Столетняя война. Том IV. Проклятые короли - Джонатан Сампшен
Все это означало, что потребность Генриха IV в парламентских налогах была даже больше, чем у его предшественников. Парламентские субсидии были сопряжены с высокими политическими издержками. При вступлении на престол король заявил, что не будет просить никаких субсидий, "кроме как на неотложные военные нужды или неизбежную необходимость". Половина субсидии, оставшаяся после последнего парламентского гранта Ричарду II, была отменена. Вероятно, это было политически неизбежно, но имело тяжелые последствия для правительства Генриха IV. За первые пять лет его правления было только две парламентские субсидии, в 1401 и 1402 годах, плюс единовременный земельный налог в размере 12.000 фунтов стерлингов (стоимостью около трети парламентской субсидии), который был предоставлен с крайней неохотой на условиях, что он не должен стать прецедентом и что о нем не должно вестись никаких записей. Существовали некоторые расходы, за которые парламентарии никогда не брали на себя ответственность, например, обычные расходы на содержание двора и администрации короля, которые, как они ожидали, будут оплачиваться из его собственных средств. Время от времени даже предлагалось, чтобы непомерные расходы на подавление восстания в Уэльсе, которое находилось вне юрисдикции Парламента, финансировались без привлечения парламентских налогов, за счет конфискаций и валлийских владений короны и местных лордов[77].
Парламент, собравшийся в Вестминстере в январе 1401 года, стал поводом для подведения итогов. Король находился на троне уже шестнадцать месяцев, и его казна была пуста. Казначей подготовил бюджет, в котором потребности короля оценивались в 130.900 фунтов стерлингов в год. Из этой суммы 37.000 фунтов стерлингов предназначались для расходов на оборону: 13.320 фунтов для Кале, 5.333 фунта для Ирландии, 10.000 фунтов для Гаскони и около 8.400 фунтов для шотландской границы и поддержания безопасности на море. Кроме того, в бюджете было предусмотрено 16.000 фунтов стерлингов на погашение займов, взятых, в основном, на военные расходы в предыдущем году. Парламент ответил стандартной субсидией в размере 36.000 фунтов стерлингов в два платежа. Но даже с этим долгожданным вливанием налоговых средств доходы Генриха IV за год составили не более 103.200 фунтов стерлингов. Если оценки казначея были верны, то они означали, что король был в состоянии финансировать только около 80% своих потребностей даже с помощью парламентской субсидии. На самом деле цифры расходов короля были значительно занижены. Была учтена лишь половина расходов на королевский двор. Расходы на оборону шотландской границы и Ла-Манша оказались больше, чем ожидалось, а для удержания Уэльса вообще не было выделено никаких средств, в то время как восемь королевских гарнизонов в северном Уэльсе обходились почти в 6.000 фунтов стерлингов в год[78].
Кале был еще одной постоянной финансовой головной болью. Его важность была неоспорима. Как заметил в 1404 году его капитан, единокровный брат короля Джон Бофорт, граф Сомерсет, Кале был "источником большой чести, пользы и выгоды для вашего королевства Англия, а также опасности, позора и неприятностей для ваших врагов". Здесь располагалась большая английская колония и крупная военная база. Это был плацдарм во Франции, центр дипломатии и сбора разведданных, а также торговый порт с важным монетным двором. В течение последних сорока лет через него в обязательном порядке экспортировалась английская шерсть. Ежегодные расходы на его оборону, составлявшие в среднем 18.000 фунтов стерлингов даже в период перемирия, были самой крупной периодической статьей в счетах правительства и значительно превышали смету казначея. Примерно половина расходов финансировалась за счет экспортных пошлин, собираемых в пяти крупных английских портах, которые были переданы казначею Кале. Результатом этих назначений стало резервирование значительной части основного источника регулярных доходов правительства на расходы по защите главного стратегического актива Англии во Франции. Но эта система неизбежно усугубляла проблему финансирования других потребностей королевской казны. Более того, хотя она и давала достаточно средств для содержания Кале в мирное время, они не были равны расходам на содержание города на военном положении. За первые три с половиной года правления Генриха IV правительство накопило на счету города почти 17.000 фунтов стерлингов долгов, большая часть которых приходилась на графа Сомерсета. Беспокойство по поводу мятежей, дезертирства или предательства среди гарнизона было постоянной темой обсуждения в Вестминстере[79].
Постоянные дефициты вынуждали министров английского короля прибегать к ряду краткосрочных финансовых мер. В конце 1399 года в сундуках бывшего короля было найдено и присвоено около 14.600 фунтов стерлингов во французских монетах из приданого вдовы Ричарда II. Земли, конфискованные у главных мятежников в январе 1400 года, были использованы для покрытия растущих расходов на содержание королевского двора. Большое войско, вторгшееся в Шотландию летом 1400 года, финансировалось частично за счет убеждения некоторых важных дворян служить за свой счет и частично за счет займов у видных чиновников и лондонских купцов. В 1402 году был сделан большой вынужденный заем для покрытия непредвиденного бремени, связанного с восстанием валлийцев, а затем регулярно делались займы у лондонских финансистов и крупных итальянских торговых домов, как правило, на короткие сроки и под высокие проценты. Но основным методом обанкротившихся правительств всегда был дефолт, так случилось и с Генрихом IV. Его министры двигались от одного финансового кризиса к другому, попадая между верхним и нижним жерновами растущих расходов и падающих доходов и оставляя за собой шлейф безнадежных долгов. В мае 1401 года Хотспур пригрозил отказаться от боевых действий в
