Хранить вечно - Владимир Петрович Лебедев
Комиссар ушел. Его голос зазвучал неподалеку, в соседнем взводе. Возможно, там он говорил тоже о подвиге Белоуса, который сегодня брали на вооружение солдаты 156-го полка.
…Командиры и политработники тщательно проверяли готовность к бою каждого бойца.
– Где находится пункт боепитания? Как пойдете к нему? – экзаменовали тех, кто будет доставлять на передний край патроны, гранаты, зажигательные бутылки.
– Обдумали, как лучше транспортировать раненых? – спрашивали санитаров. – А ну-ка, покажите?
И боец демонстрировал, как он потащит раненого товарища в тыл на плащ-па- латке, на своей спине…
В восемь часов утра комиссар Старостин позвонил командиру полка:
– Вчера капитан Бугаев получил десять противотанковых ружей. Ни один из вооруженных ими в стрельбе не проверен. Я приказал немедленно отвести противотанкистов в тыловой овраг, чтобы каждый сделал выстрел по броневой цели.
– Решение одобряю, – ответил майор Зубков.
Около десяти утра со стороны Щекина донеслись редкие пушечные выстрелы. Минут через десять из мелколесья Ивановских дач ухнуло орудие крупного калибра.
– Наше корпусное! – восторженно отметили во втором батальоне. Ивановские дачи находились от батальона километрах в двух. Перейди бугор за станцией Подземгаз – и тут они, дачные домики туляков, куда на лето селились сотни городских семей.
Пушечные выстрелы в районе Щекино зачастили. Орудие у Ивановских дач тоже заухало чаще.
Наступление противника развивалось сравнительно быстро, но, как показал итог, не в том темпе, который загадывал генерал Гудериан.
Несколько строк из журнала 156-го полка:
«12.30. Противник (до 40 танков) прорвался в деревню Кочаки. Деревня горит… Машина нашей разведки обстреляна из пулеметов и автоматов…
14.00. Помощник начальника штаба старший лейтенант Сенин со взводом вышел в разведку в направлении Стрекалово, Ясная Поляна…» Прошло немного времени, и на командный пункт полка от Сенина поступили донесения: «Противник силою до семи танков и до взвода пехоты севернее опушки леса у Стрекалово…»
«В деревне Стрекалово до 20 танков. Движутся на хутор…»
Шаг за шагом прослеживали разведчики движение врага к Туле. Штаб полка получал обстоятельную информацию.
В районе Тулы в это время бесновалась вражеская авиация: «хейнкели», «юнкерсы», «мессершмитты» шли волна за волной. На подступах к городу из об- лачного неба на них кидались наши истребители. Над Тулой врага встречал плотный огонь зенитчиков 732-го полка.
– Товарищ старший лейтенант, – обратился к командиру роты Малышкову командир батальона Потетюрин, – вам боевое задание: выйти с двумя взводами в район Ивановских дач. Прикрыть передислокацию штаба 50-й армии. Время…
И командиры сверили часы.
Примерно через час старший лейтенант Малышков возвратился в расположение батальона.
– Штаб армии отошел в район деревни Медвенки. Охраняет его рота пограничников 34-го полка, – доложил он командиру батальона.
– В окопы, – последовало распоряжение майора Лотетюрина, Чувствовал себя майор сегодня плохо. Его знобило. «Кажется, у меня начинается лихорадка», – угнетало комбата опасение.
Около двух часов пополудни бой начался на Косой Горе, в небольшом поселке металлургов. Часа через два он переместился к Ивановским дачам.
В 16 часов 45 минут в журнале части Зубкова отмечено: «Три вражеских пикировщика сбросили на район обороны полка бомбы. Южнее слышна сильная пулеметная стрельба».
Это дрались пулеметчики 661-й роты.
…Нарастал шум танковых моторов. В сгущавшихся сумерках у переднего края второго батальона одна за другой зашипели вражеские ракеты. Танки приближались…
А если среди них есть честные немцы, пригнанные под страхом смерти? – вдруг спросил сержанта Тришкина рядовой Сергей Матвеев.
– Нет таких, товарищ Матвеев! Нет! Перед нами враги – разбойники и насильники, убийцы и поджигатели! Понял? Бить их надо! – возбужденно заговорил сержант.
Утром того дня сержанту Тришкину вручили письмо. Увидев на конверте штампик родного города, он обрадовался: «от мамы!»
Адрес был написан ее рукой: почерк неровный, словно буквы старались опереться друг на друга. Письмо оказалось коротким, а содержание выражено в одном абзаце:
«Что же это вы столько родной земли супостату сдали? Доколе так будет? Беритесь за дело по-настоящему, по-советски. Ждем с победой и только с победой».
Писала, наверно, не одна, вместе с соседками. Потому и обращалась к сыну во множественном числе: «Ждем!»
– Приготовиться!!! – прозвучала над окопами команда старшего лейтенанта Малышкова.
– Приготовиться! – повторили ее командиры взводов.
– Приготовиться! – энергично отозвалась она в каждом отделении. Строки из воспоминаний комбата В. В. Потетюрина: «…разведчики сообщили: 25 танков противника сосредоточились против нашего левого фланга у Орловского шоссе на окраине Ново-Басово. 11 танков – против правого фланга, на окраине Волохова. Доложил майору Зубкову.
– Встретить, как полагается! – ответил Зубков. – Ни шагу назад. Приказ командира полка передал всем командирам подразделений и политработникам.
На позициях батальона разорвалась вражеская мина. Другая. Десятки мин посыпались на наши окопы. Огонь противника перекинулся в глубь нашей обороны. Значит, скоро двинутся танки… Вот и они. В сумерках на броне едва различимые зловещие кресты, огромные цифры на башнях, – каждая около тысячи. Для устрашения. Вот-де, сколько у нас танков!
Ружейно-пулеметным огнем поливает противник наши окопы, дзоты. Тан- ки постепенно приближаются. Вот они ринулись на передний край четвертой роты. Загрохотали взрывы противотанковых гранат, засверкали в сполохах огня бутылки с зажигательной жидкостью…
В сердцах воинов гнев и ненависть.
Остановлено одно стальное чудовище. Это старший сержант Дмитрий Киян поразил его противотанковой гранатой. Помощник командира взвода, коммунист, он показал убедительный пример, как расправляться с фашистами, если они даже за толстой броней».
Одиннадцать немецких танков двигались на позиции отделения сержанта Василия Тришкина. Их экипажам приказано первыми ворваться в город. Объявив, что до Тулы не более двух километров, что требуется всего лишь один рывок и танки будут на главной улице города, майор из штаба корпуса фон Гейера махнул перчаткой:
– Форвертс!
– Форвертс! Нах Москау! – заорали стоявшие в открытых люках танкисты. Заревели моторы, заскрежетали гусеницы…
– Пусть приблизятся! – предупредил подчиненных сержант Тришкин.
Десять противотанковых ружей нацелены на бронированного врага. Десять трассирующих снарядов устремились на вражескую броню…
– Рикошет! – досадовал Тришкин, наблюдая стрельбу товарищей.
– А-а-а, остановился!..
Метрах в ста от окопов вражеская машина заглохла и стала, как прибитая гигантским гвоздем. Остановилась и загорелась.
– Го-р-рит!.. Гор-р-р-ит! – радовались бойцы отделения Тришкина.
– Огонь! Огонь! – продолжал командовать сержант.
Противотанковые ружья застучали опять. И еще один танк запылал почти над самым окопом левофлангового расчета. Поджег его кто-то из бойцов, находившихся правее Тришкина. Увидел, что танк угрожает левофланговому расчету, и выстрелил в его левый борт. «Выручил товарищей, молодец!» – об- радовался Тришкин.
– Огонь! – закричал он сильнее прежнего. И хотя голос его был не громче рева танков, трескотни десятков пулеметов, изрыгавших с обеих сторон сотни снарядов и тысячи пуль, бойцы отделения слышали своего командира.
