История Франции - Марк Ферро
Насколько рабочие были вовлечены в политическую борьбу, настолько же они как социальная группа становились жертвами определенной сегрегации. Ведь Республика не признала ни существования таких групп, как «бретонцы» или «рабочий класс», — она признала только граждан. Поэтому руководители Третьей республики сильнее, чем кто-либо, враждебно относились к профсоюзам. Последние были признаны властями только в 1884 г., а работодатели допустили их на предприятия лишь в 1968-м. «Состоящих в профсоюзе не нанимаем» — в течение долгого времени эта надпись фигурировала на досках объявлений многих предприятий…
Другим признаком социальной маргинализации рабочих является отставание французского трудового законодательства от немецкого и английского. Отстает оно, конечно, меньше, чем об этом говорят, — серьезные успехи в этой сфере были достигнуты в эпоху Наполеона III, но все же факт отставания налицо. В отдельных вопросах отставание было ликвидировано лишь благодаря крупным забастовкам времен Третьей республики и в особенности мерам, принятым в 1945 г. после Освобождения. Тогда были учреждены «государство всеобщего благосостояния» и политика государственного страхования.
Лишь в 1950 г. власти недвусмысленно признали, что «стачка не является основанием для расторжения трудового договора». Это признание означает, что право рабочих на забастовку, разумеется, оставалось законным, но лишь при условии: стачка будет соответствовать условиям трудового договора и праву собственности. А это, например, делало незаконным остановку средств производства на заводе в ходе стачки. Рабочему классу пришлось принять тот факт, что забастовка стала их правом, но она может происходить лишь в рамках закона. Рабочие также были вынуждены принять то, что профсоюзы — эти классовые организации — участвуют в принятии соответствующего законодательства.
Подъем социалистического и профсоюзного движения породил различные явления во Франции и в других европейских странах. Например, во Франции, как и в Англии, рабочее движение было развито еще до появления марксизма, тогда как в Германии процесс индустриализации и возникновение марксизма происходили в одно и то же время. Поэтому после 1871 г. рабочие — синдикалисты и социалисты соперничали и часто были настроены враждебно в отношении друг друга. В то время как в Англии профсоюзы или тред-юнионы (trade-unions) взяли под контроль лейбористскую партию, а в России и Германии все произошло наоборот: социал-демократические партии подчинили себе профсоюзы, во Франции профсоюзы и социалистические партии яростно соперничали, особенно в 1900–1914 гг. Независимость профсоюзного движения от партий была прописана в Амьенской хартии 1906 г., а стремление профсоюзов достигнуть поставленной цели реформистским или революционным путем провозглашалось Всеобщей конфедерацией труда с 1895 г.: речь шла об «исчезновении наемного труда и хозяев-предпринимателей». В основном в тексте хартии, которым мы обязаны Виктору Гриффюэлю, рабочему в кожаной куртке и таких же штанах, утверждается автономия рабочих. Это не означает, что трудящиеся должны действовать в одиночку в любых обстоятельствах: союз с политическими партиями или анархистами был необходимостью. Но именно союз, а не зависимость, причем без какой-либо враждебности по отношению к социалистам.
Именно это понял Жорес, не желавший «колонизировать» профсоюзы, в то время как марксист Жюль Гед, вместе с Лениным и Плехановым, утверждал принцип доминирования политических организаций над профсоюзными.
После Октябрьской революции 1917 г. в России фантастический успех РСДРП (большевиков), постепенно поглощающей и берущей под контроль профсоюзное движение, которое, впрочем, было довольно слабым в стране, зачаровывает рабочий класс и также часть социалистов. Следствием этого становится раскол социалистической партии Франции (СФИО) и профсоюзов в Туре в 1920 г. Но именно победа Народного фронта в 1936 г. вынуждает работодателей пойти на фундаментальные уступки, зафиксированные в Матиньонских соглашениях. После окончания Второй мировой войны, когда у власти находятся правительства Шарля де Голля, Феликса Гуэна (1944–1946) и Поля Рамадье (1947), в основном государство учреждает социальную программу НСС (Национального совета Сопротивления) и проводит ряд новых национализаций. Крупные забастовки, последовавшие за этим в 1947–1948 гг., имели настолько же политический, насколько и чисто стачечный характер и почти не привнесли улучшения в отношения между рабочими и хозяевами предприятий.
Вторая встреча между этими социальными силами была вызвана событиями Мая 68-го и обязана движению студентов, а затем и трудящихся. Но, хотя эта встреча привела к улучшению материальных условий стачечников, она все же мало изменила структурные соотношения между работодателями и рабочими, за исключением того, что институционализировала права профсоюзов на предприятиях.
В последнее десятилетие ХХ в. поменялась и внешняя форма, и суть социальных конфликтов. Вплоть до кризиса (1970-х гг.) трудовые конфликты накладывали свой отпечаток на другие формы коллективного воздействия на руководство, причем знаковым пунктом в программах бастующих было требование повышения заработной платы. Однако эти виды коллективного воздействия, хотя и не исчезли, уже не столь важны, как раньше, поскольку теперь они соединяются с новыми программами требований: равенство между мужчинами и женщинами, права нелегальных иммигрантов, жителей пригородов и т. д. С другой стороны, и государство теперь не занимает то место в обществе, которое занимало раньше: оно освободилось от некоторых производственных функций и должно выполнять функции «государства всеобщего благосостояния» — ввиду демографических перемен и наличия безработицы, которая устойчиво держится на отметке 10 процентов активного населения Франции.
Невыход на работу по болезни — новая форма социального протеста
В последние два века формы социального протеста в мире труда развивались от простой забастовки в защиту своих требований до забастовки революционной и до занятия бастующими рабочих мест. Однако число бастующих в Западной Европе начало сокращаться в 50-е годы ХХ в., и на смену этому явлению позже пришло уменьшение количества забастовок. Число социальных конфликтов, в свою очередь, также сократилось: за исключением всеобщего всплеска недовольства, как в декабре 1995 г., оно упало в среднем с 250 в месяц в 1984 г. до 123 — в 1995 г., как и количество не вышедших на работу: с 1,3 миллиона до 500 тысяч. Наиболее важными стали конфликты, связанные с конкретной фирмой или профессией. Особенно это характерно для сферы транспорта, где форма подобных конфликтов наиболее понятна. В то же время на смену общим забастовкам приходят такие формы борьбы, как временное прекращение работы в том или ином сегменте, критически важном для производственной цепи. Эти акты
