Жак Ле Гофф - Цивилизация средневекового Запада
Франция в начале XIV в. тем не менее не испытывала недостатка темпов развития. Ее продвижение при капетингской монархии было более медленным, но, возможно, более верным Во времена между избранием Гуго Капета (987) и восшествием на престол Людовика VII (1137) силы слабых капетингских монархов поглощались тяжкой, постоянно возобновляющейся борьбой с мелкими сеньорами-грабителями, засевшими в своих донжонах в Иль-де-Франсе. Эти короли жалко выглядели в сравнении со своими крупными вассалами, наиболее могущественный из которых, герцог Нормандский, в 1066 г. присоединил к своему герцогству английское королевство, а затем в середине XII в. — обширные владения Плантагенетов. Однако в 1124 г. Франция проявила свою привязанность к королю перед лицом угрозы со стороны германского императора, который вынужден был отступить Свое растущее могущество Капетинги строили за счет увеличения королевского домена, очищаемого от феодальных смутьянов Прогресс, очевидный уже при Людовике VII (1137 — 1180) и ошеломляющий при Филиппе-Августе (1180 — 1223), пошел вширь и стал устойчивым при Людовике VIII (1223 — 1226), Людовике Святом (1226-1270). Филиппе Храбром (1270 — 1285) и Филиппе IV Красивом (1285 — 1314). Финансовая база французской королевской власти оставалась слабой, король продолжал получать основную часть доходов с домена, «жил за счет своего», но в его руках была администрация, после того как при Филиппе-Августе были учреждены должности бальи, сенешалей и прево, был расширен Совет и из него выделились палаты, специализирующиеся на финансах и особенно на правосудии, которое с организацией Филиппом Красивым в 1303 г. парламента стало привлекать растущее по мере успешного развития королевского апелляционного суда количество дел. Генеральные штаты, состоящие, как и в Англии, из прелатов, баронов и богатых бюргеров «добрых городов», созванных Филиппом Красивым, скорее оказывали помощь, нежели ограничивали власть короля и его советников, легистов, воспитанных в университетах и проникнутых духом римского права, поставленного на службу суверенному «императору в своем королевстве».
Феодальная реакция последовала за смертью Филиппа Красивого в 1315 г., но в 1328 г. смена династии, приход Валуа взамен рода Капетингов, прошла без затруднений. И новая династия стала, кажется, лишь более открытой феодальным влияниям, еще очень сильным при парижском дворе.
Третьим успехом монархической централизации был тот, который одержало папство. Оно было мало обязано им своей светской власти над той территорией, что предоставлял убогий патримоний св. Петра. Лишь обеспечив себе власть над епископами, взяв в свои руки кодификацию канонического права и особенно использовав финансовые источники церкви — не без сильных протестов, например в Англии и Франции, — папство в XII, но преимущественно в XIII в. стало преобразовываться в сильную наднациональную монархию. Она не только выстояла в условиях авиньонского пленения, но и укрепила при этом свою власть над церковью, так что Ив Ренуар мог справедливо утверждать, что Авиньон для этой монархии был лучшим географическим центром, чем эксцентрический Рим.
Успехи объединительной монархической политики на Пиренейском полуострове были меньшими, и там, несмотря на временные союзы, королевства оставались разобщенными. Но эти королевства — Португалия с 1140 г., Наварра, Кастилия, поглотившая Леон после 1230 г., и Арагон, если не принимать в расчет устойчивости арагоно-каталонского дуализма, существовавшего под покровом политического союза, заключенного в 1137 г., — представляли собой стабильные политические образования. В своих границах, менявшихся в зависимости от прогресса Реконкисты и династических комбинаций, каждое королевство добивалось значительных достижений в деле централизации. Царствование Альфонса X Мудрого (1252 — 1284) в Кастилии было эпохой составления обширного сборника законов «Партиды» и подъема, при королевском покровительстве, Саламанкского университета. Арагон, устремившийся под влиянием каталонцев к средиземноморским горизонтам, стал крупной державой при Якове Завоевателе (1213 — 1276), а после ее раздела (1262) расцвета достигло королевство Майорка со столицей в Перпиньяне и городами Майоркой и Монпелье, где были любимые резиденции королей. Особые же условия Реконкисты и заселения Пиренейского полуострова позволили народу через очень жизнестойкие местные собрания, кортесы, которые начали функционировать с середины XIII в. во всех королевствах, принять широкое участие в управлении.
Поражение монархической централизации наиболее явным было в Италии и в Германии. В Италии территориальной коагуляции помешали светская власть пап в центре полуострова и императорская власть на севере. Борьба между гвельфами и гибеллинами, рассыпавшаяся на тысячи эпизодов, сопровождалась игрой фракций и партий между городами и внутри городов. На юге Неаполитанское королевство, или королевство Обеих Сицилии, несмотря на усилия нормандских и германских королей (Фридрих II основал в Неаполе первый государственный университет и обуздал феодалов мельфийской конституцией 1231 г.), а также анжуйцев, стало ареной слишком частой смены иностранных владычеств, чтобы прийти к устойчивой системе управления. В Германии же императоров искушал итальянский мираж, заслонявший германские реалии. Фридрих Барбаросса как будто сумел навязать феодалам королевскую волю, особенно когда он покончил с наиболее могущественным германским сеньором Генрихом Львом, герцогом Саксонии и Баварии. Но династические распри, войны между претендентами на корону и растущий интерес к Италии, все более, однако, непокорной, привели в Великое междуцарствие (1250 — 1273) к поражению политики монархической централизации. В конце XIII в. живыми политическими силами Германии стали вдоль границ колонизации на севере и на востоке ганзейские города и старые и новые княжеские дома. В 1273 г. императорской короной был увенчан мелкий эльзасский князь Рудольф Габсбург, воспользовавшийся троном, чтобы заложить на юго-востоке, в Австрии, Штирии и Каринтии, фундамент будущего величия своей династии.
На востоке и севере Европы династические споры, феодальная раздробленность и неопределенность границ играли против авторитета центральной власти, подрываемой сверх того и германской колонизацией.
В Дании королевская власть после взлетов и падений вроде бы взяла в начале XIV в. верх над феодалами, но король был столь беден, что вынужден был в 1319 г. заложить страну своему кредитору графу Голштинскому. В Швеции короли стали в XIII в. выборными, но при короле Магнусе Ладулосе (1274 — 1290) и особенно при Магнусе Эриксене (1319 — 1332) там на время удалось закрепиться династии Фолькунгов. Наиболее удачливой была, кажется, Норвегия, где Хакон V Старый (1217 — 1263) разбил светскую и церковную аристократию и установил наследственную монархию.
В Польше после Болеслава Храброго, коронованного в Гнезно в день Рождества Христова в 1076 г., королей больше не было. Династия Пястов, однако, продолжала существовать в лице князей, кое-кого из которых не покидала забота об объединении, как Болеслава Кривоустого (1102 — 1138) и с 1173 г. Мешко Старого. Но восстания светских и церковных феодалов, которым прямую или косвенную помощь оказывали не только немцы,1 но также чехи и венгры, превратили Польшу в конгломерат независимых княжеств, число которых на протяжении XIII в. неуклонно росло. В 1295 г. Пшемысл Великопольский восстановил у себя польское королевство, однако после него титул польского короля последовательно принимали два чешских короля, так что пришлось ждать коронации в 1320 г., на сей раз в Кракове, мелкого куявского сеньора Владислава Локетка, чтобы наконец утвердилась «Corona regni Poloniae». Его сыном был Казимир Великий (1333 — 1370). Но тем временем Конрад Мазовецкий призвал для борьбы с пруссами тевтонских рыцарей, и тевтонцы, опираясь на новые епископства Торн (Торунь), Кульм (Хелмно) и Мариенвердер, основали немецкое государство. Завоевав Померанию с Гданьском, они превратили свою крепость Мариенбург в его настоящую столицу.
Случай Чехии более сложный. В конце XII в. Оттокар I (1192 — 1230) принял, в 1198 г., королевскую корону и сделал ее наследственной в роду Пшемысловичей. Но короли Чехии были также князьями империи и играли в Германии опасную роль. Оттокар II (1253 — 1278), прозванный за роскошь двора «золотым королем», будучи не удовлетворенным титулом курфюрста империи, стал домогаться императорской короны. К Чехии и Моравии он присоединил, благодаря завоеваниям, Австрию, Штирию, Каринтию и Крайну. Но он столкнулся с Рудольфом Габсбургом, который победил его на выборах императора и нанес ему поражение в битве близ Дюрнкрута в 1278 г. С мечтой о Великой Чехии было покончено, чего не скажешь о немецких мечтах, которые стал реализовывать в XIV в. король из новой, иноземной династии Карл Люксембургский, император Карл IV. Реальностью, однако, было растущее заселение Чехии иммигрантами из Германии.
