Л. Демин - СЕМЕН ДЕЖНЕВ
В 1644 году Ерастов вместе с Т. Алексеевым и Кайгородцевым вывезли с Индигирки на Лену собранную ими соболиную казну. Шли они с индигирского устья морем, затем Леной. Во всех этих дальних походах Ерастов и его товарищи «холод и голод терпели, нужи и бедность принимали, и всякую скверну ели, и душу свою сквернили». А отправлялись в поход, снаряжаясь на собственные средства, «всякий походный «завод» (снаряжение. - Л. Д.) покупали на свои деньги, дорогою ценою». Каждому подъем обошелся по сто рублей и более, а всех коней потеряли в походе.
И Иван Ерастов жаловался в челобитной что не получал хлебного и денежного жалованья (сам он не получал в течение девяти лет), - «обнищали и задолжали великими долги, и стоим на правеже. А долгу на нас рублей по сто и больше».
В 1645-1646 годах Ерастов с товарищами (40 человек) совершил второе морское плавание. Воевода В. Пушкин сообщает об этом плавании в своей отписке. «Что-де они отведали ныне новую землю: вышед из Ленского устья, итить морем в правую сторону, под восток, за Яну, за Собачью (Индигирку), и за Алазейку, за Кавыму реки - новую Погычу реки. А в той же Погычу реку впали иные сторонние реки, а по той Погыче и иным сторонним рекам живут многие иноземцы разных родов, неясачные люди, а ясаку никому нигде не платят. И на перед-де сего и по ее число на той реке русских людей никого не бывало. А соболь-де у них самый добрый черной».
Название «Погыча», упомянутое воеводой В. Пушкиным, имело в документах середины XVII века двоякое значение. Так называли Анадырь в период ее поисков и на первых порах после ее открытия И этим же названием обозначали какую-то небольшую тундровую реку, впадавшую в Ледовитый океан к востоку от устья Колымы, которую и достиг Ерастов с товарищами. Возможно, речь шла о реке Чуван или какой-то еще более восточной реке, впадавшей в Чаунскую губу. Мы достоверно не знаем, какого пункта на побережье Северного Ледовитого океана достигла ерастовская экспедиция. Но несомненно что она побывала в устье какой-то реки к востоку от Колымы. Так расширялись маршруты полярных плаваний русских первопроходцев, продвигавшихся все далее и далее на Восток.
Возвратившись в Якутск с ценными сведениями, Иван Ерастов «со товарищи» просил воеводу отпустить их на реку Погычу, выдав им оклады денежного и хлебного жалованья за два года вперед. По каким-то причинам просьба служилых людей не была удовлетворена сразу. Но позже Ерастов вновь отправился по знакомому маршруту. Из отписки воеводы Ивана Большого Голенищева-Кутузова 1662 года узнаем, что в этом году сын боярский Иван Ерастов и целовальник Степан Журливой возвратились с Колымы с «костяной казной».
Судьба свела Семена Ивановича Дежнева с Ерастовым в последний период его службы. В 1662 году Иван Ерастов отправился, по поручению воеводы, в Москву, сопровождая соболиную казну. В его конвойный отряд был назначен и Дежнев. Несколько позже они встречались во время службы на Чечуйском волоке.
Заметной фигурой был якутский казак Иван Беляна, совершивший три морских плавания, а также подымавшийся по рекам Индигирке, Алазее и Колыме. Об этих плаваниях дает сведения его челобитная 1650 года.
Сын тобольского стрельца, он был поверстан после смерти отца в отцовский стрелецкий оклад, но в 1639 году был переведен в ленские казаки. В 1642 году он ходил на Индигирку сухопутным путем в составе отряда Посника Иванова. Отправляясь в поход, Беляна купил двух коней за пятьдесят рублей. Достигнув Индигирки, Посник Иванов послал Беляну в Олюбенское зимовье на смену казака Кирилла Нифонтова. Собравши здесь ясак, Беляна ходил морем на реку Алазею, впадавшую в Ледовитый океан несколько восточнее индигирского устья. На Алазее произошло столкновение с юкагирами, не хотевшими платить ясак. В столкновении было убито двое русских, все остальные казаки из небольшого отряда получили ранения. Но юкагиры несколько поутихли после того, как Беляна захватил в качестве аманата их князца Манзитина.
Поднявшись по Алазее с шестью товарищами Беляна миновал пояс тундры и достиг тайги. Здесь он поставил зимовье и острожек. Осенью 1643 года юкагиры подходили к стенам острожка с намерением вызволить Манзитина. Беляна вступил с юкагирами в переговоры, призывая их принять русское подданство, и захватил еще двух аманатов, в том числе брата князца. Это заставило юкагиров заплатить ясак и откочевать на Колыму. На Алазее Беляна и его спутники провели около двух лет.
Весной 1645 года казаки построили коч, спустились по реке и морем пришли к устью Колымы и затем в течение двенадцати дней шли вверх по этой реке. Здесь также произошло столкновение с воинственными юкагирами, во время которого Беляна был ранен. На Колыме русские поставили зимовье и острожек. Весной 1646 года к его стенам подошли «многие люди» юкагиры и ворвались в острожек, намереваясь отбить аманатов и разграбить соболиную казну. Нападающих удалось выбить. У русских, при всей их малочисленности, было неоспоримое военное преимущество - огнестрельное оружие, «огненный бой». Но Беляна снова получил ранение, а двое его товарищей были убиты. Пользуясь малочисленностью русских, юкагиры держали острожек в осаде в течение двенадцати дней. Русские страдали от голода и уже не надеялись на спасение. Но спасение неожиданно пришло - подошел отряд русских торговых и промышленных людей, заставивших осаждавших острожек юкагиров рассеяться.
Спустившись по Колыме, Беляна вышел морем обратно к устью Алазеи и поднялся по этой реке к своему старому зимовью. Здесь он собирал с юкагиров ясак.
Сохранились краткие сведения о морском плавании на Колыму и, вероятно, далее на восток якутского сына боярского Василия Власьева и целовальника Кирилла Коткина Из воеводской отписки известно, что в 1650 году они прислали в Якутск «6 костей рыбья зубу», из которых они пять костей купили у «чухоцких мужиков» (то есть у чукчей), а шестую кость нашли на морском берегу на пути к Колыме.
Неоднократно Семен Дежнев встречал на своем пути Юрия (Юшка) Селиверстова. Участник морских плаваний Михаила Стадухина, он в 1651 году обращается к воеводам с челобитной: «…был он на море, и есть-де в то море выпали реки многие - Чухча река, Ковыма река, а за Ковымою рекою есть четыре реки, а от тех рек есть река Нанандара (т. е. Анадырь), да Чондон. А люди по тем рекам живут многие, а языки разные - чукчи, ходынцы, коряки, неняули (т. е. анаулы), а иные роды есть и языки многие. И то иноземцы тебе государю наперед сего не плачивали» ясака.
Селиверстов предлагал свои услуги набрать «охочих промышленных люден» и привести упоминавшиеся выше народы и племена «под государеву руку», чтобы получать с них ежегодно по 50 пудов кости вместо ясачного соболиного сбора в первое время, а в дальнейшем получать в качестве ясака и кость, и пушнину. С разрешения якутских воевод Селиверстов собрал в Якутске отряд из пятнадцати человек. Воевода Францбеков дал ему «государев коч со всей судовой снастью», а также ссудил его деньгами. В июле 1651 года Селиверстов со своим небольшим отрядом отправился «на государеву службу на море, за Ковыму реку, на новые на Анадырь и Чондон». Мореплаватели дошли до устья Колымы, поднялись по ней и ее правому притоку Анюю и далее сухим путем вышли на верхнюю Анадырь. Дальнейшая деятельность отряда Селиверстова на Анадыри переплетается с судьбой дежневского отряда.
Среди казаков, оставивших свой след в истории освоения Восточной Сибири, нельзя не упомянуть и Курбата Иванова, служившего сперва в Тобольске. Его пути будут не раз скрещиваться с путями Семена Дежнева Курбат был участником верхнеленского похода 1640 года пятидесятника Василия Витязева, а затем уже самостоятельно отправился с тремя спутниками до верховьев Куленги, притока верхней Лены. В начале 1641 года Курбат Иванов представил якутскому воеводе чертеж с текстовым пояснением-росписью, содержащим сведения о верхней Лене от впадения в нее Куты до верховьев. Часть сведений была внесена в чертеж. Роспись составлялась отчасти на основе личных наблюдений, а отчасти по опросам местных жителей. Оба документа были отправлены воеводой в Сибирский приказ.
В отличие от многих казаков Курбат Иванов был грамотным. Об этом свидетельствуют его собственноручные подписи под разными документами. Очевидно, среди грамотной части служилых людей он выделялся уровнем грамотности и общим кругозором. Неоднократно Курбат выступал в качестве составителя чертежей различных районов Восточной Сибири. После составления им первого чертежа воевода привлек его к составлению нового, охватывающего на этот раз более обширную территорию - Лену с ее основными притоками: Витимом, Киренгой, Алданом и Вилюем, а также Оленек и путь к Охотскому морю, на побережье которого к тому времени побывал Москвитинов.
В 1642-1643 годах Курбат Иванов осуществил поход с Лены на Байкал, достигнув ленских истоков и перейдя через Байкальский хребет. Он не только побывал на западном берегу озера, но и посетил остров Ольхон. Ленинградский исследователь Б.П. Полевой обнаружил архивные свидетельства того, что этот замечательный первопроходец, вероятно, является составителем еще двух чертежей - верхней Лены с Байкалом, а также Анадыря, где ему довелось сменить Семена Дежнева в качестве государственного приказчика. Все чертежи Курбата Иванова пока не обнаружены, и об их содержании мы ничего не знаем. Но сведения об этом его роде деятельности весьма любопытны. Ведь речь идет о первых пусть еще несовершенных, наивных зачатках сибирской картографии. Возможно, чертежами Курбата пользовался составитель первого чертежа Сибири тобольский воевода Петр Годунов.
