Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени - Татьяна Васильевна Блаватская
Прежде чем говорить о содержании клятвы Гиппократа, отметим, что по форме она ближе к херсонесской при сяге, чем к тексту из Ахарн. Вероятно, дошедшая до нас редакция клятвы, принадлежащая самому Гиппократу или его ближайшим последователям, была переработана в конце V или начале IV в. При этом медики сочли необходимым уподобить свою чисто профессиональную присягу общепринятой тогда схеме клятв, начинавшейся с имен божеств, которыми клялись[321]. Да и заключительная фраза медицинской присяги, предусматривающая все блага ее выполняющему и обратное тому, кто ее нарушит, также повторяет выражения, свойственные официальным документам IV—III вв. во всех концах эллинского мира[322].
Основное ядро клятвы составляют этические нормы, которым должен следовать врач в своей деятельности. Здесь провозглашены принципы истинной гуманности: ответственность лекаря за здоровье и жизнь пациента, добросердечное отношение к семье больного, безупречное исполнение долга и сохранение врачебной тайны. Обязательства врача — свободного гражданина полиса — являются частным случаем соблюдения тех общих моральных норм, которым должны были следовать полноправные граждане полиса, и в особенности его магистраты. Примечательно, что лексика клятвы медиков, как и известных ныне гражданских клятв, весьма близка языку корифеев греческой философии V—IV вв., учивших, что высший долг человека — соблюдать справедливость и закон во имя существования всего полиса — сообщества свободных граждан. Эти категории считались совершенно обязательными для благополучия граждан (рабское население, конечно, в расчет не принималось). Подчеркивая ограниченный социальными институтами характер морального кодекса греческого врача, следует отметить все же, что создание такого свода знаменовало большой шаг вперед в выработке человечеством основных устоев профессиональной врачебной этики.
Некоторое недоумение вызывает обязательство врача не браться за лифотомию (удаление камней из мочевого пузыря). Госсен, писавший статью о Гиппократе, считает, что это условие исходило от высокоаристократического рода Асклепиадов, которые считали для себя унизительным производить такую операцию (RE, s. v. Hippokrates, Ν 16). Нам представляется, что более прав В. П. Карпов, полагавший, что специалисты по удалению камней, вероятно, также были объединены в особые организации и владели секретами своего искусства. Врач же не должен был вторгаться в чужую область, в которой не мог быть достаточно компетентным, не роняя своего престижа[323]. Данное мнение подтверждается следующим соображением. Усложнение медицинской науки уже в V в. требовало от врачей значительной работы со специальной литературой. Это сокращало время, которое они могли уделять практической деятельности. Как мы увидим ниже, ряд простейших медицинских процедур теперь выполняли уже не сами врачи, а их ученики и помощники. Лифотомия же представляет собой операцию не столь сложную, по требующую натренированных рук. Возможно, что в древней Греции врачи довольно скоро заметили, что успех лифотомии часто зависел не столько от учености медика, сколько от искусных рук оперирующего, и это способствовало выделению в особую группу медицинских работников, узко специализировавшихся на данной операции. По аналогии с общей терапией и в этой профессии мог существовать обычай передачи знаний профессиональных навыков и секретных приемов от отца к сыну или к близким родственникам[324]. Обособление врачей и лифотомов, углублявшееся с ростом разветвленности медицинской науки, естественно, получило отражение и в нормах обычного права, вырабатывавшихся применительно к лекарскому делу. Как издавна принятое на практике, правило о проведении лифотомии специальными мастерами было включено в Клятву Гиппократа. По-видимому, это условие присяги должно было устранить конфликты между врачами и лифотомами.
В Клятве определены отношения врача к его учителю медицины, причем об этом сказано даже раньше, чем изложены профессиональные этические нормы, обязательные для медика. Прошедший обучение и получивший право на лекарскую деятельность оставался связан со своим наставником весьма тесными узами — как моральными, так и материальными. Во многом это определялось принципами, заимствованными из семейного права греков. Это естественный результат того, что с древнейших времен медицинские познания часто передавались по наследству в пределах тех семей, которые занимались лекарским делом. К тому же претензии на происхождение родоначальников этих семей от сыновей бога Асклепия способствовали поддержанию семейной общности медиков: как Асклепиады, они все должны были выполнять ритуальные обряды для почитания своего божественного патрона и предка. В некоторых полисах врачи, находившиеся на государственной службе, совершали публичные жертвоприношения Асклепию[325]. Отмеченное обстоятельство укрепляло общность всех членов семейной-профессиональной корпорации «детей Асклепия» и побуждало их тщательно оберегать свои привилегии.
Поэтому неудивительно, что Клятва провозглашает безоговорочное право врача передавать специальные знания своим сыновьям. Определено также положение платного договорного ученика, отчасти сходное с положением родных сыновей учителя; обязательство лекаря почитать своего наставника медицины наравне с собственными родителями, а также обязательство ученика делиться имуществом с учителем и помогать ему материально в случае нужды. Здесь отразилось общее правило об обязанности сына содержать состарившихся родителей, особенно, если они выучили его какому-либо ремеслу или занятию, как это было установлено в Аттике Солоном[326].
Обязательство врача считать сыновей своего учителя братьями и научить их врачебному искусству без всякого вознаграждения говорит об устойчивом сохранении этих квазисемейных отношений и для первого поколения потомков врача-наставника. Названное условие также исходит из очень давней практики греческой семьи принимать чужого по крови в ряды своих сочленов. Этот обычай, имевший целью обеспечить непрерывность рода, особенно часто приобретал силу при усыновлениях, правила которых были тщательно разработаны уже в самых ранних известных нам сводах законов, например в Гортинском законодательстве[327].
Семейный характер уз, соединявших учителя-врача и его ученика, указывает на то, что рассматриваемые обязательства были сформулированы в ту пору, когда обучение немногих учеников велось в стенах дома наставника и еще не было крупных медицинских школ с многочисленным контингентом учащихся. Нормы, созданные врачами из косского рода Асклепиадов[328] и, вероятно, поддержанные медиками других центров и направлений, были обобщены в конце V в. Гиппократом и получили значение общепризнанных принципов, определявших отношения учителя и ученика.
В послегиппократовский период развития медицины значение семейной общности в жизни врачей не только не уменьшилось, но еще более возросло. Напряженная политическая и социальная обстановка в III —II вв. создавала для каждого свободного грека множество таких трудностей, преодолеть которые он мог лишь с помощью своей семьи. Если же семейный коллектив обладал монополией в какой-либо отрасли производственной деятельности[329], то это придавало особую ценность фамильной общности.
Специфика медицинского дела способствовала сохранению наследственности профессии среди лекарей. Знания и выучка (в частности, способность правильно оценить общее состояние больного, позволяющая поставить точный диагноз в каждом конкретном случае), передававшиеся из поколения в поколение известных лекарских семей, способствовали успеху деятельности Асклепиадов.
