Афганистан. Что о нем нужно знать каждому - Барнетт Рубин
Ситуация отличалась от места к месту и менялась с течением времени – так, в Кабуле было относительно спокойно в период 1995–1996 гг., когда Масуд оттеснил многих своих соперников, а талибы победили остальных, включая Хекматияра. При правлении Исмаил-хана Герат был стабильным и даже относительно процветающим.
Как афгано-советская и гражданская войны изменили афганские общество, политику и международные отношения?
К 1992 году четырнадцать лет насилия уничтожили элиты, которые до того управляли Афганистаном. Королевская семья была изгнана, и практически все Мухаммадзаи эмигрировали на Запад. Различные группы образованных людей постоянно сажали в тюрьмы и убивали друг друга. Учреждения, в которых они работали, закрылись, когда прекратилась иностранная помощь и иссякли государственные доходы, позволявшие выплачивать зарплату. К 1992 году лишь немногие исламисты, такие как Масуд и Хекматияр, сохранили какие-либо организации внутри страны. Практически весь образованный класс эмигрировал или был убит. Лидеры племен и сообщества улемов были уничтожены халькистами или оттеснены на обочину общественной жизни – как разрушением сельской экономики, так и появлением исламистских полевых командиров, поддерживаемых извне.
Поскольку сельское население бежало от войны и потеряло много молодых людей – рабочую силу, – влившихся в состав вооруженных групп, жители деревень наводнили афганские города. Помимо них, оценочно, пять миллионов человек переселились в лагеря беженцев и города в Пакистане и Иране. Таким образом, примерно половина населения была насильственно перемещена, причем в основном в урбанизированные районы. Там люди из ранее закрытого общества сталкивались с обществом более современным и ежедневно имели дело с последствиями международной политики и войны. Вскоре они поняли, что социальное продвижение и доступ к средствам существования в новых условиях зависят от образования, как никогда раньше, и что девочки и женщины могут быть – должны быть – частью стратегии выживания семьи. В деревне женщины могли внести вклад в обеспечение семьи средствами существования, работая в сельском хозяйстве или пищевой промышленности. Дома большинство людей пользовались семейной собственностью и так или иначе состояли в родстве, но в изгнании они могли преуспеть только в том случае, если решались общаться с незнакомыми людьми, а кроме того, они могли заработать куда больше, если имели образование.
Наличные деньги наводнили страну. Они поступали как в виде афганской валюты, напечатанной правительством Кабула для выдачи жалованья ополченцам, так и в виде миллиардов долларов, направленных на поддержку боевых действий и материально-техническое обеспечение моджахедов. Это увеличение денежной массы происходило параллельно с оттоком рабочей силы из сельского хозяйства, перетекавшей оттуда в военные структуры, и с разрушением деревень и ирригационных систем. В стране имелось слишком много денег, но производилось слишком мало продовольствия, что привело к предсказуемой инфляции, выразившейся, в частности, во взвинчивании цен на пищевые продукты. Те, кто остался в сельской местности, чтобы выжить, нуждались в универсальной товарной культуре, и единственным, что они могли продать, был опийный мак. После насильственного сворачивания производства опийного мака в Турции, Иране и Пакистане наркоторговцы искали новые источники поставок. Распад государства в Афганистане дал именно то, что им было нужно: сельскохозяйственный район, способный производить опийный мак, где его выращивание было чрезвычайно дешево и где вести незаконный бизнес было безопасно.
Первоначально Афганистан поставлял только опий-сырец, а переработка его в героин и морфин происходила в соседних странах, в основном в Пакистане. Когда в 1980-х гг. в районах, контролируемых моджахедами, опиатная экономика начала расширяться, выращивание мака было сосредоточено в провинциях Бадахшан (где оно – в медицинских целях – имело давнюю историю), Нангархар и Гильменд.
Война вовлекла практически все население Афганистана в национальную и международную политику. Опросы Би-би-си выявили чрезвычайно высокий процент слушателей программ этой радиостанции среди афганцев – как беженцев, так и живущих внутри страны. В одном опросе «был сделан вывод, что… 50 процентов афганцев… регулярно слушали Би-би-си[8]». Поддерживаемое Советским Союзом правительство контролировалось партией НДПА/«Ватан», которая пыталась мобилизовать тех, кто жил под ее властью, через студенческие, молодежные и женские группы, а также другие организации. Партийная литература, плакаты и лозунги были вездесущи. В изгнании как движение сопротивления, так и лагеря беженцев в значительной степени контролировались джихадистскими партиями (или организациями, такими как танзимат), базирующимися в Пакистане – у суннитов, и в Иране – у большинства шиитов.
Переход на военное положение изменил политический ландшафт. Практически все этнические и племенные группы в стране стали вооруженными и организованными, что позволило им контролировать свои собственные районы, как только они изгнали силы правительства. Королевский режим использовал централизованное управление и разделял страну на все более мелкие провинции, чтобы предотвратить появление региональных и этнических лидеров, которые могли бы бросить вызов центру. Районы, в которых в настоящее время преобладают таджики, узбеки и хазарейцы, в ходе борьбы с просоветским режимом создали свои собственные вооруженные силы и местные администрации. В то время как государство оставалось централизованным де-юре, де-факто Афганистан представлял собой скопление множества центров власти. Некоторые из этих фрагментов, особенно в пуштунских районах, были довольно маленькими, что вдохновило меня назвать мою книгу «Фрагментация Афганистана» [Rubin 1995а].
Как ни парадоксально, укрепление регионально-этническо-племенной власти полевых командиров и фрагментация, похоже, больше усилили, чем ослабили национальную идентичность. В государстве не возникло даже намека на сепаратистское движение. Однако более крепкая национальная идентичность не означала, что в стране станет меньше конфликтов. В результате – как исторического наследия, так и процесса мобилизации – различные этнические группы выработали различные концепции того, как следует управлять общей землей Афганистана. Хаджи Абдул Кадир, лидер господствующей группы племен в Джелалабаде, а затем первый вице-президент, в интервью со мной в мае 2002 г., за два месяца до его убийства в Кабуле, так объяснил эту реальность: «Пуштуны, – сказал он, – хотят контролировать все; таджики считают, что они должны разделить власть поровну с пуштунами; а узбеки и хазарейцы считают, что власть должна быть разделена поровну между четырьмя группами».
Как афгано-советская война изменила отношения Афганистана
