Анатолий Елкин - Арбатская повесть
Выйдя сейчас же за ними на улицу и проследив, что они вошли в вестибюль гостиницы, он зашел туда и сам… Рыбин поинтересовался у портье, кто эти люди. Просмотрев книгу регистрации останавливающихся в гостинице, портье ответил, что все трое — голландские коммерсанты, как это значилось в их паспортах и так и отмечено было в книге. Фамилии всех трех были чисто голландские. Рыбин точно все эти данные переписал себе. После чего Рыбин сразу же отправился в местную полицию, находившуюся почти рядом, на набережной. Он обратился к начальнику полиции и просил оказать ему содействие в аресте этих трех людей, подозреваемых в диверсии на русском военном корабле. Начальник полиции немедленно направил в гостиницу своего комиссара и двух вооруженных полицейских.
Прошло совсем немного времени, но когда полицейские и Рыбин вошли в комнату, где только что были «голландцы», то никого там уже не нашли.
Все попытки местной и английской военной полиции найти этих вдруг исчезнувших иностранцев успеха не имели.
Голландский консул также не смог внести какую-либо ясность в это дело. Ниточка, потянув за которую можно было бы приподнять завесу над тайной гибели нашего линкора, к сожалению, оборвалась.
Но вот перед самым уходом Отряда судов из Порт-Саида к берегам Югославии, в порт Дубровник, произошел, казалось бы, малопримечательный случай: на окраине города сгорел небольшой домик. Хозяина его не нашли и думали, что он сгорел в этом домике. Под обломками дома нашли три совершенно обгорелых трупа, по виду которых невозможно было определить, кто были эти люди. Первоначально предполагали, что это местные арабы. Но при более тщательном осмотре обнаружили на пальце одного из трупов золотое кольцо, видимо обручальное. На внутренней стороне кольца было по-русски выгравировано: АННА.
Несомненно, это был русский, а два других трупа — его товарищи. Дом, видимо, был подожжен, что подтверждали несколько больших пустых бидонов из-под бензина, найденных вблизи дома.
Думается, что те, кто руководил этими предателями, испугались, что эти трое вызвали подозрение (Рыбина они, видимо, узнали) и могут в конце концов попасть в руки русских, и тогда раскроются подробности диверсии на линкоре, чего, конечно, боялись организаторы этого дела. И тогда решили избавиться от опасных свидетелей, их уничтожили…
Странно еще одно обстоятельство. При проверке списков погибших при взрывах на «Императрице Марии» Рыбин нашел фамилии этих трех матросов в списке… погибших. Видимо, они, все подготовив для взрыва, ушли с корабля тайком и под чужими фамилиями покинули Севастополь. Но руководители диверсии умышленно включили их в число погибших, чтобы не вызвать против них подозрений.
В Югославии Рыбин с помощью бывшего военно-морского агента Российского посольства в Белграде капитана 2-го ранга Б. П. Апрелева пытался выяснить, есть ли в Голландии эти три лица, значившиеся в паспортах этих трех матросов, зарегистрированных в английской гостинице в Порт-Саиде. По дипломатическим каналам удалось установить, что все три эти лица… живут в Роттердаме, никуда не выезжали в это время из страны, никогда в России не были, русского языка не знают. По присланным фотографиям этих голландцев Рыбин убедился, что это были совершенно другие лица, а не те, которых он опознал в Порт-Саиде…
Дальнейшая судьба Рыбина неизвестна. По некоторым сведениям, он вскоре умер за рубежом. Об его истории с этими бывшими матросами с линкора знали многие, и думается, что это знал и старший офицер линкора Городысский. Но ему это, видимо, было невыгодно распространять. Поэтому он в своей статье ничего об этом не сообщает.
О том, что «Императрица Мария» погибла в результате вражеской диверсии, были и другие, хотя тоже лишь косвенные доказательства. О них будет сказано дальше.
Как немцы готовили и использовали еще до начала первой мировой войны свою «пятую колонну», говорят многие известные события. Вот, например, следующее, случайно раскрытое вражеское дело.
Еще в мае 1914 года в Одессе был арестован пароход «Грегор». Арест его последовал по требованию британской пароходной компании «Мосэй-Рик — Сыновья».
Оказалось, что это Общество в свое время купило пять немецких пароходов гамбургской компании, перевозивших эмигрантов из Ревеля (ныне Таллина) в Нью-Йорк. В числе их был и пароход «Бон», занимавшийся какими-то таинственными операциями в Архипелаге во время греко-турецкой войны и тогда же перекрасившийся из «Бона» в «Грегор».
За несколько недель до начала войны он вдруг прибыл в Одессу, был «расшифрован» и арестован. По-видимому, как показали дальнейшие события, этот арест входил в планы германского генерального штаба.
Команда парохода была рассчитана. Остался один капитан, которому, согласно обычаю, пароход и был сдан на хранение до окончания судебного процесса.
Капитан — очень общительный человек — поселился в гостинице «Европейская», всюду бывал, входил во все мелочи портовой жизни, со всеми передружился и вдруг исчез. Одновременно исчез и хозяин гостиницы.
Так как розыски оказались безрезультатными, судебный пристав Чемена передал «Грегор» на хранение капитану дальнего плавания Матюшенко. Для совершения всех формальностей была назначена комиссия под председательством капитана 1-го ранга Папа-Федорова.
Вот тут-то и обнаружилось, что исчезнувший капитан оставил на пароходе все свои вещи, хотя они и были уже упакованы в чемоданы. Что-то помешало ему захватить их.
Когда чемоданы вскрыли, среди вещей нашли футляр с портретом германского императора Вильгельма с собственноручной благодарственной надписью «за службу», начинавшейся словами: «Нашему лейтенанту Матцену…», и германский «железный крест». Капитан торгового парохода оказался не кем иным, как лейтенантом императорского флота, иначе — шпионом.
Тут вспомнили некоторые таинственные происшествия в одесском порту, случившиеся как раз после прихода «Грегора». Подозрительный, например, пожар на румынском нефтеналивном пароходе, стоявшем в гавани у Воронцовского маяка. Хорошо, что ветер, дувший с моря, переменился, иначе последствия пожара были бы неисчислимыми. И это — накануне войны!
Стало понятным и внезапное исчезновение владельца гостиницы «Европейская» — немца Экзельсера.
Этот самый Матцен и командовал тем турецким миноносцем, который неожиданно ворвался в 1914 году в одесский порт. Он искал пароход «Бештау», чтобы взорвать его, так как, по германским сведениям, «Бештау» был гружен снарядами и взрывчатыми веществами. Не нашел же он его только потому, что как раз накануне нападения «Бештау» переменил место и оказался заслоненным другими пароходами.
Прекрасно ориентируясь в столь хорошо знакомом ему порту, Матцен потопил канонерку, обстрелял пароходы, Пересыпь, газовый завод, электрическую станцию и удрал. Этот провокационный обстрел входил в общую операцию турецкого флота, руководимого немцами, что послужило поводом объявления Россией войны Турции, чего особенно домогались немцы.
А вот другой случай. В кочегарке парохода «Русь» был найден кусок угля с тончайше вделанным в него механизмом для взрыва. Только по неопытности диверсанта взрыв парохода был предотвращен. Шпион подбросил печной уголь — антрацит, не употреблявшийся на судах. Удивленный кочегар отнес его механику, который и раскрыл секрет. Подобные куски антрацита были найдены и на других судах, на заводах, портовых сооружениях, благодаря чему многие объекты удалось спасти от взрывов.
Еще случай. Германский самолет высадил диверсанта на одном из островков у Аккермана. Когда самолет улетел, у диверсанта, как говорится, «упало сердце», затряслись поджилки… Ночь, один во вражеской стране с «адским» углем за пазухой, жуткая тишина… Вдали таинственные огоньки. Диверсант был из молодых работников в таких делах, не смог овладеть собой и решил передаться. На нем нашли точно такой же кусок антрацита и бляху за № 1546. Он умолял спрятать его, так как иначе он будет убит. Его отправили в Сибирь…
Несомненно, и линкор «Императрица Мария», вывести который из строя была заветная мечта германского генерального штаба, был жертвой вражеской диверсии. Когда-нибудь это удастся доказать…»
— Вы во многом облегчите себе поиск, — посоветовал мне Анатолий Рыбаков, — если обратитесь к помощи читателей, опубликуете рассказ о своих находках в журнале или газете.
— Но как я буду печатать историю без конца? — засомневался я.
— Это обычное явление. Вспомните хотя бы пример Ираклия Андроникова. Я убежден — от читателей, свидетелей, очевидцев вы получите массу новых сведений и материалов. И может быть, самых неожиданных…
— В журнале «Техника — молодежи» есть такой раздел: «Антология таинственных случаев», — пошутил я. — Вот для него такой материал — в самый раз!
