Владимиро-Суздальская Русь - Юрий Александрович Лимонов
ЗАГОВОР 1174
Темной июньской ночью 1174 г. в княжеском замке Боголюбове, недалеко от города Владимира на Клязьме, был убит Андрей Юрьевич, князь Владимиро-Суздальской земли, талантливейший государственный деятель, опередивший на много десятков, если не сотен, лет своих современников в создании доктрины «самовластца» и ставший идеалом для бесчисленных поколений московских великих князей. С политического небосклона эпохи феодальной раздробленности исчезла одна из наиболее блестящих звезд Древней Руси, а может быть, средневековой Европы. «Убьен же бысть месяца июня 29 день, на память святою апостолу Петра и Павла, в суботу на ночь», — внешне беспристрастно констатирует время события владимирский летописец.
Смерть князя была не случайной, она явилась результатом сознательного сговора его ближайших приближенных, их последующих деяний, которые квалифицировались и квалифицируются точным юридическим термином «заговор».
Внешняя сторона событий была такова. Во главе заговорщиков стоял Петр, «Кучков зять».[296] Его ближайшими помощниками были Амбал (Анбал) Ясин, княжеский ключник, Яким Кучкович и Ефрем Моизович. Всего в убийстве участвовало 20 человек.
О том, что покушение произойдет в ночь на 29 июня, руководители заговора договорились за несколько часов до акции. Это решение было принято на совещании, организованном днем в пятницу. Летопись прямо указывает: «се же бысть в пятницю на обеднии свет [съвет — X. П.]». Предлогом для окончательного решения была речь Якима Кучковича, узнавшего о гибели брата и опасавшегося за свою дальнейшую судьбу и судьбу единомышленников. «И бе у него (у князя Андрея. — Ю. Л.) Яким слуга возлюблены им, и слыша от некого, аже брата его князь велел казнить, и устремися дьяволим научениемь, и тече вопия к братьи своей, к злым светникам, якоже Июда к Жидом, тъсняся [тъщася — X. П.] угодити отцю своему сотоне и почаша молвити днесь того казнил, а нас завутра [заутра — X. П.], а промыслимы о князе семь, и свещаша убийство на ночь, якоже Июда на Господа.» Из приведенного отрывка становится ясно, что речь Якима сыграла определенную роль и ускорила события. Его слова о том, что сегодня князь казнил «того», «а нас завутра», предрешили судьбу Андрея Боголюбского. Чтобы действовать наверняка и обезопасить себя окончательно, было поручено одному из заговорщиков обезоружить князя. Амбал Ясин, княжеский ключник, имевший доступ в спальню своего господина, тайком вынес оттуда личное оружие Андрея Боголюбского — меч, по преданию, как утверждает летописец, принадлежавший святому Борису.
Остаток дня и вечер заговорщики провели в доме Петра, «Кучкова зятя». Лишь дождавшись ночи, они решили действовать. Но, подойдя к дворцовой башне, вход которой вел в жилые покои князя, заговорщики заколебались. Несмотря на то что от цели их отделяло несколько ступенек винтовой лестницы, они испугались: «и прия е [их — X. П.] страх и трепет и бежаша сь сении[297] [бежа съ сеней — X. П.] шедше в медушю и пиша вино». В винном погребе заговорщики обрели уверенность и храбрость. Летописец отмечает, что их сам дьявол «крепя», ибо они обещали свои души сатане. Немаловажную роль в укреплении духа, надо полагать, сыграл и алкоголь. Наконец, «тако упившеся вином, поидоша на сени», т. е. в башню. Но предварительно заговорщики обезоружили «сторожей дворных» — дворцовую охрану, находившуюся в небольшом караульном помещении на первом этаже здания. Был схвачен и личный слуга Андрея, княжеский паж, мальчик Прокопий. Его взяли внезапно. Прокопий не сумел ни крикнуть, ни позвать на помощь.[298]
В личные покои князя на втором этаже дворца вела каменная лестница, расположенная в башне. Она сохранилась и до сих пор. Внутренние стены башни были расписаны фресками. Растительный орнамент светло-зеленого цвета хорошо гармонировал с изящными желто-зелеными майоликовыми плитками, которыми были вымощены полы переходов и хоров.
Заговорщики поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. Из башни во дворец вел пешеходный переход, также сохранившийся поныне. Он сообщался непосредственно на уровне второго этажа со дворцом. Внутри переход представлял собой двухсветный сводчатый коридор. Его стены были также расписаны фресками, а пол вымощен майоликовыми плитками. Небольшой, немногим более 10 м коридор, заканчивавшийся дверью в опочивальню князя, был довольно узок. Поэтому, поднявшись на второй этаж, толпа заговорщиков растянулась по всему коридору. Двое передних, пройдя переход, остановились перед закрытой дверью. За ней находился Андрей. Не желая выламывать дверь и производить лишний шум, заговорщики пустились на хитрость. Они решили попытаться обманом проникнуть в спальню Андрея. Один из заговорщиков голосом слуги Прокопия стал звать князя. «И рече один стоя у дверии: „Господине! Господине!" И князь рече: „Кто еть?" И он же рече: „Прокопья". И рече князь: „О, паробьче не Прокопья!"» Князь раскрыл обман, дальнейший диалог был бессмыслен. Заговорщики «прискочивше к дверем, слышавше слово княже, и почаша бити вь двери и силою выломиша двери.»[299] Андрей не мог воспользоваться даже личным оружием: «и не бе ту меча, бе бо том дни вынялы [выняль — X. П.], Амбал ключник.»[300]
Узкий коридор и еще более узкий дверной проем затрудняли действия заговорщиков. Поэтому через сломанную дверь в спальню могли ворваться только двое. Смелый, физически крепкий человек, хорошо тренированный боец, не раз участвовавший в рукопашных схватках, Андрей, даже безоружный, голыми руками, сумел справиться с одним из нападавших. Одного из противников он сбил с ног. Однако силы были неравные. Князь, стоявший по отношению к нападающим вполоборота влево, был поражен сабельным[301] ударом. Он пришелся по левой ключице.[302]Больше всего досталось левому боку и руке, прикрывавшей сердце. Князь упал. В кромешной тьме, толкаясь и мешая друг другу, заговорщики наносили удары по
