Михаил Ишков - В рабстве у бога
Осмысливая увиденное, я пришел к выводу, что если с языком у ди все обстояло благополучно, то представление о материальных воплощениях нашей культуры у них были самые путанные. Этот предметный ряд их совершенно не интересовал. Этим можно было воспользоваться. Если мне недоступна речь пришельцев, то, изучая их технологии, оригинальные, без подделок, исконные предметы, я мог надеяться получить какие-то конкретные сведения о языке, мироощущении и целеполагании ди.
Я был уверен - только язык, мифология, религиозные верования (если они у них были) способны дать более-менее ясное понятие о забредшем на нашу Землю чудище, о его истинных намерениях? Представлял ли фламатер угрозу для всего живого на Земле? Позволяла ли их мораль уничтожить планету, если иначе, скажем, им не преодолеть субпространственную плеву? Этот вопрос был очень важен - в конце концов, хранитель я или нет? По крайней мере, я хотел получить ответ на такой простой вопрос - в своем ли уме этот невесть когда свалившийся нам на голову, заплутавший в космических дебрях, бог? Мало ли до чего можно додуматься, сидя в заточении шесть с половиной миллионолетних срок(в.
Тут меня и кольнуло - я даже проснулся, побрел в гостиную, попил водички. Вкуснейшей в мире, хрустально чистой воды из горной речушки Джормин, которая позванивала на дне долины в ясном, серебристом, лунном свете. Тем же самым озабочен фламатер! Ему до душевного трепета, до дрожи в конструкциях, хочется знать - что можно ждать от меня? Не бацилла ли я? Не смертельный, все разрушающий вирус? Где та грань до которой я способен дойти и остановиться? В этом смысле звездолет безусловно испытывал ко мне интерес. Посматривал на меня со страхом и любопытством, как удивленный Саваоф разглядывал созданных им двуногих тварей, радостно совокупляющихся в райских кущах. Эта дьявольская выдумка - свобода воли! Чем скрепить её, как ввести в разумные границы?
На следующий день, явившись в лабораторию, я обнаружил там длинный, с непонятными выемками и выпуклостями стол. В помещении царила благоговейная тишина. Нарушил её голос капитана звездолета - его я узнал сразу. Ему, по-видимому, было поручено шефство надо мной. Тем лучше, он мне нравился более других. В нем чувствовалась сила, скрученная обстоятельствами, подобие души, попавшей в рабство идеальной, невесомой оболочки, какая-то прирожденная деликатность.
Мне было предложено выбрать девиз, осенить которым я должен был свое "альтер эго". Что в этом случае можно придумать? Только - "выше, дальше, быстрее"... Потом тот же голос подсказал, что мне следует помыслить в общих чертах о форме будущей искусственной оболочки. Я выбрал скафандр классической формы с двигательной установкой и размещенным на спине вспомогательным оборудованием. В любом случае облик человеческой фигуры должен был быть сохранен. Технические возможности ди позволяли добиться необходимой миниатюризации всего комплекса. Шлемы сменные: рабочий - в форме черного, непрозрачного снаружи стакана с округлым дном; и декоративные - голова тиранозавра, валькирии и первобытного волка. Искусственный мозг согласно схеме был размещен в зубчатом гребне, который шел вдоль спинного хребта и раздваивался ниже пояса, сходя на нет по ногам.
Робота-помощника мне сотворили в образе молоденького, никогда не унывающего парнишки, говорливого и потрясающе безграмотного. Все, что он знал, явилось к нему "само собой". Он был набит анекдотами, но более всего меня сначала веселили его ошибки и оригинальные ответы на самые, казалось, простенькие вопросы.
- Жили-были в многоквартирном доме, эта, два человека по фамилии Дюран, - сразу после появления в лаборатории начал он. - Один из них умер, другой отправился в командировку в Африку. Спустя несколько дней перепутавший квартиры почтальон принес вдове, эта, телеграмму: "Добрался благополучно. Жара ужасная".
Я улыбнулся и между делом поинтересовался, известно ли ему, где расположена Африка?
- Не-а! - ответил он.
- Что такое телеграмма? Кто такой почтальон?
Он пожал плечами и набрал на пульте снятые с меня размеры..
Первым делом мы попытались воссоздать на объемном дисплее что-то вроде модели будущего скафандра. Вскоре основа была изготовлена в натуре, и биокопия приступила к детальной прорисовке на том же экране, дающем объемное изображение, некоторых агрегатов и внутренних органов, которые, как потом я выяснил, фламатер не мог воспроизвести по какой-либо уже известной схеме. Это касалось органов жизнеобеспечения, размещения пультов управления, оружия, шлема и всей интерфейсной начинки. Подобный способ изготовления сложнейшего, запредельного для человеческого ума защитного костюма сначала показался мне чем-то подобным игре в кубики, однако я недооценил уровень развития техники ди.
Все это время робот без конца балагурил. Как-то он предложил:
- Про Вовочку не желаете?
Я махнул рукой - давай, мол...
- Вовочка, эта, спрашивает у отца: "Папуля, как ты воспринимаешь окружающий мир, когда выпьешь?" Тот отвечает: "Хочешь, поясню на примере. Видишь, стоят два дерева - так вот, когда я выпью, то вижу четыре дерева". Вовочка, эта, удивился: "Папочка, но там только одно дерево!"
Я невольно рассмеялся и подсказал пареньку - вряд ли Вовочка мог выражаться так заумно: "...как ты воспринимаешь окружающий мир".
- Плевать! - ответил паренек.
- А ты спиртное когда-нибудь пробовал? - удивился я.
- Не-а...
Я погрустнел.
- А дерево видел?
- Зачем? Мое дело сварганить вам, эта, подсобника, а дерево не дерево...
Он глянул на меня ясными голубыми глазами и тут же как ни в чем не бывало продолжил.
- Летят, эта в самолете американец и француз. Вдруг самолет потерпел аварию и эта... американец и француз попали в руки к ганнибалам..
- К кому?
- К ганнибалам, - сияя улыбкой, повторил парень.
- Может, к каннибалам?
- Эта, плевать...
- Ганнибал - древний полководец родом из города Карфаген.
Паренек замер - точнее, окаменел. На лице все ещё красовалась улыбка, взор незамутнен. Это продолжалось не дольше пары секунд. Мне стало не по себе.
- Разве тебе неинтересно послушать о Ганнибале, Пунических войнах?
- Нам, татарам, все равно, - беззаботно откликнулся он.
Я видел его насквозь - это была грустная картина. Его действительно вовсе не интересовали подобные пустяки, ничтожные сведения. Он не способен ни влюбиться, ни возненавидеть. Он никогда не задумается, не опечалится, не замрет от недоумения - как же обошлась с ним судьба... Это существо, диктующее мне анекдоты, являлось не более чем ломтем плоти, в которую забыли вдохнуть душу. Мне стало жутко, я присел на стул.
- Теперь моя очередь, - сказал я. - По окончании футбольного матча расстроенный тренер проигравшей команды требует объяснений от нападающего, который в решающий момент, после отличного навеса, не попал в ворота: "Зачем тебе голова"? Игрок подумал и с достоинством ответил: "Я ею ем!"
Парнишка улыбнулся, однако взгляд его по-прежнему оставался пустым.
- Внимание, вопрос. Что такое голова?
Он позволили себе расслабиться.
- Вы меня совсем за дремучего считаете? - парень постучал костяшками пальцев по черепу. - Что такое голова?! Конечность!
- Как конечность? - изумился я.
- Шестая, - он пожал плечами.
- Может, пятая? - спросил я.
- Не-а, шестая. Я считал... Если желаете, я могу послушать про Ганнибалов.
Я с жалостью и презрением глянул на него, вперил ясновидящий взгляд на это у меня уже хватало умения - увидел, как бьется его сердце, как родная мне кровь струится по жилам, омывает крошечный мозг. Скорее, набор органонейтринных плат... Что мне оставалось делать - я был вынужден начать рассказ о Ганнибале, о походах на Рим, к слову пришлась и Африка - пришлось заняться описанием черного континента. Работа пошла веселее. Скоро наступил момент сборки простейших узлов, и в этот момент я был поражен удивительным технологическим приемом, используемым ди - стоило мне разместить нужные детали на каркасе, как тут же, по мысленному сигналу, они вдруг оказывались на положенных им по проекту местах. Причем детали сразу оказывались увязанными в единую сеть, подключенными к источнику питания. Как ни старался я уследить за перемещением отдельных частей конструкции, у меня ничего не получалось. Это было похоже на телепортацию - вневременной, не имеющий побочных эффектов в виде светящихся ореолов, гало, жутких и неясных звуков и прочей чертовщины перенос, с которыми в сознании людей обычно связываются чудо мгновенного перемещения предмета из одной точки пространства в другую.
Смущала меня вот ещё какая странность. При первом знакомстве биокопия не представилась. Я замял эту неловкость, только неделю спустя, ночью, в часы бессонницы, меня осенило - хозяева решили, что назвать его я должен сам? Конечно, имени он не заслуживал - значит, пусть бродит некрещеный? В чужой монастырь со своим уставом не лезут, но уж слишком чужим показался мне в ту минуту этот странствующий между звезд монастырь. До жути ясными мне стали усилия фламатера отгородиться от меня непроходимой стеной. Каждый её кирпичик был изготовлен в соответствии с рецептами земной фантастической литературы. Этих рецептов было множество - фламатеру было чем прикрыться, тем более, что он мог принять любую форму, вплоть до разлившегося, бурливого мыслящего океана. Пространство в подземелье выстраивалось на основе бесчисленных выдумок, изложенных в книжках, тоннами вываливаемых на головы грамотного населения Земли. Что же скрывалось за этой непробиваемой литературно-киношной броней? Пугливое до беспамятства всемогущее существо? Идеальный, сошедший на Землю принцип? Воплощенная в явь идея таинственного, запредельного, не желающего выразить свою сущность даже в наречении безмозглого органического идиота? Что за чудовищная форма идиосинкразии? В этом смысле они были титаны. Шесть с половиной миллионов лет - вечность! просидеть на развивающейся, в муках рождающей разум планете; оказаться на перекрестке космических трасс, если только сведения о первобытных пришельцах не выдумка, - и по сути дела ни разу не высунуть нос из берлоги. Или из логова? Но ведь в настоящий момент они терпят мое присутствие в недрах горы! Какие чувства вызвало у них мое появление?
