Жак Ле Гофф - Цивилизация средневекового Запада
Понятно, что наиболее важные вопросы вращались вокруг фьефа. Слово это появилось на западе Германии в начале XI в. и получило распространение в своем техническом значении к концу столетия, хотя не везде и не всегда использовалось в этом узком смысле. Это скорее термин юристов и историков Нового времени, нежели понятие той эпохи. Самое существенное состоит в том, что фьефом чаще всего была земля. Это подводит под феодализм аграрную основу и дает ясно понять, что феодализм — это прежде всего система землевладения и землепользования.
Сеньор передавал фьеф вассалу во время церемонии инвеституры, которая представляла собой символический акт вручения вассалу какого-либо предмета — штандарта, жезла, кольца, ножа, перчатки, прута, клока соломы и т. д. Она обычно следовала за клятвой верности и оммажем. До XIII в. передача фьефа оформлялась письменным актом лишь в исключительных случаях. Феодализм был эпохой жеста, а не письменного слова. Наиболее существенным в эволюции фьефа было то, что если поначалу сеньор владел им по праву, подобному праву римской собственности, а за вассалом было право пользования доходами, то с XI в. право вассала значительно выросло. Оно приблизилось к праву собственности, правда не достигнув его, хотя само слово «собственность» (proprietas) стало произноситься только в XII и XIII вв.; право же сеоньора отдалилось от него и стало обозначаться понятием «dominium». Феодальная система, таким образом, более или менее исключала понятие собственности, обычно определяемое как право пользования и распоряжения. С этой стороны денежное хозяйство и вообще система городской собственности оказались противостоящими феодальной системе. Но именно в той мере, в какой земля оставалась основой средневекового хозяйства, бюргер, стремившийся приобрести сеньорию, оказывался в ложном положении, пока в конце Средневековья сеньория не разошлась с фьефом.
Рост власти вассала над фьефом был обеспечен установлением наследственности фьефа, что было существенным элементом феодальной системы. Во Франции это совершилось рано, в X — начале XI в. В Германии и Северной Италии, где процесс был ускорен Конрадом II в 1037 г., позднее. В Англии наследственность распространилась лишь в XII в.
Помимо случаев разрыва вассального договора, политической игре в системе феодализма благоприятствовала и множественность вассальных связей, в которые вступал один и тот же человек. Почти каждый вассал был человеком нескольких сеньоров, и это часто затруднительное для него положение позволяло ему обещать самому щедрому из своих сеньоров преимущественную перед другими верность. Чтобы предотвратить анархию, которая могла из этого произойти, наиболее могущественные сеньоры стремились добиться, не всегда успешно, от своих вассалов принесения оммажа, высшего по отношению к приносимым другим сеньорам, — тесного оммажа (hommage lige). Именно этого пытались добиться короли от всех вассалов своих королевств. Но в этом случае возникала иная система, не феодальная, а монархическая, к которой мы еще вернемся.
Локальное исследование эволюции феодализма, какое проделал Жорж Дюби в отношении Маконне XI — XII вв., интересно тем, что показывает, как конкретно феодальная система, которую мы только что описали абстрактно и схематично, благодаря господству феодальной иерархии сеньоров и вассалов над крестьянами осуществляла эксплуатацию земли и как она, выходя за рамки вассального договора, обеспечивала каждому сеньору, большому и малому, комплекс чрезвычайно широких прав в его сеньории или фьефе. Эксплуатация осуществлялась через сеньорию, владение, которое было основой социальной и политической организации.
Жорж Дюби настаивает на одном кардинальном факте, причем в отношении не только Маконне. Центром феодальной организации был замок. Появление укрепленных замков, военное назначение которых не должно скрывать их гораздо более широкие функции, было одним из важных феноменов западной истории Х — XIII вв.
В конце X в. социальная структура Маконне была еще внешне каролингской. Главной границей оставалась та, что разделяла свободных и сервов, и многие крестьяне были еще свободными. Власть графа, выражавшая силу государства, еще, кажется, уважалась. Но ситуация быстро изменилась, наступал феодализм. Нельзя сказать, что фьеф получил в Маконне широкое распространение. Но замок стал центром сеньории, к которой постепенно отходили все формы власти — экономическая, судебная и политическая. В 971 г. появился титул рыцаря, а в 986-м — первый частный суд, в аббатстве Клюни; в 988 г. впервые сеньор, граф де Шалон, стал взимать подати как с сервов, так и со свободных крестьян. 1004 годом датируется последнее упоминание наместнического суда, независимого от сеньора, а 1019 годом — последний приговор, вынесенный графским судом против кастеляна. Начиная с 1030 г. получил распространение вассальный договор, а в 1032 г. исчезло понятие «nobilis» (знатный), чтобы уступить место понятию «miles» (рыцарь). Тогда как положение всех крестьян, за некоторыми исключениями (аллодисты, министериалы), унифицировалось и создавался один общий класс (manants), среди сеньоров устанавливалась иерархия. К 1075 г. рыцарство, поначалу группа, отличавшаяся «богатством и образом жизни», стало «наследственной кастой, истинной знатью». Оно составляло, однако, два эшелона в соответствии с «распределением власти над низшими»: первым был эшелон кастелянов, владельцев замков (domini, castellani), которые осуществляли на той или иной территории всю публичную власть (бывший королевский бан), второй же состоял из простых рыцарей, за которыми было лишь «небольшое число лично зависимых людей». В своем замке сеньор был господином территории, где он пользовался, вперемешку, и частными, и публичными правами, и это была так называемая баналитетная сеньория, хотя понятие «бан» (bannus) было в эту эпоху довольно редким.
К 1160 г. стали вырисовываться новые перемены, и между 1230 и 1250 гг. определилось иное феодальное общество. «Кастелянство перестало быть несущей конструкцией в организации бановой власти». Эта организация развалилась прежде всего из-за расширения слоя знати после того, как на пригорках поднялись укрепленные постройки мелких деревенских рыцарей и в начале XIII в. продублировали цепь укрепленных замков XI — XII вв. Кроме того, она была подточена снизу ослаблением власти сеньоров над крестьянами и ущемлена сверху изъятием части кастелянских полномочий совсем небольшой группой новых могущественных лиц, в которую входили крупные сеньоры, принцы и особенно король. В 1239 г. область Маконне отошла к королевскому домену. Классический феодализм закончился.
Марк Блок различал два возраста феодализма. Первый, до середины XI в., соответствовал почти неизменной организации сельского пространства, где обмен был слабым и нерегулярным, монета редкой, наемный труд почти неизвестным. Второй был результатом широких распашек, возобновления торговли, распространения денежного хозяйства и растущего превосходства купца над производителем.
Жорж Дюби обнаружил в Маконне ту же периодизацию, но он отодвинул на век позже, к 1160 г., поворотный между двумя периодами «момент, когда время независимых кастелянств уступило времени фьефов, цензив и феодальных княжеств».
Именно по отношению к экономическому развитию историки описывали эволюцию и фазы средневекового феодализма. Жорж Дюби, для которого «начиная с середины XI в. социальное движение и экономическое идут в противоположных направлениях: первое, замедляясь, ведет к сплочению классов и замкнутых групп, второе, ускоряясь, подготавливает ослабление всех рамок и освобождение», по существу, согласен с Марком Блоком. Я, однако, не уверен, что эти два движения не происходили в одном направлении дольше. Феодальная сеньория организовала производство и, хорошо ли, плохо, передала его той части горожан, купцам и бюргерам, которые от нее долгое время зависели. Конечно, в перспективе подъем городской буржуазии подтачивал феодализм, но в конце XIII в. она была далека от того, чтобы возобладать над ним, даже и в экономическом отношении. Потребовались века, чтобы растущая дистанция между экономическим могуществом и социально-политической слабостью высших городских слоев привела к буржуазным революциям XVII и XVIII вв.
Остается сказать, что экономическая эволюция помогла широким слоям крестьянства улучшить свою судьбу: на вновь освоенных землях крестьяне-госпиты получали вольности и свободы, особенно ощутимые в городских или полугородских по виду новых поселениях — «villeneuves», «villefranches», «bastides», если касаться только французских наименований. На всех западноевропейских землях в XIII в. распространялось движение по освобождению крестьян, которое улучшало если не материальное, то юридическое их положение. Ограничение сеньориальных поборов и замена барщины и трудовых повинностей обычно фиксированной податью, цензом, а также определение хартиями (а письменное слово, вытеснявшее жест, помогало, по меньшей мере на первых порах, развитию социальной свободы) точного размера основных платежей были признаками и средствами некоторого социального возвышения крестьянства, особенно земледельцев (1а-boureurs), собственников рабочего скота и орудий труда, в отличие от массы более бедных крестьян (manouvriers, brassiers).
