Cosa Nostra история сицилийской мафии - Дикки Джон
По воспоминаниям Леопольдо, тринадцатого января 1893 года они с отцом в последний раз провели вместе весь день. Они объездили верхом поместье, заглянули в каждый его уголок. С тех пор как отец оставил службу в Банке Сицилии, у него появилась возможность уделять больше времени земельному участку. В тот вечер он сидел за своим большим квадратным столом, записывая то, что увидел днем. Пока он работал, Леопольдо от нечего делать открыл какой-то ящик и обнаружил в нем большую жестяную коробку, в которой лежало множество патронов для револьвера и винтовки.
— Похоже на артиллерийский погреб линкора, — заметил Леопольдо.
Улыбнувшись, отец отложил ручку и стал показывать сыну средства безопасности, которые имелись в кабинете. Потолочное перекрытие было сделано из огнеупорных кирпичей, поддерживаемых стальными балками. Необычайно тяжелая дверь запиралась новейшим английским замком. Одно окно позволяло вести наблюдение за довольно широким участком сельской местности, а другое выходило на единственный въезд во двор.
— Когда я здесь, — подвел итог барон Нотарбартоло, — мне никто не страшен. Имея в своем распоряжении такое оружие и храброго человека, которому можно доверять, я могу выдержать нападение двадцати преступников.
Отец замолчал, а Леопольдо подумал, что Мендолилла была Утопией, которая требовала надежной защиты.
— Впрочем, все это чепуха, — добавил Эмануэле, пожав плечами. — Если они захотят добраться до меня, то поступят так же вероломно, как в первый раз.
Эта фраза осталась в памяти Леопольдо. Отец имел в виду события 1882 года, когда он при весьма загадочных обстоятельствах был похищен бандитами. Именно этот эпизод заставил Эмануэле Нотарбартоло побеспокоиться о своей безопасности. Пока шли переговоры о выкупе, его целых шесть дней продержали в крошечной пещере на холмах, а потом передали в руки властей. Выкуп был единственной альтернативой лобовой атаки, которую угрожали предпринять власти. Спустя несколько дней после освобождения отца, главаря похитителей обнаружили мертвым на дороге в Каккамо. Кто-то несколько раз выстрелил ему в спину. Затем некто, пожелавший остаться неизвестным, сообщил полиции о местонахождении остальных бандитов, которые после перестрелки были схвачены на принадлежавшей какой-то баронессе вилле в Виллабате. (Этот пригород Палермо пользовался дурной славой, поскольку в нем было полно мафиози.) Тайна похищения так и не была раскрыта, но у Эмануэле Нотарбартоло имелись серьезные подозрения. Позднее, мысленно возвращаясь к тем ужасным дням после смерти отца, Леопольдо невольно задавался вопросом: не было ли связи между похищением барона и последующим его убийством?
В последний раз Леопольдо видел своего отца в гавани Палермо. Это случилось 18 января, то есть со времени совместной прогулки по поместью не прошло и недели. Юноша находился на борту парохода, отплывавшего в Неаполь — пересадочную станцию на пути в Венецию, где ему надлежало прибыть на корабль, направлявшийся в Соединенные Штаты. С того момента, как Леопольдо уехал на учебу в военно-морской колледж, он ни разу не оставался дома так долго, как в три последних месяца перед убийством. Тогда он впервые общался с отцом на равных. Разговаривая как мужчина с мужчиной, они делились мыслями о бизнесе, политике и карьере. Когда пароход отдавал швартовы, Леопольдо стоял на корме. Он пристально наблюдал за портовой суетой, и вдруг заметил знакомую фигуру: отец махал ему с палубы какого-то крохотного суденышка. В следующий миг кораблик исчез из вида, скользнув в щель между двумя большими пароходами.
Поздним утром 1 февраля 1893 года, после двухчасовой поездки на лошади из Мендолиллы до железнодорожной станции Скьяра, Эмануэле Нотарбартоло поднялся в пустое купе первого класса поезда до Палермо. Только теперь он мог позволить себе расслабиться. В течение всех десяти лет, прошедших после похищения, он вел себя крайне осторожно и никогда не ездил по сельской местности без оружия. Но ему и в голову не приходило, что бандиты могут напасть на поезд, поэтому он снял винтовку и осторожно положил ее на сетчатую полку для багажа, прямо над головой. Положив следом плащ, шляпу и пояс, он устроился поудобнее у окна, рассчитывая либо вздремнуть, либо дождаться, когда поезд, следуя направлению береговой линии, повернет на запад и за окнами засинеет гладь Тирренского моря.
До следующей станции под названием Термини Имерези барон Нотарбартоло ехал в одиночестве. Случайные свидетели видели, как дремавший в купе первого класса человек вдруг встрепенулся — видимо, остановка поезда прогнала дремоту. Поезд отправился из Термини Имерези в шесть часов двадцать три минуты, с опозданием на тринадцать минут против расписания. Незадолго до того, как состав тронулся, в него сели два человека в черных пальто и котелках.
Заместитель начальника станции дал сигнал к отправлению. Он внимательно разглядывал вагоны первого класса, поскольку в одном из купе должен был ехать его друг, инженер-железнодорожник. Его внимание привлек человек в купе, соседнем с тем, которое занимал инженер. Это был хорошо одетый мужчина плотного телосложения, под шляпой виднелось широкое, бледное лицо с густыми бровями, темные глаза и черные усы. Позднее заместитель начальника станции признавался, что внешность этого человека показалась ему весьма зловещей.
Последние, ужасные мгновения жизни барона Нотарбартоло были восстановлены после осмотра купе в Палермо и после вскрытия, проведенного судебным врачом. Когда поезд въехал в туннель между Термини и Трабией, на барона напали двое. Один наносил удары стилетом, а второй воспользовался кинжалом с костяной ручкой и обоюдоострым клинком. Очнувшись от полудремы, барон вскочил и стал защищаться. Некоторые удары не достигли цели, о чем свидетельствовали глубокие порезы на сиденье и на подголовнике. Нотарбартоло было почти шестьдесят лет, но он отличался недюжинной силой и когда-то служил в армии. Грохот въехавшего в туннель поезда заглушал его крики. Он схватился в рукопашную с одним из нападавших, а потом отчаянным рывком попытался дотянуться до багажной полки, где лежала винтовка. В этот момент кинжал вонзился ему в пах. Последующие удары исполосовали руку и багажную сетку. На оконном стекле остался окровавленный отпечаток ладони барона. Один бандит заломил барону руки, а другой нанес ему четыре глубоких ранения в грудь. Всего Нотарбартоло получил двадцать семь колотых ран.
Между тем поезд подходил к станции Трабия. Запыхавшиеся после драки и запачканные кровью, убийцы сняли вещи Нотарбартоло с багажной полки, а труп обыскали и изъяли все, что могло облегчить установление личности. Они сняли золотые часы с фамильной символикой, забрали бумажник с визитными карточками и лицензией на право ношения оружия. Хотя еще не стемнело, им требовалось при первой же возможности избавиться от улик и улизнуть. Затаившись под окном купе, убийцы ждали, когда поезд снова тронется. Место, где они планировали избавиться от своей жертвы, лежало всего в двух минутах езды от Трабии. Как только поезд отъехал от станции, они прислонили труп к двери и вытолкнули его наружу, когда состав проезжал через мост Куррери. Однако им не удалось сбросить тело барона так, чтобы оно упало в протекавшую внизу реку и его унесло в море. Тело Нотарбартоло ударилось о парапет и упало вблизи железнодорожного полотна.
На следующей станции убийцы покинули залитое кровью опустевшее купе.
Зимой 1899–1900 годов в Милан прибыли довольно необычные гости. Закутавшись от холода в плащи, десятки небольшого роста черноволосых людей в кепках бродили по окутанным туманом улицам северо-итальянского города. Им едва хватало на еду тех жалких грошей, которые были выделены городскими властями на их содержание. Это были сицилийцы, свидетели по делу об убийстве Нотарбартоло. В миланском Суде ассизов встретились жители двух совершенно не похожих друг на друга частей Италии. Показания многих свидетелей пришлось переводить, иначе их не сумели бы понять присяжные.
