Дмитрий Зубов - Стратегические операции люфтваффе. От Варшавы до Москвы. 1939-1941
Среди многочисленных пилотов ночных истребителей, поднятых по тревоге в эту ночь, был и И-16 лейтенанта Виктора Талалихина из 177-го иап ПВО. Последний представлял собой типичный образ сталинского авиатора.
Начав в 1934 г. на Московском мясокомбинате, он быстро понял, что его призвание – быть летчиком. В ту эпоху это было обычное дело. Тысячи мальчишек и подростков, видя в небе пролетающие во время воздушных парадов самолеты, сразу представляли себя в их кабинах. Именно летчики в середине 30-х были главными героями и идеалами для подражания. Мечта Талалихина сбылась. В 1937 г. в возрасте 19 лет он поступил в Борисоглебскую военную авиационную школу летчиков, где и получил звание младшего лейтенанта. Во время советско-финской войны Талалихин совершил 47 боевых вылетов, и за ним числилось четыре финских самолета. Вскоре была и первая награда – орден Красной Звезды.
Войну с нацистской Германией Виктор Талалихин встретил на службе в 177-м иап, защищавшем Москву. Когда начались налеты люфтваффе, летчик много раз вылетал на задания, но всякий раз возвращался ни с чем. Впрочем, это и неудивительно, так как советские ночные истребители отличались от дневных только тем, что летали по ночам. Никаких приборов, РЛС и даже раций на них не было. Пилоты могли полагаться лишь на собственное острое зрение и иногда на лучи прожекторов.
Поэтому, когда в ночь на 8 августа Талалихин вдруг увидел перед собой силуэт бомбардировщика, он решил, что такой шанс упускать нельзя. После короткой атаки и обмена очередями между ним и бортстрелками летчик пошел на таран. От удара немец получил сильные повреждения хвоста и сразу начал падать.
Сбитым самолетом, по всей вероятности, оказался Не-111 лейтенанта Й. Ташнера из 7-й эскадрильи KG26 «Лёвен», пропавший без вести в эту ночь. И-16 Талалихина упал в лес вблизи деревни Мансурово Домодедовского района, а сам он на парашюте приземлился в речку Северку. И уже на следующий день летчику было в срочном порядке присвоено звание Героя Советского Союза.
Советская пропаганда извлекла максимум из тарана Талалихина, порой явно перегибая палку. «Фашистский стервятник был сражен сталинским соколом, – писала пресса. – При осмотре трупов на месте падения «Хейнкеля» оказалось, что экипажем руководил подполковник, награжденный Железным крестом…» Больше всех старалась журналистка Елена Кононенко: «Бомбардировщик тяжело плыл по небу. Холеный гитлеровский подполковник, командир экипажа, матерый фашистский волк, злобно предвкушал, как он будет бомбить столицу Советского Союза… Охваченный жарким пламенем и дымом, «Хейнкель» рухнул вниз… Виктор напрягает всю волю, все силы и выбрасывается с парашютом. Приземляется в небольшое озеро. Он жив. Он полон счастья, любви к родной земле, к Москве, к советским людям. Вот они бегут прямо к берегу, прямо к нему. Родные руки обнимают его, родные губы целуют его мокрые, грязные щеки…»[109]
Впрочем, германская пропаганда в эти дни тоже буйствовала. Берлинское радио сообщало: «Люфтваффе подвергают Москву уничтожающей бомбардировке… Заводы и фабрики, расположенные вокруг Москвы, настолько разрушены, что всем иностранцам запрещен выезд за пределы Москвы. Кремль и почти все вокзалы разрушены, Красной площади не существует. Особенно пострадали промышленные районы. Москва вступила в фазу уничтожения».
Как видно, в большинстве вылетов против советской столицы люфтваффе не несли никаких потерь либо теряли максимум по одному самолету. Таким образом, противовоздушная оборона Москвы была сильной только в количественном отношении. Зенитные батареи и ночные истребители вроде обычных И-16 и МиГ-3 оказались совершенно бесполезны против мелких групп немецких бомбардировщиков, действовавших на большой высоте.
Из трудов некоторых авторов, описывавших налеты на Москву, складывается впечатление, что немецкие летчики на аэродромах пребывали в унынии и обсуждали ужасы противовоздушной обороны. Однако не стоит забывать, что подобные вылеты были для большинства из них привычным делом. На фронте все жили одним днем и впечатления от бомбежек быстро сменялись бытовыми проблемами.
Так тот же Альфред Штробель, накануне организовавший пожары в Московском Кремле, на следующий день столь же «драматично» описывал, как они со своим экипажем «Цезарь-Цезарь» поймали в окрестностях аэродрома свинью и жарили ее. Среди обслуживающего персонала эскадрильи оказался опытный забойщик Хубер, который сначала оглушил животное молотком по голове, а потом, неторопливо сходив за ножом, зарезал его. В результате перед очередным вылетом летчики хорошенько поужинали жарким[110].
В ночь на 10 августа был произведен очередной авиаудар по Москве. На сей раз целью атаки стал расположенный на юго-востоке столицы металлургический завод «Серп и Молот», на который было сброшено 30 фугасных и около 1000 зажигательных бомб. В результате был поврежден прокатный цех, а в районе предприятия разрушены 13 жилых домов. Поданным службы МПВО, во время бомбежки погибли 48 человек, еще 83 было ранено[111]. При этом огнем зенитной артиллерии был сбит Не-111Н-5 W.Nr. 4520 унтер-офицера Освальда Шлиманна из 1-й эскадрильи KG53. Согласно немецким документам, весь экипаж пропал без вести[112].
В следующую ночь 83 Не-111 из KGr.100, III./KG26 и KG53 совершили последний массированный налет. По донесениям постов ВНОС, самолеты шли к цели двумя маршрутами: одна группа летела через Вязьму, Гжатск, Можайск, остальные со стороны Сычевки на Волоколамск. При подходе к линии световых прожекторных полей самолеты набрали высоту 6000–7000 м, после чего начали планировать с приглушенными моторами.
Основными объектами атаки были авиазаводы в пригородах столицы, на которые немецкие самолеты сбросили 49 фугасных и 14 тысяч зажигательных бомб. В результате серьезно пострадали корпуса авиазавода № 240 и сборочный цех авиазавода № 22 имени Горбунова (сгорели три только что построенных бомбардировщика). Однако одними авиазаводами дело не ограничилось. Согласно данным МПВО, получили повреждения 32 промышленных предприятия, в том числе фанеролесопильный завод, Бутырский химический завод и др. Пожары уничтожили пять складов и магазинов. Людские потери составили 54 убитых и 298 раненых[113].
Это был крупный успех люфтваффе, стоивший им одного бомбардировщика. Не-111Н-3 «6N+MN» из 1-й эскадрильи KGr.100 столкнулся с аэростатом заграждения и упал в Москву-реку. Другой самолет из 3-й эскадрильи той же группы был поврежден зенитным огнем, но все же смог дотянуть до своего аэродрома и благополучно приземлиться. В этом налете группа, как обычно, выполняла роль цельфиндеров, двигаясь в первом эшелоне и обозначала цели осветительными и зажигательными бомбами.
Для 53-й эскадры «Легион Кондор» это был последний, девятый налет на Москву. Больше «Хейнкели» с эмблемой в виде пикирующего с бомбой в когтях кондором в небе столицы не появлялись. «Викингам» же из 100-й авиагруппы, напротив, предстояло еще не раз делать это. Командир 1-й эскадрильи KGr.100 обер-лейтенант Ханс Бётхер вспоминал: «Из всех вылетов, которые я совершил на Востоке, самыми трудными оказались ночные налеты на Москву. Зенитный огонь был очень интенсивным и велся с пугающей кучностью».
Между тем сама операция «Клара Цеткин» подходила к концу. В ночь на 12 августа около 30 самолетов сбросили на Москву 55 фугасных бомб, в том числе большое количество SC1000. Один из таких боеприпасов разорвался на площади у Никитских ворот на Красной Пресне. В брусчатке образовалась воронка глубиной 12 м и диаметром 32 м, погибли зенитчики расположенных неподалеку батарей, а главное – был сброшен с постамента памятник К.А. Тимирязеву. Бомба большого калибра попала в здание Арсенала Московского Кремля, полностью его разрушив и повредив многие близлежащие постройки, включая здание комендатуры. Кроме того, в столице были повреждены два моста через реку[114].
Учитывая относительно небольшое число участвовавших бомбардировщиков, можно констатировать, что операция «Клара Цеткин» закончилась успешно. В ходе только первых трех массированных налетов в Москве были полностью или частично разрушены 85 промышленных предприятий, 147 жилых домов и множество других объектов. При этом, по официальным советским данным, погибли 336 человек, еще 1360 получили ранения и контузии. Общие же потери немцев за три недели операции, с 21 июля по 12 августа, составили 8 бомбардировщиков. Это не шло ни в какой сравнение с потерями, понесенными год назад над Англией.
Бомбардировки Москвы часто сравнивают с налетами на Лондон, Ковентри и другие английские города осенью 1940 г. Дескать, советская противовоздушная оборона не позволила немцам сделать то же самое с советской столицей. В действительности сделать этого и не пытались. Следует напомнить, что только за один день 7 сентября 1940 г. немецкие бомбардировщики произвели 625 самолето-вылетов для авиаударов по Лондону. За полуторамесячную операцию «Клара Цеткин» же не набралось и шестисот.
