Дональд Портер - Белый индеец
- Да будет так.
На высоком берегу реки Святого Лаврентия, недалеко от города Квебек, стояла самая крупная во всей Северной Америке крепость - Цитадель. За высоким частоколом находилось множество деревянных и каменных домов, плац, официальные здания, жилища старших офицеров и резиденция местного правителя. Это было сердце, мозг и нервный центр Новой Франции.
Губернатором колонии был принц де Шамбертен, правивший этой дикой, бескрайней землей от имени Его Христианнейшего Величества Людовика Четырнадцатого. Маленького роста и непредставительный на вид, принц Шамбертен пытался компенсировать внешние недостатки роскошным костюмом, покрытым золотым шитьем. Камзол скрывал узкую грудь, а длинные локоны падали на плечи.
Губернатор сидел в резном кресле с высокой спинкой, точной копии трона его версальского господина, и был окружен своими обычными собеседниками -официальной супругой, в платье с неприлично глубоким вырезом, которое, возможно, пришлось бы к месту в далекой Европе, но в этом городе казалось нелепым, адъютантом. имевшим привычку разгуливать по собственным покоям в женском платье, и очень красивой девочкой-метиской, которая иногда получала сомнительное удовольствие, разделяя ложе с королевским губернатором.
Полковник Алан де Грамон не нуждался в подобной аудитории, и с трудом скрывал презрение к самому Шамбертену.
Прямой и подтянутый, в золотом с белым мундире кавалерийского офицера, с коротким париком на выбритой голове, Грамон прошел во внутреннее помещение дворца, остановился и отдал честь.
Губернатору очень нравилось заставлять Грамона немного постоять перед тем, как предложить ему стул.
- Астролог предсказал мне, что днем меня ждут дурные известия, капризно заговорил Шамбертен, сажая метиску себе на колено и начиная ласкать. - Но я и представить себе не мог, что меня ждет такая неприятность, как встреча с вами.
Алан де Грамон и не пытался скрыть нетерпение.
- Мне нужно поговорить с вами наедине, монсеньер.
- У меня нет секретов от моих близких.
Девушка еще сильнее прижалась к нему.
Грамон заговорил строже.
- Не дозволяется обсуждать вопросы безопасности Короны в чьем-либо присутствии. Такое указание подписано лично Его Величеством.
Губернатор нетерпеливо вздохнул, столкнул девушку и жестом велел всем выйти.
- Что же такого произошло, о чем никто не должен знать?
- На днях из английских колоний вернулся один из моих лучших лазутчиков...
- В такую мерзкую погоду? - перебил его Шамбертен, указывая на покрытое инеем окно.
- Для моих людей погода - не препятствие.
Губернатор отхлебнул еще вина.
- Монсеньор, мы столкнулись с большими трудностями. Несколько месяцев тому назад англичане из Массачусетса и Нью-Йорка доставили оружие ирокезам. Насколько мне известно, теперь сенека располагают по меньшей мере тремястами стволов, и еще сто находятся у могавков.
Шамбертен задохнулся от возмущения.
- Какое безобразие! Они поступили так же, как и мы, когда дали оружие гуронам и оттава!
- Именно так. И теперь необходимо принять ответные меры.
- Как только станет теплее.
- Естественно. Но у нас есть люди, которые могли бы заняться этим в любое время года.
Шамбертен посмотрел на снег за окном.
- Вы возьмете Бостон.
Губернатор сказал эту фразу таким тоном, будто битва уже состоялась.
Грамон рассмеялся.
Шамбертен удивленно посмотрел на него и поднял брови.
- Вы забываете, монсеньер, что население английских колоний по численности намного превосходит наше.
- Тогда я немедленно пошлю в Париж требование выслать еще несколько дополнительных частей из лучших войск Его Величества.
Полковник вздохнул.
- Ваше письмо придет самое раннее в конце апреля. До конца лета его будут обсуждать в военном министерстве. Потом отошлют в Версаль, где оно медленно пойдет по рукам, и к началу следующей зимы дойдет до Его Величества. При всем уважении к королю Людовику, следует отметить, что военные действия в Европе для него куда важнее, чем то, что происходит здесь, в Новом Свете, и даже если он согласится прислать сюда еще войска, в чем я сомневаюсь, это будут жалкие крохи вместо того, что необходимо для штурма Бостона и Нью-Йорка.
Губернатор вынужден был согласиться.
- Думаю, мы можем рассчитывать только на два полка регулярных войск, которые уже находятся здесь, в Квебеке. Но они понадобятся прежде всего для защиты самого города, если англичане решатся начать против нас военную кампанию.
Грамон покачал головой.
- Вот это и есть их слабое место. Нью-Йорк, Массачусетс, Коннектикут и Пенсильвания враждуют между собой, так что вряд ли будут действовать заодно. И потом, они еще не закрепили своих отношений с ирокезами. У нас появляются определенные преимущества, и мы должны ими воспользоваться.
- Как? - у губернатора разболелась голова, и он снова потянулся к бокалу.
- Англичане должны убедиться в том, что напрасно дали ирокезам оружие. Дружба должна оборваться, пока они не заключили военного союза. Вспомните, что было с алгонкинами.
Принц де Шамбертен считал всех индейцев кровожадными дикарями и не пытался запоминать, чем одно племя отличается от другого, но не желал показывать собственную неосведомленность и промолчал.
Грамон хорошо знал принца и сдержался.
- Алгонкины не такие агрессивные, как гуроны и оттава, - объяснил он, - Они раздумывали, когда мы предложили им присоединиться к нам, потому что боялись ирокезов. Так что если сенека, могавки и другие ирокезы примут сторону англичан, алгонкины тоже уйдут к ним, и тогда мы пропали. Нам нужно, чтобы англичане пошли войной против сенека.
- Очень убедительно, и отлично задумано, но я не понимаю, как такое может произойти.
В глазах Алана де Грамона вспыхнул огонек.
- Представьте себе, что через несколько недель - когда станет теплее отряд сенека, большой отряд, устроит неожиданный рейд в английские колонии. Жителей убьют, дома разграбят и сожгут, уведут женщин и детей.
Англичане придут в ярость, потому что это будет предательством, и отправят, и начнут воевать с англичанами. Тем самым мы избавимся от опасности. Больше того, мы завоюем доверие индейцев, ирокезы потеряют много сил, и будет легче убедить алгонкин стать на нашу сторону.
- Вы нарисовали чудесную картину, Грамон, но я вижу в ней один изъян. Не представляю, как мы заставим сенека напасть на тех, кто дал им оружие!
Королевский губернатор оказался настолько туп, что Алану захотелось придушить его.
- Монсеньер, индейцы просто будут выглядеть, как сенека. Англичане решат, что это действительно сенека, но на самом деле это будут гуроны.
- Понятно, - Шамбертен кивнул. - Это прекрасно, но если англичане заподозрят обман, то пойдут на нас войной, а мы не сможем дать им бой.
- Никто ничего не заподозрит, - твердо сказал Грамон, - потом у что я сам поведут гуронов в этот набег.
В тот год весна поздно пришла в земли сенека, но наконец трава зазеленела, на деревьях набухли почки, а леса наполнились дичью. Ренно исполнилось восемнадцать лет.
Эйб Томас, к величайшему удовольствию юного сенека, отложил отъезд еще на месяц.
Ренно и Эйб стали настоящими друзьями, обучая друг друга своим языкам, и теперь белый индеец подолгу беседовал с англичанином.
- Причина того, что ты хорошо стреляешь, в твоей природе, - сказал Эйб.
Ренно улыбнулся.
- Потому что я бледнолицый?
Теперь он научился без горечи подшучивать над своим происхождением.
Эйб засмеялся.
- Нет, во всяком случае, я так не думаю. Просто у тебя хорошее зрение - ты стреляешь также хорошо, как и из лука.
В последнее утро ученики Эйба устроили показательные выступления. Сразу после этого Ренно и Эл-и-чи вместе с гостем должны были отправиться в путь. Ренно сам настоял на этой чести, а Эл-и-чи уговорил Гонку отпустить его с братом.
В состязаниях принимали участие пятьдесят лучших стрелков сенека. Большинство из них составляли молодые воины, примерно двадцатилетнего возраста. Они были ловкими, быстро учились и твердо усвоили преимущества мушкета перед традиционными луком, стрелами и дротиком.
Один за другим воины поражали мишени, и Гонка порадовался, когда настала очередь Эл-и-чи показать свое искусство.
В самом конце Ренно и Эйб устроили состязание между собой. Колонист выиграл с таким небольшим преимуществом, что дырки от пуль на мишени с трудом удавалось отличить одну от другой.
В заключение Гонка подарил гостю лук, стрелы и каменный томагавк. В длинной торжественной речи великий сахем подчеркнул, что учитель всегда будет желанным гостем в земле сенека.
Эйб обещал вернуться к новым друзьям.
Потом они вместе с Ренно и Эл-и-чи пошли в большой дом за вещами. Воины долго прощались с Эйбом.
Ренно отошел в сторонку и вдруг похолодел. Навстречу ему шла Йала, еще более прекрасная и желанная, чем раньше. Он не знал, что девушка уже дома, и подумал, что она вернулась прошлой ночью.
