История Франции - Марк Ферро
Именно с этого времени — с начала Третьей республики культ «Девы из Лотарингии», до этого принадлежащей «левым», девушки из народа, героини своей родины, замученной Церковью героини, которую Шарль Пеги и Жан Жорес отстаивают во имя всех павших за всеобщую социалистическую республику, в равной степени становится и объектом культа правых: именем Девы бряцают, как оружием, в борьбе против внутреннего врага Франции. Это наступление со стороны клерикалов обусловило новые насмешки в духе Вольтера со стороны свободомыслящих. Историк Анри Мартен в этот раз даже превратил уроженку Лотарингии в кельтскую девушку, олицетворявшую основы галльской демократии. Католические правые сделали из нее чистую француженку, не принадлежащую ни к протестантам, ни к масонам. Когда полным ходом разворачивалось дело Дрейфуса, поговаривали даже, что у Кошона — еврейские корни. Понемногу левые оставляют правым Жанну д’Арк, этот «фетиш в руках епископов и генералов».
Историк Эрнест Лависс, творивший в эпоху Антанты и желавший примирить две Франции между собой и с Англией, превратил процесс над Жанной в дело рук «злого» епископа Кошона, но, для того чтобы оказать помощь Деве, у него появляется некий монах: он выходит на сцену, когда Жанна восходит на костер и перед смертью произносит «Иисус». Однако поскольку никаких свидетельств о том, что происходило в момент смерти Жанны д’Арк, не осталось, то монах — чистая выдумка.
Этот спор длится вечно, разгораясь с новой силой после появления очередного фильма о Жанне д’Арк. Но сегодня дебаты о Деве не столь яростны, как во времена Третьей республики, о чем свидетельствует дело Талама 1904 г. Учителя Амадея Талама заклеймили за то, что он исправил в тетради ученика фразу «Жанна д’Арк привела Францию к Христу». Преподаватели восстали, и муниципальный совет Парижа выступил против тех чиновников, «которые сбились с пути. и завтра скажут, что знамя — это всего лишь тряпка, а Родина — утопия». В свою очередь заволновались и социалисты, напомнив, что Жанна была «дочерью Франции, в то время как страной реакционеров всегда были Рим, Церковь, Ватикан…».
Возможность была упущена в 1880 г.: республиканцы не захотели сделать день 8 мая (день освобождения Орлеана Жанной д’Арк) национальным праздником, опасаясь, как бы его смысл не исказило духовенство. Лишь в 1920 г. этот день становится праздником по предложению сторонников «Аксьон франсез» во главе с Морисом Барресом. Республиканский блок голосует за законопроект сразу после канонизации Жанны д’Арк папой Бенедиктом XV. Этот процесс восстановления справедливости обрывается в эпоху Виши, когда идеология петэновской «национальной революции» восхваляет не воительницу, а крестьянку, католичку, англофобку. Впрочем, о Жанне вспоминает Сопротивление, в частности де Голль и Луи Арагон, однако левые совершили ошибку и забыли про этот вопрос, так что с подачи Ле Пена (в 1988 г.) дата поминовения была перенесена с 8 мая — Дня Победы союзников во Второй мировой войне — на 1 мая — День международной солидарности трудящихся. Это было сделано для обоснования народных корней культа, которые породила, а потом забыла Республика.
Негационизм— бледное воплощение французского фашизма
Играя на чувствах антикоммунизма и антипарламентаризма, французским фашистам удалось собрать вокруг себя в период с 1936 по 1945 г. представителей ультраправого крыла, бывших ярых коммунистов и социалистов, несколько группировок явно фашистского толка и выходцев из ультралевых кругов, которые присоединились к режиму Виши исключительно из пацифистских соображений. Однако после войны те же самые силы объединились вокруг негационизма — течения, сторонники которого отрицают реальность Холокоста. Это всего лишь горстка сочувствующих ультраправым, речи которых были подхвачены руководителями Национального фронта. Но в последние десятилетия подобные темы широко обсуждаются в средствах массовой информации, разжигая ложные споры.
Писатель Морис Бардеш, друг Поля Бразийяка, стал первой ласточкой негационизма, опубликовав в 1948 г. работу «Нюрнберг, или Земля обетованная». В своей книге он удивляется тому, что внезапно «в 1945 году были обнаружены эти лагеря, о которых никто не говорил». И тому, что ответственные лица скрывали их существование, были причины. Писатель обвинял евреев, которые, по его словам, превратились в доносчиков и «придумали» все это, чтобы продемонстрировать чудовищность немцев — которые под пером Бардеша стали жертвами… И для их защиты он объявляет, что вступает в ряды фашистов: в 1948 г. этот жест был чисто символическим.
Негационистам осталось только доказать, что Холокоста — геноцида евреев — как такового не было. По словам Бардеша, в Аушвице «газом травили лишь вшей», и совершенные зверства — «дело рук депортированных» — явно преувеличены, для того чтобы лучше скрыть преступления коммунизма (Катынь).
В случае с другим негационистом — Полем Рассинье, который сам был депортирован и принадлежал к анархистам, причины лжи в отношении евреев очевидны: «Не следует забывать, что эта ложь была изобретена для получения необходимых средств на создание израильского государства (компенсации, выплачиваемые Германией пропорционально числу пострадавших евреев)».
Тем временем преподаватель Робер Фориссон, представляющий себя аполитичным, опубликовал свое «исследование», целью которого было показать, что газовые камеры всего лишь миф, что Гитлер никогда не приказывал уничтожать евреев и т. д. Его доводы обосновываются исследованием текстов, фотографий и пр. Фориссон не хочет признавать, что немцы сами уничтожили все улики в 1945 г., а для уничтожения евреев не нужно было письменного приказа Гитлера, что доказывают материалы Ванзейской конференции нацистов 1942 г. Принимая во внимание, что доказательства Фориссона представлены в виде своего рода исследовательского анализа документов и что
