждены у мужиков работать, также от нужды женились графы и бароны на старых финских бабах и их дочерях только для того, чтобы добыть себе хлеба». Занимались кто чем мог. Собирали хворост и сведения о Сибири, делали горшки и географические открытия, открывали неизвестные Европе народы и кукольные театры (первый театр в Сибири был шведский, да). Практически все вспомнили былые умения и детские забавы, о которых на военной службе забыли, казалось, навсегда. Опять процитирую Галину Шебалдину: «Ротмистр Георг Малин был не только поэтом, описавшим многие эпизоды своей сибирской ссылки в стихах, но и ювелиром и художником. Ротмистр Фридрих Ликстон, отбывавший ссылку в Верхотурье, покупал качественную тонкую кожу, из которой шил кошельки и перчатки. Каролины занимались изготовлением серебряной посуды и прочих предметов роскоши. Наибольшего успеха в этом деле достиг Юхан Шкруф. Его изделия были настолько качественны и красивы, что губернатор Гагарин приказал отправлять купленные у мастера поделки в госказну. Поручик Александр Борман делал гравюры, ротмистр Нирот писал картины. Поручик Эрик Улспар резал фигуры из кости так искусно, что князь Гагарин преподнес Петру Первому в подарок изготовленные каролином шахматы. В начале 1713 года в Тобольск из Верхотурья прибыли ротмистр фон Кунов и лейтенант Лейоншольдт, которые вместе с тобольским пленником Фэнриком Магнусом Сильверхельмом заключили договор об изготовлении… игральных карт. Были среди пленных врачи, переводчики, учителя, портные, гувернеры, садовники… Но наиболее популярным занятием среди каролинов, как офицеров, так и рядовых, было самогоноварение и изготовление пива[69]».
Вообще читать биографические справки пленных шведов донельзя интересно.
Корнет шведской кавалерии Лоренц Ланг,[70] попавший в плен под Полтавой, идет на русскую службу. С прошлым рвет решительно — Швецию даже в мыслях закрывает для себя навсегда, принимает православие, меняет имя на «Лаврентий», становится офицером русского инженерного корпуса и вскоре ввязывается в Большую игру на китайском направлении. Становится уникальным специалистом по Китаю (где тихая Швеция, и где тот недвижный Китай!), шесть раз ездит туда с дипломатическими миссиями, несколько лет живет в Пекине в качестве дипломатического агента. Умер в Сибири статским советником и иркутским вице-губернатором.
Драгунский капитан Бернгардт Мюллер оказался в Тобольске. Чем-то приглянулся знаменитому церковному деятелю, митрополиту Сибирскому и Тобольскому Филофею (Лещинскому), будущему святому, канонизированному в 1984 году. Принял участие в организованной митрополитом миссионерской экспедиции к остякам (хантам). Потом еще раз, потом еще… Потом увлекся миссионерством и изучением остяков настолько, что и уезжать от остяков перестал. Путешествовавший по Сибири брауншвейг-люнебургский резидент Фридрих Вебер писал в своих записках:
«Один шведский обер-лейтенант, также сосланный по некоторым причинам даже за Сибирь к остякам, теперь живет там очень хорошо. Он приобрел такую любовь туземцев, что они снабжают его всем, что только ему нужно, и во всех делах своей земли спрашивают его совета. Лейтенант этот говорил Веберу, что он охотно закончил бы там и жизнь свою, если бы только семейству его было дозволено приехать к нему». Тем не менее, в Швецию Мюллер все-таки уехал, и в 1720 году в Берлине отдельным изданием вышла его книга «Жизнь и обычаи остяков».
Капитан барон Горн еще в начале Северной войны во время перестрелки в Литве получил ранение в голову. С того света его вытащил верный слуга Лидбом — в самом прямом смысле вытащил из кучи сваленных в груду мертвых тел, и выходил. Под Полтавой — второе ранение, плен, ссылка в Соликамск. И опять бы смерть, на сей раз голодная, кабы не верный Лидбом: до поступления на службу к господину барону он был хорошим седельником. Изготовлением седел Лидбом и кормил их обоих все эти годы, а господин барон бегал по Соликамску, истошно голося на варварском наречии: «Сетла!!! Каму сетла! Кароши сетла!!!». К чести господина Горна, полностью залезать на шею к слуге он упрямо не хотел, поэтому в комплекте с седлами предлагал еще и кривоватые корзины, самолично плетеные господином бароном из соликамского ивняка. В Швецию оба вернулись в 1722 году, барон еще 20 лет служил в армии, потом вышел в отставку, поселился в родовом имении, рядом с которым построил хутор, назвав его «Соликамском». Лидбом же был из слуг отчислен с негодованием и возведен в ранг лучшего друга. На всех обедах вплоть до своей ранней смерти он восседал по правую руку от барона, несмотря на демонстративное неудовольствие аристократической родни. Когда Лидбом скончался, безутешный Горн воздвиг ему шикарный памятник.
Корнет Эннес взят был в плен при Переволочне, сидел в Тобольске, 10 лет. В детстве матушка, которой бог посылал одних сыновей, тоскуя по так и не родившейся дочке, научила последыша ткать на ручном станке. Вскоре по Тобольску поползли слухи о новом мастере, и сам князь Гагарин, оценив тканые Эннесом кошельки и чапрак, заказал ему для большой залы шелковые обои с золотыми и серебряными цветами. Материал и инструменты заказчика, оплата — по рублю за каждый локоть. Условия царские, но объемы — непосильные для одного человека. Корнет сколотил ткацкую бригаду из лучших боевых товарищей: ротмистра Маллина и корнетов Горна (не родственник) и Барри, которых и начал обучать «бабскому» ремеслу. Через несколько лет изделия их гремели по всей Сибири, и компаньоны разбогатели настолько, что каждое воскресенье могли устраивать благотворительные обеды для дюжины своих товарищей, которые, на свое горе, не знали никакого ремесла, и посему бедствовали. По возвращении в Швецию Эннес женился и дожил до 95-летнего возраста, не забывая в каждой вечерней молитве благодарить покойную «муттер» за науку.
Голландец Генрих Буш, уроженец Горна (не родственник!), много лет был матросом, дослужился до корабельного плотника, но за какую-то провинность был списан на берег. По пьяному делу в кабаке завербовался в шведскую армию, попал — несмотря на поговорку «моряк сидит на лошади, как собака на заборе» — в кавалерию. Дослужился до капрала, в плен попал в 1706 году у Выборга. Сидел сначала в Тобольске, потом князь Гагарин, прослышав (все пьянка проклятая!) о бурном прошлом военнопленного, отправил его работать по специальности — на Тихий океан. Отряд под предводительством казака Козьмы Соколова, в который был зачислен Буш, прибыл 23 мая 1714 года в Якутск и отправился оттуда 3 июля в Охотск. Там под руководством бывшего корабельного плотника казаки построили судно из осины и березы (другого дерева не нашли) и несколько лет занимались исследованиями побережья Камчатки. Жить «на самом кончике России» голландцу на удивление понравилось. Он полностью обрусел, в скучную Голландию возвращаться отказался, по крайней мере, в 1736 году еще жил в Якутске, где с ним встречался историк Миллер и расспрашивал о путешествии на Камчатку.
Капитан Филипп Иоган Табберт после Полтавского сражения благополучно перебрался через Днепр, но не нашел среди спасшихся своего брата. Вернулся за ним на левый берег и попал в плен (брат, как выяснилось через 20 лет, переправился ниже по течению). Был отправлен вместе с другими пленными сперва в Москву, а затем в Тобольск. Неуемная его натура проявилась еще по дороге. В городе Хлынове, как свидетельствуют документы Вятского приказа, 24 мая 1710 г. были задержаны двое шведов, которые гуляли за городом. Это были капитаны Иоган Табберт и Иоган Шпрингер, причем они не просто гуляли, они плыли на плоту и осматривали окрестности. Показания об их прогулке давал известный капитан Врех, ставший впоследствии основателем знаменитейшей школы в Тобольске. Впоследствии Табберт погулял по всей Сибири и стал одним из самых знаменитых ее исследователей. Все тринадцать лет плена он потратил на изучение неизвестной Европе страны. Его слова «Мы знаем о Сибири не больше, чем остяки о Германии» были, увы, абсолютной правдой. А достижения капитана в изучении Сибири — столь впечатляющими, что Петр лично предлагал ему пост главного картографа Российской империи. По возвращении в Швецию Табберт был возведен в дворянское достоинство и принял фамилию фон Страленберг. А публикация в 1725 году карты и описания Сибири вызвали в Европе такой фурор, что еще века полтора каждый автор, пишущий об Азиатской России, непременно ссылался на классическую работу пленного шведа.
Но, наверное, самая удивительная судьба досталась доходившему в Тобольске от бескормицы штык-юнкеру Юхану Густаву Ренату.
