Владимир Захаров - Орден госпитальеров
«Таким образом, духовенство занимало свою нишу в феодальной системе, однако положение некоторых епископов в ней было особым: как во Франции, церковные земли зависели напрямую от короля, — пишет Ж. Ришар, — ив какой-то степени составляли продолжение королевского домена даже внутри бароний. Некоторые из этих земель были настоящими сеньориями, например, Назарет (этим городом, как и в случае с Вифлиемом, владел местный прелат), который был обязан поставлять на королевскую службу шесть рыцарей, находился под управлением архиепископского маршала». В 1259 г. эта синьория была уступлена своим архиепископом ордену госпитальеров, и им управлял уже бальи ордена. Эта синьория включала в себя в XIII в. 19 поместий[200].
Некоторые из них, как Лидда и Назарет, имели собственные «двор, монету и суд». Но все же, кроме своих сеньорских обязанностей, церковное и орденское духовенство занималось богослужением, евангелизацией, а на первом месте все-таки стояла помощь паломникам. Как утверждал Иоанн Вюрцбургский, в 1165 г. только одни госпитальеры в Иерусалиме кормили в день 2000 бедняков[201], епископы и аббаты соперничали в благочестивом рвении, наперебой основывая все новые гостеприимные дома. Однако на госпитальеров ложилась еще одна обязанность — сопровождать паломников, точнее обеспечивать им военную охрану при переходе из одного места в другое. Ведь и египтяне, и турки устраивали постоянные набеги, занимаясь настоящим разбоем.
В 1104–1106 гг. игумен Даниил совершил свое знаменитое путешествие из Руси в Святую Землю. В составленном им описании своего паломничества он не раз указывает на небезопасность передвижений. Так, от города Яффы, стоящего недалеко от Иерусалима, простиралась пустынная местность, где имелся хороший источник воды, у которого путники часто останавливались для отдыха, но рядом находился город Асколон, «а оттуда выходят сарацины и избивают странников на тех путях. Так что очень боязно от места того входить в горы. От святого Георгия до Иерусалима двадцать больших верст, но все в горах каменных»[202]. Интересно и еще одно место из «Хождения», в котором игумен Даниил рассказывает, как ему и семи его спутникам удалось безопасно посетить Галилею, благодаря тому, что «остановился на обед князь Балдвина (Балдуин. — Авт.) с воинами своими». Путешественники пристали к армии и смогли походить «без страха и без боязни по всем тем святым местам»[203]. Так же удачно под охраной шедшего в Акру отряда крестоносцев он от Каны Галлелейской дошел до Акры, а через четыре дня с таким же отрядом отправились в Иерусалим.
Игумен Даниил ничего не сообщил о госпитальерах, но то, что он мог видел Герарда, не подлежит сомнению. Рассказывая «о свете небесном: как сходит ко Гробу Господню» (речь идет о схождении «благодатного огня» в храме Воскресения Господня в Иерусалиме), игумен пишет, что, придя в храм, он попросил разрешение у короля Балдуина поставить на Гробе Господне лампаду «от всей Русской земли». Получив разрешение, он купил большую стеклянную лампаду и поставил ее на Гроб Господень в ногах, в головах стояла лампада от православного монастыря св. Саввы и еще одного греческого монастыря. «И благодатию Божиею те три лампады загорелись», а пять лампад, повешенных сверху от каждого из латинских монастырей, «а тех ни одна не загорелась»[204]. Но прежде чем все это произошло, король Балдуин со свитой, «латинскими попами и наместником греческого монастыря» пришли в храм, где внутри и с наружи находилось «великое множество народа», который специально собрался, чтобы увидеть это чудо. Естественно, что главы всех иерусалимских духовно-рыцарских орденов тоже находились в храме. Но для Даниила это были латиняне, которые совершали богослужение иначе, чем греки, и они его мало интересовали.
Говоря о деятельности госпитальеров, необходимо отметить, что Герард умело распоряжался полученной собственностью. Все это оказалось для него «твердым капиталом, который обращал он на помощь бедным и страждущим. До сих пор Герард имел только вид обыкновенного надзирателя, и общество, в коем он начальствовал, уподоблялось всякому другому добровольному дружественному союзу». Естественно, что так продолжаться долго не могло. Но надо было решить главный вопрос: как и на каких условиях всем собравшимся объединиться. Герард решил, что необходим общий совет. Он собрал всех братьев и сестер, которые находились в разных гостиницах и госпиталях Иерусалима и других мест, и предложил им «посвятить себя навсегда служению больным и странным, отречься от мира и дать сему союзу их пристойный вид и надлежащую прочность». Тогда же он предложил выделить всех членов своего братства особой одеждой. Предложение было принято всеми собравшимися, тем более что все эти лица уже давно несли, по сути, монашеское послушание.
Вот только с этого времени «благочестивое общество получило вид ордена, который под названием Ордена святого Иоанна долгое время продолжался в Иерусалиме»[205] — писали А.Ф. Лабзин и А. Вахрушев, по всей видимости, пользуясь сведениями из книги аббата Верто. С этого времени отличительной одеждой госпитальеров стала черная длинная рубаха, на левой стороне ее верхней части, «у сердца», был нашит из белого холста восьмиконечный амальфийский крест. Этот крест много позже стали называть «мальтийским».
Обряд облачения в орденские одежды был обставлен очень торжественно. К сожалению, не сохранилось указание на дату этого события, поэтому нет возможности указать имя латинского патриарха Иерусалима, совершавшего это посвящение. Хотя известно, что все происходило в храме Гроба Господня, братство которого находилось под покровительством духовного главы Иерусалима. Ясно, что произойти это могло до сентября 1120 г., т. е. до кончины Герарда. Попытаемся наметить хоть приблизительные кандидатуры того, кто «сам возложил сию одежду на братьев и сестер орденских, и принял от них при Гробе Господнем три духовные обета»[206].
Ситуация с патриархом в Иерусалиме в то время была довольно не простая. Известно, что греческий патриарх Симеон бежал на Кипр еще перед взятием Иерусалима, крестоносцы назначили своего человека Арнульфа де Роола, но его выборы папой Пасхалием II были признаны незаконными. Прибывший с низложением 21 декабря 1099 г. папский легат Даимберт Пизанский, приказал избрать себя патриархом. Он принял клятву верности от Защитника Гроба Господня и князя Антиохийского — Готфрида Бульонского. Однако непомерные амбиции Даимберта, алчность, требование передать ему не только Иерусалим, но и Яффу, вмешательство в династические споры, вызвало к нему враждебность всего духовенства. Это привело к тому, что уже в сентябре 1102 г. собор в Иерусалиме низложил его. Новым патриархом был избран Эвремар (1102–1108), но и эти выборы были признаны папой недействительными. Прибывший папский легат Гибелин де Сабран тот час занял патриарший престол в том же 1102 г., на котором пробыл до своей смерти в 1112 г. Арнульф де Роол вновь занимает место патриарха, до своей смерти в 1118 г. Его преемником стал Гормонд де Пикиньи (1118–1128)[207].
Думается, что патриархом, принявшим обеты у госпитальеров, мог быть Даимберт, поскольку он ввел практику принимать именно в храме Гроба Господня клятвы от короля и его приближенных. Тогда дата превращения братства в монашеский орден находится между декабрем 1099 г. и сентябрем 1102 г. Но, обращаем внимание, что это только предположение. Вопрос этот нуждается в дополнительном исследовании.
Как бы то ни было, но члены ордена госпитальеров, после принесения надлежащих обетов, стали с этого времени как бы полноправными членами общины. В Палестине и Сирии они занимались своими прямыми обязанностями, Герард же стал обустраивать свой, узаконенный в Иерусалиме орден, в Европе. Вскоре госпитальеры открывают новые гостиницы: «сент-Жильская в Провансе, Севильская в Андалузии, Тарентская в Италии, Мессинская в Сицилии»[208].
Несмотря на то, что орден госпитальеров возник в среде духовенства, отношения между ними и другими духовно-рыцарскими орденами не очень-то сложились.
Дело в том, что Иерусалимский патриарх, например, требовал не только подчинения себе по духовной линии, но, видя как успешно богатеют госпитальеры, а за ними и тамплиеры, он не мог упустить такой искусительный и столь вожделенный источник доходов. Но и госпитальеры не хотели ничего отдавать, кому бы то ни было.
Вот почему нежелание подчиниться местному патриарху вылилось у них в желание подчиняться непосредственно папе. Каким образом это они сделали, неизвестно. Можно лишь предположить, что госпитальерам пришлось отправить к папе своих гонцов, которые доказали, что орден уже давно перерос рамки своего региона, что он является интернациональной структурой и ведет большую благотворительную деятельность. Возможно, что в защиту ордена выступали и высокопоставленные ходатаи, которых было немало.
