Африкан Шебалов - Тайна стонущей пещеры
СЫЧ
- А-а-а-а, - заплакал в деревянной кроватке проснувшийся ребенок. - Ты что, маленький? - Шарый отложил газету, поднялся из-за стола и стал покачивать кроватку. - Не беспокойтесь, - вошла в комнату из кухни молодая белокурая женщина с темным родимым пятном на щеке. - Он всегда перед дождем капризничает. - Чуткий у вас барометр, - пошутил Шарый. - Пойдем, лапочка моя, покушаем. Мы уже выспались... - ворковала мать, вынимая из кроватки ребенка. Продолжая разговаривать с малышом, она вышла из комнаты. Шарый снова взял в руки газету, но то и дело посматривал на дом через дорогу. Пробегал взглядом по строчкам, механически читал заголовки и опять глядел в окно. Капитан эту ночь не спал: до утра дежурил в палисаднике, наблюдая за домом с голубым крыльцом. Сыч занимал горницу у деда Пахома. Дед жил на краю села с дочерью, пятидесятилетней вдовой. Муж ее и единственный сын погибли на фронте, и женщина ухаживала за квартирантом, как за родным. Капитан уже знал расположение комнаты и ее обстановку, знал, что в горнице есть подвал. Дверь одна. Она ведет через кухню к голубому крыльцу. Шарый выбрал место для наблюдения так, чтобы видеть и дверь и окна горницы. Всю ночь капитан ждал, не появится ли тот, кто шел в горах с отрядом школьников. Но никто не приходил. Перед рассветом Николай Арсентьевич открыл дверь правления колхоза ключом, оставленным ему Елизаветой Петровной, и переговорил по телефону с майором Силантьевым. Когда он вернулся на пост, в комнате Сыча уже горел свет. На белой занавеске окна несколько раз появилась тень мужчины. - Не спится, - усмехнулся Шарый. - А сегодня ведь воскресенье, мог бы не торопиться вставать. Необходимо было обследовать комнату Сыча и особенно подвал. В том, что радиостанция должна быть в этом доме, Шарый почти не сомневался, хотя пеленгатор засек его работу в нескольких километрах от села, в горах. "Здесь радиоключ, и отсюда берет начало коаксиальный кабель", - думал Николай Арсентьевич. Вчера Елизавета Петровна предлагала капитану поселиться в одной комнате с Сычом, Но он отказался. Это только насторожит Сыча. Шарый просил председателя о нем не беспокоиться и заниматься своими делами. Если будет нужно, он сам к ней обратится. На этом и порешили. Шарый составил уже план, как естественнее всего попасть в квартиру Сыча, но этот план неожиданно поломался. От своей квартирной хозяйки Шарый совершенно случайно узнал, что вчера утром она видела Матвеева в правлении колхоза. Женщина возмущалась грубостью и некультурностью счетовода, который, по ее словам, опозорил весь колхоз перед чужим человеком - переплетчиком. Шарый, как бы между прочим, попросил рассказать, каков из себя переплетчик. Она дозолько подробно описала его внешность - приметы совпали с тем, что сообщила Вера Алексеевна о геологе Матвееве. Это нарушало все планы. "Почему же о Матвееве ничего не сказала мне Елизавета Петровна? размышлял Шарый, потом решил: - Вероятно, она его не видела". "Значит, человек, назвавший себя Матвеевым, действительно шел к Сычу. Учительнице он отрекомендовался геологом, а сюда явился как переплетчик. Очевидно, встреча с Сычом у него состоялась, Матвеев принес ему какой-то груз", - делал выводы капитан Шарый. Теперь надо ни на шаг не отставать от Сыча, между тем необходимо срочно сообщить обо всем майору Силантьеву. Как это сделать? - ломал голову Николай Арсентьевич. По улице проехала на велосипеде девушка почтальон с туго набитой сумкой на боку. Вслед за ней пробежала группа ребят с бумажным змеем. Николай Арсентьевич проводил их глазами и ьдруг оживился. Он быстро вынул авторучку и на листке бумаги написал: "Город. Телефон 12 - 43. Силантьеву. Брат доехал благополучно. Приезжайте в гости. Николай". "Сейчас почтальон будет разносить газеты, я и попрошу ее передать телефонограмму", - решил он и снова поднял глаза на окно. Небо над горами потемнело. "А ведь, пожалуй, верно, дождь пойдет", - подумал Шарый. Набежавший ветер закрутил на середине дороги столб пыли. Столб покачался, как пьяный, из стороны в сторону и вдруг ринулся, вырастая все выше и выше, вдоль улицы. Николай Арсентьевич закурил и подошел к окну. На голубом крыльце стоял человек в плаще. "Сыч", - укрылся за кустом герани Шарый. Человек в плаще посмотрел на небо, нахлобучил на голову капюшон, быстро спустился с крыльца и завернул за угол дома. "Надел плащ! Значит собрался куда-то в дальний путь!" - заключил Николай Арсентьевич. Он вышел в кухню и снял с гвоздя фуражку. - Куда же вы? Скоро обедать будем, - сказала хозяйка. - Наши ребята, наверное, сейчас приедут. Пойду встречать. Вы меня не ждите, я с ними пообедаю, - ответил Шарый. - И попрошу: сейчас почтальон будет проходить, отдайте ей эту телефонограмму. Пусть передаст. Телефон там записан. Шарый протянул женщине листок с текстом телефонограммы, деньги и поспешно вышел. ...Он остановился на краю сада. Ветер шумел в густой листве персикового дерева. Николай Арсентьевич с минуту осматривался по сторонам: вдалеке, между кустами, мелькнул капюшон Сыча. Некоторое время Шарый шел кустарником, не теряя из виду извилистую тропку, и остановился на краю ущелья. Тропка сбегала вниз, к жидкому мостику. Шарый стал спускаться, по прежнему скрываясь в зарослях кизила. Человек в плаще перешел мостик и задержался на опушке леса. Шарый замер на месте. Сыч повернулся вполоборота, чиркнул спичкой, но ветер загасил ее. Тогда он повернулся в другую сторону и, защищая огонь ладонями, прикурил. " Осматривается - осторожный, черт!" - подумал Шарый. Человек в плаще выпустил клуб дыма, раздвинул кусты и исчез в лесу. Шарый вынул пистолет, дослал патрон в ствол, положил оружие обратно в карман. Переждав минуту, он направился к мостику.
ТРЕВОГА
На плантации ребята и колхозники проходили последние ряды, когда с гор стала надвигаться темная косматая туча. - А ведь дождик будет, не даст доварить обед, - озадаченно почесал свалявшуюся бородку дед Пахом и засуетился у костра, подбрасывая под котел сухие прошлогодние сучья розы. Сборщики тоже с беспокойством оглядывались на тучу. Торопливо собирала лепестки с крайних кустов у дороги Елизавета Петровна. К ней присоединились один за другим колхозники, прошедшие свои рядки. А темная туча, захватив уже полнеба, неумолимо надвигалась. На дороге, скрипнув тормозами, остановилась полуторка. Жорка подбежал к председателю и, безуспешно стараясь скрыть сиявшую на лице радость, отрапортовал: - Рейс закончен! Все в порядке, Елизавета Петровна! - И без приключений? - прищурила с хитрецой глаза председатель. - Была одна загвоздка, так - пустяковая: скат с гвоздем поцеловался. Да мы с братишкой - раз-два, и все в порядке, - кивнул Жорка на подошедшего Мишку. Елизавета Петровна улыбнулась: - А где же остальные ребята? - А что, разве они не приехали? Пока я скат менял, они ушли, - ответил Жорка и, заметив недовольство на лице председателя, добавил: - Не мог же я их ждать. Сами говорили: груз какой - чистое золото! Я кричал, они не отозвались. Ну, я и решил ехать, думал, их подберет машина с комбината. - Да как ты мог ребят на дороге оставить! Что я теперь учительнице скажу?! Где их искать? - Наверное, в пещеру полезли, которая стонет, - предположил обстоятельный Мишка. - Я видел, как они в лес пошли под горбатой горой. - В стонущую пещеру?.. Резкий порыв ветра рванул кусты роз, сдернул с голов людей косынки, шляпы, панамки, подхватил, закружил сухие листья, обрывки бумаги. Мигнул холодный мертвый свет над вершиной ближайшей горы, и гора будто лопнула с оглушительным треском. Упали первые капли дождя. Звучно, как спелые сливы, они хлопали по листве деревьев, мягко ныряли в рыхлую землю плантации. Все кинулись под навес, налетевший ветер вновь набросился на людей и обрушил на них сплошную стену воды. - Ну и ливень, как в тропиках, - смеясь подбежала Вера Алексеевна к председателю, встряхивая вмиг промокшую кофточку. - Беда, Вера Алексеевна! Ваши ребята, наверное, в стонущую пещеру ушли, встретила ее тревожным возгласом Елизавета Петровна. "Сбитнев!.." - изменилась в лице учительница. - Вы особенно не тревожьтесь. Мы найдем их! Я эту пещеру знаю. В войну приходилось там прятать оружие и боеприпасы. Елизавета Петровна крупными шагами пошла к навесу, под которым столпились промокшие, но смеющиеся люди. Дед Пахом сидел возле горячего котла, сокрушенно глядя на растекающуюся кучу золы от залитого костра. - Федор, бери фонари! Настя, Фрося, Петро - живо в полуторку! Жорка, заводи машину! - командовала Елизавета Петровна. - Ребята в пещеру ушли, искать надо! Смех под навесом погас, будто залитый новым порывом ливня. - Может, на автобусе? - заволновался дядя Гриша. - Нет, автобус по этой дороге не пройдет, - покачала головой Елизавета Петровна и первая забралась в кузов полуторки. Вслед за ней полезли в машину Вера Алексеевна и несколько колхозников. - Никуда не расходиться! - крикнула учительница ребятам, сгрудившимся под навесом, и повернулась к шоферу автобуса: - Григорий Ильич, присмотрите за ними, пожалуйста. - Не беспокойтесь, тут все будет в порядке, - ответил дядя Гриша, сочувственно глядя на Веру Алексеевну. Жорка развернул машину и только тут увидел рядом с собой Коркина. - Ты чего сюда забрался? - От дождя спрятался. - Ври больше... - нахмурился Жорка, но потом махнул рукой и прибавил газ.
