Ярослав Голованов - Правда о программе Apollo
Прежде всего надо было научиться ходить «по-лунному». Слабая сила притяжения Луны была приятнее безразличной невесомости космоса, а в отличие от земных условий, создавала иллюзию легкости, какой-то мягкой, резиновой подвижности. Ноги чуть скользили в мелком, как пудра, но неглубоком слое черной пыли. Смещенный ранцем системы жизнеобеспечения центр тяжести (он был выше и ближе к спине), заставлял Нейла чуть приседать и наклоняться вперед. Потом специалисты, анализирующие видеозаписи и снимки, назовут его стойку «позой усталой обезьяны». Проще было не ходить даже, а передвигаться вприпрыжку, хотя остановиться сразу было трудно. Со стороны похоже, что движения засняты замедленной съемкой. Ноги двигались сонно, вяло. Через 20 минут, когда Баз присоединился к Нейлу, они попробовали прыгать. Это было легко и приятно, и Баз даже ухитрился прыгнуть на третью ступеньку лунного трапа.
Олдрин после возвращения подробно описал свои ощущения в этом странном мире «с намеком» на тяжесть: «Луна представляет весьма удобное и очень приятное место для работы. Она обладает многими преимуществами невесомости в том смысле, что на движение там требуется минимальная затрата сил. При ее тяготении в одну шестую земного тяготения получаешь вполне определенное ощущение, что ты находишься «где-то» и обладаешь постоянным, хотя порой и ошибочным чувством напряжения и силы. Будущим космонавтам я бы рекомендовал уделить первые 15-20 минут пребывания вне кабины только тому, чтобы выработать для себя способ передвижения по лунной поверхности.
Оказывается, в лунных условиях не так-то легко определить свое положение в пространстве. Иными словами, трудно понять, когда ты наклоняешься вперед, а когда назад, и насколько сильно. Это, а также поле зрения, ограниченное шлемами, приводило к тому, что предметы на местности, казалось, меняли свою кривизну в зависимости от того, откуда на них смотришь и как стоишь...
За все время работы ни Нейл, ни я не испытывали усталости: не было желания остановиться и отдохнуть...
Технически самой трудной для меня задачей был набор лунного грунта, поскольку было необходимо заглублять в грунт трубки пробоотборников. Мягкий порошкообразный грунт Луны обладает удивительной сопротивляемостью уже на глубине нескольких дюймов. Это ни в коем случае не означает, что он приобретает твердость каменной породы, однако на глубине 5-6 дюймов начинаешь ощущать его постепенное противодействие. Еще одно удивительное явление состоит в том, что при всей своей сопротивляемости этот грунт был настолько рыхлым, что не удерживал трубку в вертикальном положении. Я с трудом погружал трубку в грунт, и все же она продолжала качаться из стороны в сторону...»
Америка ликовала, пела, плясала, гремела оркестрами. Конечно, находились и скептики. Один завсегдатай таверны в Медисоне заявил, что все это величайший обман человечества, а парни эти самые живут, как он точно знает, в Неваде и никогда не отрывались от Земли дальше, чем на 30 футов. Хозяин другого ресторанчика взглянул на экран телевизора и вздохнул:
— Это один из голливудских трюков...
Но скептики были такой редкостью, что о них даже писали в газетах.
Миллиарды людей следили за работой Армстронга и Олдрина на Луне. Прямую трансляцию, как вы помните, не вели только Советский Союз и Китай. Потом нам показали короткие фрагменты высадки экипажа «Орла». Я хорошо помню плотные группы журналистов у телеэкранов в редакции «Комсомольской правды». Мы смотрели на двух неуклюжих, похожих на водолазов людей в белых скафандрах и заставляли себя верить: «Люди ходили по Луне! Помните, как робко двигались они вначале, ну совсем как дети, делающие первые шаги от стула до стола. А потом освоились, осмелели, сделались торопливее, быстрее затопали в своих смешных башмаках, похожих одновременно и на кеды, и на унты, заходили живее, чуть наклонясь вперед и, передвигаясь в странном ритме заводных игрушек, и маленькие облачка лунной пыли поднимались у их ног. Хотелось крикнуть им: «Осторожнее, ребята! Не споткнитесь! Представляете, если вдруг один из вас упадет сейчас, ну просто поскользнется, что будет тут у нас, на Земле?! Спокойно, ребята, вы молодцы...»
Восхищение и благодарность — вот те главные чувства, которые испытывали все честные люди Земли в эти минуты. Укрепив на Луне флаг своей страны, они поставили рядом и флаг ООН, и маленькие флажки 156 государств мира, подчеркивая таким образом международный, а точнее — всемирный дух своей миссии. На памятном вымпеле, оставленном на Луне, были начертаны слова:
«Здесь впервые ступила нога человека с планеты Земля в июле 1969 от Р.X.
Мы пришли с миром от всего человечества».
Рядом положили золотую оливковую ветвь — символ мира, а чуть поодаль — медали с именами тех, кто отдал свою жизнь делу покорения космоса: Вирджила Гриссома, Эдварда Уайта, Роджера Чаффи, Владимира Комарова, Юрия Гагарина.
Благородство и такт этих символических актов контрастировали с чисто американским «шоу», автором которого явился президент. Никсон хотел непременно пообедать с экипажем накануне старта, но доктор Чарльз Бэрри с дерзкой непреклонностью не отменил карантина и не разрешил этот чисто рекламный обед. Тогда Никсон объявил день посадки на Луну нерабочим днем и решил, что он непременно поговорит «с Луной» по телефону с одновременной телепередачей. Газета «Нью-Йорк таймс» довольно прозрачно намекала, что из трех последних американских президентов Никсон менее других причастен к победе «Аполлона». «На этом фоне разделить славу с тремя мужественными людьми, составляющими экипаж «Аполлона-11», когда они достигнут Луны, кажется нам весьма неподобающим, — писала газета в редакционной статье. — Помимо возражений с точки зрения дурного вкуса, есть и еще одно более серьезное возражение против этого предложения. Время, которое выделило НАСА для действий космонавтов на Луне, является чрезвычайно ограниченным, менее 2,5 часа, — и оно уже настолько заполнено различными задачами, что полный график научной деятельности, возможно, выполнить не удастся. Президент еще больше сократил бы это чрезвычайно ценное время своим ненужным разговором...»
Разговор все-таки состоялся, и, если говорить о содержании, назвать его нужным — значит погрешить против истины.
Но выполнить намеченные эксперименты он не помешал. Надо сказать, отнюдь не в укор НАСА, что научная программа «Аполлона-11» была минимальной. Первоначально предполагалось захватить с собой блок приборов для проведения восьми научных экспериментов. За этот блок компания «Бендикс аэроспейс системс» получила от НАСА 51 миллион долларов. Но потом блок решили оставить на Земле. Главным научным итогом экспедиции было: человек может жить и работать на Луне. Кроме того, требовалось доставить образцы лунных камней. Армстронгу надлежало буквально в первые же минуты пребывания на Луне собрать «аварийные» образцы, то есть минимальную коллекцию, которую все-таки доставили бы на Землю, даже если бы не состоялся выход Олдрина и почему-либо потребовалось бы срочно покинуть Луну. Об этом Нейлу сразу напомнил Хьюстон, едва он сделал несколько шагов рядом с «Орлом». Камни — это было уже нечто вещественное, то, о чем можно не только рассказывать, но и показывать, «дать пощупать». Камни были нужны обязательно.
Кроме камней, надо было добыть образцы грунта, установить сейсмограф, счетчик фотонов и лазерный отражатель, с помощью которого можно было бы измерить расстояние между Землей и Луной с очень большой точностью.
Все эти задания, в общем довольно нехитрые, экипаж «Орла» выполнил точно. Было собрано 22 килограмма образцов лунных пород. Установленный сейсмограф зафиксировал даже их шаги по Луне и старт «Орла» из Моря Спокойствия, а уже после отлета — некие толчки, в происхождении которых (метеориты или вулканизм) тогда разобраться не удалось. Ученым в обсерватории Макдональда в Техасе удалось получить отраженный луч лазера и установить, что от Луны до Земли 373 787 265+4 метра. «Научные результаты, которые следует ждать от этого завоевания, кажутся скромными, — писала потом парижская «Монд», — во всяком случае, несоразмерными с миллиардами долларов, которых они стоили...»
Но кто тогда мог попрекнуть их научными результатами? Сели? Гуляли по Луне? Дело сделано!
А ведь дело еще не было сделано. И в Хьюстоне понимали: для полного триумфа нужен только счастливый конец.
Герметический контейнер с образцами уже в кабине. Первым, перепрыгивая через ступеньки, в нее поднимается Олдрин. Сидящий в Хьюстоне на связи Уолтер Ширра шутит:
— Баз — первый человек, который покинул Луну!
Через десять минут поднялся Армстронг.
— Вернувшись в кабину и сняв шлемы, мы почувствовали какой-то запах, — рассказывал потом Олдрин. — Вообще запах — это вещь весьма субъективная, но я уловил отчетливый запах лунного грунта, едкий, как запах пороха. Мы занесли в кабину довольно много лунной пыли на скафандрах, башмаках и на конвейере, при помощи которого переправляли ящики и оборудование. Запах ее мы почувствовали сразу...
