Вячеслав Оргиш - Древняя Русь: Образование Киевского государства и введение христианства
Для утверждения христианства на Руси болгарское влияние имело едва ли не решающее значение, ведь начальная богослужебная практика не имела бы успеха, совершайся она на греческом языке или латыни. Только знакомый и достаточно понятный язык, каким был для восточных славян древнеболгарский, мог обеспечить их осмысленное и заинтересованное отношение к литургии вводимой религии. Следовательно, первые попы по необходимости также должны были приходить из Болгарии, т. е. скорее всего они подчинялись болгарской церкви.
Но, конечно, самое первое условие отправления литургии, на каком бы языке она ни совершалась,- это наличие канонических и богослужебных книг. Перевод их на славянский язык стал исходным и наиболее значительным шагом на пути распространения христианского комплекса среди славян. И связан он с деятельностью выдающихся славянских просветителей братьев Кирилла и Мефодия. Творчество их во многом определило пути, по которым греко-византийская культура проникала к восточным славянам. Исследователи отмечают, что ранние идейно-религиозные направления на Руси связаны именно с кирилло-мефодиевской традицией, через которую в страну попадали многие понятия и представления как восточной, так и западной ориентации [42, 34]. Есть серьезные основания полагать, что христианство распространилось среди русского населения в кирилло-мефодиевской редакции. Только позднее она была вытеснена византийско-православной версией, которая в ходе углубления процесса феодализации оказалась более выгодной с точки зрения господствующего класса [42, 35].
Основанное солунскими братьями идейно-религиозное направление менее всего ограничивало государство в политической и религиозной сфере, не претендовало на религиозную исключительность, что позволяло Руси формировать самостоятельную линию идейного и религиозного развития. Попавшие через кирилло-мефодиевскую традицию элементы арианской ереси, связанные с пониманием существа отдельных христианских догматов, но особенно с отношением к устройству церкви, импонировали древнерусскому обществу. Арианство, охотно признававшее приоритет светской власти, позволявшее ей вмешиваться в религиозные дела (назначать епископов, патриарха, главенствовать на церковных соборах, определять их повестку и т.д.), не придававшее значения институту монашества, не настаивавшее на безбрачии духовенства, использовавшее для богослужения родной язык, было весьма удобно, ибо не требовало значительных уступок, не мешало сохранять ранее заведенный порядок.
По существу деятельность братьев-просветителей была предварительной задачей, без решения которой так называемая христианизация не имела бы успеха. Ведь для того чтобы вести миссионерскую работу среди древнерусского народа, церкви прежде следовало адаптироваться к его менталитету.
Таким образом, никак нельзя согласиться с утверждением, что Кирилл и Мефодий сыграли в русской культуре «фатальную роль», поскольку-де, создав славянскую грамоту, они подтолкнули русских к усвоению слова божьего на родном языке, а не на греческом. Точка зрения, согласно которой родной язык закрыл русским путь к классической образованности, что Русь сделалась христианской, но без античной традиции, без культурно-исторической преемственности, покоится на заблуждении, будто культурно-исторический процесс носит наднациональный характер и заключается в механическом переносе античного наследия из эпохи в эпоху, из страны в страну. Культурную деятельность древнерусского народа, как и любого другого, нельзя свести к простому освоению оставленного греками и римлянами классического наследия, поэтому сожаления о том, «что могло бы быть, если бы, как Запад на латинском, мы усвоили христианство на греческом языке?» [122, 12], напрасны и не продуктивны.
Благодаря возможности думать и выражать свои мысли на родном языке древнерусский народ уже в конце X – начале XI в. имел зрелую, совершенную, сложную и глубокую по содержанию литературу, свидетельствующую о развитом историческом и национальном самосознании. Д. С. Лихачев отмечает, что этим литературным чудом Русь обязана прежде всего тому, что получила христианскую проповедь и богослужение на славянском языке, что в истории ее литературы не было ни латинского, ни греческого периодов. В отличие от многих западных стран она изначально формировала свою литературу на языке, понятном народу, и, кроме того, имела редкую и счастливую возможность усваивать и перерабатывать богатое литературное наследие родственной по языку Болгарии, которая ко времени введения христианства пережила золотой век своей литературы – век царя Симеона. Все это не только не мешало развитию феодальной культуры Руси, но, напротив, способствовало необычайному взлету в домонгольский период. Тесно связанные с основным культурным событием того времени – принятием и распространением христианства высшие ее формы – письменность, общественная мысль, литература, живопись, зодчество не уступают лучшим мировым образцам [67, 14-15; 50, 15] [4].
* * *Перевод библейских, богослужебных и иных книг Кирилл и Мефодий совершили во второй половине IX в.
Обстоятельства и последствия этого события заслуживают более пристального внимания. В многочисленных, дошедших до наших дней письменных источниках содержатся свидетельства о том, что братья-просветители первые изобрели славянские буквы (кириллицу), первые перевели книги Библии на славянскую речь, первые стали учить «словенску языку».
Во всех многообразных источниках, относящихся к Кириллу и Мефодию, настойчиво проводится мысль о том, что славянское богослужение – дело совершенно новое, серьезно реформировавшее литургическую практику, возвысившее ее в глазах народа. Началось оно с того, что князь Великоморавской державы Ростислав обратился к византийскому императору Михаилу с просьбой послать его народам епископа или учителя, который мог бы проповедовать христианство на их родном языке. Выбор пал на Кирилла и Мефодия.
Будучи родом из расположенного на границе славянских территорий города Солуня (современные Солоники), который в IX в. был важным центром торговой, политической и духовной жизни Византии, братья усвоили не только греко-византийский культурный комплекс, религию, но восприняли также местную славянскую культуру, славянскую речь. Посылая их в Моравию, император Михаил напутствовал просветителей словами: «Вы бо еста Селунина, да Селуняне вси чисто словенскы беседуют» [68, 5]. Полагают даже, что братья были не греки, а коренные славяне [34, 95-105].
Монашествующие приверженцы восточного обряда Кирилл и Мефодий как нельзя лучше подходили для исполнения просьбы Ростислава, добивавшегося у императора Михаила учителей, которые бы научили его подданных читать «божественные» книги на родном языке. Из-за разногласий Константинополя и Рима, в основе которых лежала политическая конъюнктура, а также схоластические споры по догматическим вопросам, одна из главных трудностей миссии славянских просветителей состояла в том, чтобы поладить с западной церковью, обычно не разрешавшей использовать в богослужебной практике местное наречие. То обстоятельство, что князьям захотелось иметь у себя учителей, способных проповедовать народу славянскому христианство понятной для него речью, не гарантировало братьям лояльное отношение к их деятельности со стороны Рима, ибо находившаяся под юрисдикцией римской церкви Моравия рассматривалась папой как объект проповеднических усилий священников с латинской Библией.
Прибыв в Моравию, братья, как свидетельствуют Паннонские Жития, первым делом переложили весь церковный чин. В соответствии с установившейся в церквах традицией употреблять Новый Завет не в порядке евангелистов и апостольских посланий, не в порядке глав их, а по очередности так называемых церковных зачал или ежедневных чтений на весь год они подготовили избранные чтения из Четвертого Евангелия и Апостола. Затем принялись за подготовку Служебника и Требника – самых необходимых для архиерея, священника и дьякона книг (первая содержит описание порядка отправления общественного богослужения, вторая излагает порядок частного богослужения, совершаемого при крещении, покаянии, браке и пр.). Далее последовал перевод необходимых для повседневных богослужений Часослова и Псалтыри, употребляемого для церковного пения Октоиха (осмогласника). Были также переложены Минея Общая – книга, содержащая в себе расписание праздничных чествований целых групп святых (пророков, апостолов, святителей, мучеников и др.), Парамейник – собрание чтений из Ветхого и Нового Заветов, Устав, или общее руководство для Православного богослужения на все дни года [31,97-150], а также Кормчая книга, или Номоканон (свод церковных и светских законов).
