Аделаида Сванидзе - Викинги – люди саги. Жизнь и нравы
Особый интерес вызывает древнейший памятник германской эпической поэзии «Видсид» («Широкостранствующий»). Эта поэма сложилась как некое целое не позднее VII в., но восходит к эпохе Великого переселения народов, к III–VI вв. Содержащиеся в ней перечни имен («тулы» древнеисландской поэтики), племенные названия и другие сведения находят соответствие у Иордана, Григория Турского, Беды Достопочтенного (VI в.) – и вплоть до Саксона Грамматика (ок. 1200).
В России эддической и скальдической поэзией заинтересовались еще в XIX в. «Сборник скандинавской поэзии» вышел в Санкт-Петербурге в 1875 г. (под ред. Чудинова). В него были включены некоторые переводы из «Эдды», сделанные русскими литераторами, а в 1897 г. увидел свет и перевод «Старшей Эдды». Известны переводы отдельных отрывков «Старшей Эдды» и стихов скальдов, принадлежавшие перу известных поэтов и чаще всего имевшие вольный характер. Так, А.Н. Майков опубликовал свой перевод «Песни о Бальдуре», точнее, прекрасную фантазию на эту эддическую тему.
В 1917 г. С. Свириденко издала первый комментированный перевод «Старшей Эдды», с соблюдением размера подлинника. Позднее «Старшая Эдда» издавалась в переводе А.И. Корсуна (1963) и В. Тихомирова (1997). В. Тихомирову принадлежат и переводы знаменитой поэмы «Беовульф»; и он же совместно с О.А. Смирницкой издал сборник «Древнеанглийская поэзия» (1982). «Младшая Эдда» выходила также в переводе О.А. Смирницкой (1991), подборка «Поэзия скальдов» – в образцовом переводе С.В. Петрова (1979), «Скандинавская баллада» – в переводах Игн. Ивановского и Г.В. Воронковой и под ред. М.И. Стеблина-Каменского (1978). Сборник поэзии скандинавских ХVI – ХVII столетий, сохраняющей ряд традиций Средневековья («О рыцарях, девах, троллях и королях», 2006), составлен Б. Ерховым. Собрания исландских саг, изданных А.В. Циммерлингом, включают скальдические стихи в переводах самого Циммерлинга, Ф. Успенского и С. Агишева, в книге «Корни Иггдрасиля» – в переводе С. Петрова и О. Смирницкой.
Литература по практической и теоретической мифологии, фольклористике, эпосу, традиционной литературе вообще велика и сегодня занимает большее место в международной и российской науке. Об интересе к этим темам отечественных исследователей свидетельствуют, в частности, обобщающие труды второй половины прошлого столетия по всемирной мифологии, а в нынешнем – журнал «Живая старина» (отв. ред. С.Ю. Неклюдов) и труды Центра типологии и семиотики фольклора в РГГУ.
Рунические надписи
Особое место среди материалов об эпохе викингов занимают рунические надписи – единственный, так сказать, местный письменный источник той эпохи. Как известно, германцы, в том числе скандинавы, до латинского алфавита пользовались руническим письмом. Руническое письмо очень древнее, ученые предполагают, что его истоки восходят к письму древнегреческому, возможно – к греческому и/или латинскому курсиву, с которыми познакомились готы в период своего пребывания на Северном побережье Черного моря, и даже к алфавиту этрусков. Тацит в «Германии» (98) упоминает о германском обычае делать предсказания при помощи «знаков» (notae). Их вырезали на веточках плодового дерева, на дощечках или палочках, которые перемешивали, а затем толковали, исходя из расположения знаков. В ходе времени эта письменность, попав уже на Запад и Север Европы, приобрела угловатые формы и новые смыслы, приспособленные к местным германским наречиям. В англосаксонской Англии, примерно около 400 г., зафиксировано 33 или 29 рун. В Скандинавии еще до середины нашей эры употреблялся рунический алфавит («футарк») из 24 рун, но к эпохе викингов сохранилось и затем использовалось 16 рунических знаков.
Расцвет рунического письма в Северной Европе пришелся как раз на X, особенно XI в.; его использовали и позднее. Рунами писали сакральные тексты, особенно адресованные верховному богу Одину, календарные таблицы, имена владельцев тех или иных предметов, песенные строки, но особенно часто их использовали как средства магии и для получения вышней защиты. Они были достоянием жрецов и скальдов, знаками высокого умения и чародейства. Писали не только на дереве, но и на кости и роге, на изделиях из металла и обязательно – на памятных камнях. Обычно в надписи на памятных камнях сообщаются имя покойного и место его гибели, воздается ему хвала и говорится о тех, кто именно поставил камень. Нередки нарративные надписи. Благодаря этим надписям сохранены многие имена викингов, погибших за пределами родных мест, сведения о разъездах, в известной степени – о родственных отношениях той поры.
Некоторые рунические камни, как полагают исследователи, имели и другие цели, нежели поминовение покойного родича. Их могли водружать в качестве пограничных знаков, обозначения принадлежности той или иной территории, особенно – как свидетельство наследственных прав (В. Sawyer, 2000). Если поминальные камни рассеяны по всем районам Скандинавии, особенно юго-восточным и прибрежным, то камни другого назначения ставились преимущественно вблизи мест общих собраний-тингов, у мостов и проезжих дорог. Изготовление рисунков и надписей на камне требовало больших художественных умений, грамотности и вкуса, оно стоило очень дорого. Резчики-мастера знали себе цену, не случайно на некоторых (впрочем, очень редких) камнях они оставляли свои имена. Рунических камней обнаружено в Скандинавии более 3 тысяч, что уже само по себе свидетельствует об общественном статусе многих викингов: ведь поставить рунический камень могли только состоятельные люди. Очевидно, что сооружение рунического камня – это еще и утверждение или подтверждение высокого престижа.
Большинство находок относятся ко второй половине эпохи викингов, но имеются и более ранние, например от VII–VIII вв. (Блекинге, Швеция); такие камни ставили еще и в ХII в.
Рунические надписи публиковались и продолжают публиковаться в Скандинавских странах по мере обнаружения новых камней. Интерес к ним и к руническому письму, второй подъем которого начался в ХVI столетии, а третий – в XX в. (и активно проявился в современных художественных ремеслах), резюмировался в целых сводах публикаций. Транскрипция и переводы на русский язык значительного числа надписей «старого» и «нового» рунического письма осуществлены Е.А. Мельниковой (1977, 2001). Эти надписи – интереснейший источник наших знаний о викингах; в рамках настоящего исследования они имеют ценность преимущественно при рассмотрении таких тем, как язычество, семейные отношения, образы пеших и морских походов.
Записки миссионеров
Особый и очень важный пласт сведений представлен записками миссионеров, которые лично посетили отдельные страны Скандинавии в эпоху викингов и письменно изложили свои впечатления. В распоряжении историка, занятого изучением Скандинавии того времени, находятся два таких произведения, разные по времени, цели, размеру и, в определенном смысле, по содержанию. Оба они известны в кругу историков, но, как это нередко бывает, до недавнего времени недостаточно использовались скандинавистами.
Первое, более раннее из этих произведений – «Житие св. Ансгария» («Жизнь Ансгария»), написанное его приближенным, клириком и также будущим святым Римбертом. Дело в том, что в IX в., когда буйства язычников-викингов в Западной Европе стали достигать своего апогея, западный мир, его светская и духовная элита, озаботился задачей укрощения этих пиратов. Одним из методов, который применяли светские владыки, было испомещение особенно опасных находников на своих землях в качестве ленников, чем достигалась охрана побережий силами тех же викингов. Как правило, это событие сопровождалось крещением предводителей и всех спутников новых ленников, включая их семейства, если таковые присутствовали. Как показал опыт, это крещение отнюдь не воспринималось северными язычниками как качественный перелом в их жизни. Они спокойно продолжали отправлять языческие обряды по возвращении домой, а нередко и на новом месте жительства. Духовенство же полагало разумным крестить не только отдельные группы находников, но подойти к этому вопросу широко: ввести христианство на родных скандинавских просторах викингов. Отдельные миссионеры, обычно без видимого успеха, время от времени забредали в Скандинавию как из Британии, так и из германских земель. Успешнее пошло дело, когда за обращение скандинавов принялись в более организованном порядке, под присмотром папы и христианских королей.
Группа миссионеров во главе с юным клириком из монастыря Корби – будущим святым Ансгарием и состоявшим при нем монахом Римбертом была в 20-х гг. IX в. направлена в датскую Ютландию, а оттуда через некоторое время перебралась в Швецию, на территорию свейской племенной общности, в ее центр – ранний торговый город Бирку. С согласия местных правителей они вели проповедь христианства у ютландцев, затем свеев, занимались устроением церкви. Но после их отбытия горожане Бирки церковь уничтожили. Второй, в 50-х гг., приезд Ансгария, уже главы Гамбург-Бременского архиепископства, и его последующие усилия по внедрению священников в среду свеев в конечном счете также оказались тщетными. Для историка важным результатом этих двух поездок было появление Жития св. Ансгария Римберта (869) – преемника учителя на посту главы Гамбург-Бременского архиепископата. Римберт довольно подробно и выразительно описывает усилия и мучения крестителей, благожелательность властей и купцов, неизменную заинтересованность рабов (пленников), неистребимое и агрессивное язычество народа.
