Владимир Бутромеев - Русская армия. Сражения и победы
Переправа наполеоновской армии через Неман. Раскрашенная гравюра
12 июня Великая армия начала у Ковны переправу – и 16 числа заняла Вильну. Жребий был брошен…
1-я армия отошла с Немана на Двину – от Вильны к Дриссе. По плану Пфуля там был приготовлен укрепленный лагерь, в который прусский стратег полагал упрятать русскую армию. Если бы план Пфуля был приведен в исполнение – русских на Двине ждала бы участь австрийцев при Ульме: гибель армии в этой мышеловке была бы обеспечена. «Славный по слухам» дрисский лагерь на деле оказался «образцом невежества», а самое движение на него нашей 1-й армии удаляло ее от 2-й и грозило самыми тяжелыми последствиями. По словам Ермолова, «если бы Наполеон сам направлял наши движения, то, конечно, не мог бы избрать для себя выгоднейшего»…
Тогда кончили тем, с чего следовало бы начать, – избавились от душегуба-пруссака и решили действовать своим умом. Но избавиться от последствий «пфулевщины» было труднее – и много десятков тысяч русских солдатских ног было растерто в кровь, выправляя ошибки одной прусской головы… Главной заботой русских военачальников стало соединить две разрозненные армии – Барклая и Багратиона – в один кулак. А главной задачей Наполеона – не допустить этого соединения и разбить их порознь.
4 июня 1-я армия тронулась от Дриссы в восточном направлении – долиной Двины к Витебску. Тем временем 2-я армия форсированными маршами пошла к Несвижу и дальше, от Буга к Днепру, на сближение с первой.
У Наполеона в пределах России было уже свыше 300 000, составлявших главную массу – центр, не считая вспомогательных «вассальных» войск, действовавших на флангах (пруссаки в Курляндии, австро-саксонцы на Волыни).
Император двинул главные силы – 150 000 Мюрата – на армию Барклая, решив обойти левый фланг 1-й армии и отрезать ее от Москвы и центральных областей. Своему брату – вестфальскому королю Иерониму с 80 000 – он поручил нагнать Багратиона и разделаться с ним, в то время как корпус Даву – 50 000 – был двинут на пересечку отступления 2-й армии между двумя указанными массами. Армия Багратиона, таким образом, должна была попасть между молотом и наковальней, и в минских суглинках Корсиканец уготовил ей могилу. План был хорош – как и все планы Наполеона (удавшиеся и неудавшиеся), но сбыться ему было не суждено.
Сказалась старая петровская истина:
«Не множеством побеждают». Великая Армия 1812 года уже не была армией Аустерлица, ни даже армией Ваграма. Разношерстные, разноязычные, с бору да с сосенки собранные массы, где целые полки уже состояли из штрафованных и уклонявшихся от воинской повинности, являлись тяжеловесным инструментом.
Наполеону пришлось встретиться с отрицательными свойствами «полчищ» – и в первую очередь – с их неповоротливостью и «тихоходностью».
Дело казаков M. И. Платова под Миром. Художник В. Мазуровский
Атака донских казаков М. И. Платова около Несвижа. Хромолитография Н. Богатова
Выполнение плана оказалось плачевным. Неспособный Иероним упустил Багратиона под Несвижем, за что был отставлен – и ведение всей операции против нашей 2-й армии поручено Даву. Этот последний предупредил Багратиона на путях к Минску. 2-я армия повернула на Бобруйск, где 6 июля Багратион получил повеление идти на соединение с 1-й армией через Могилев и Оршу. Но Даву со своим корпусом уже стоял в Могилеве. Багратион попробовал пробиться силой – и корпус Раевского 11 июля атаковал Даву на позиции под Салтановкой, но не имел успеха, хотя и причинил французам очень тяжкие потери.
Даву ожидал нападения и на следующий день и сильно укрепился на своей позиции, но Багратион и не думал тратить свои силы и время на бесполезную борьбу. Он предоставил маршалу Франции ждать боя сколько тому вздумается, а сам быстро двинулся к Новому Быхову и перешел там 12 июля Днепр, искусно скрыв свое движение от французов завесой из конницы Платова. Когда же Даву наконец спохватился и сориентировался, было уже слишком поздно – русская армия вырвалась из белорусского мешка и быстрыми маршами пошла на Мстиславль к Смоленску. В сорокаградусную жару пятидесяти– и шестидесятиверстными переходами бесподобные полки Багратиона шли, не теряя ни обозов, ни отсталых Участники этого памятного похода рассказывали, как от напряжения у солдат выступала кровь. Войскам разрешено было снять галстуки и расстегнуть воротники мундиров. Офицерские лошади были предоставлены под перевозку ранцев. Заботливость офицеров о подчиненных доходила до того, что многие несли по два и по три солдатских ружья.
В то время как Багратион совершал свой знаменитый марш-маневр от Несвижа к Смоленску, Барклай-де-Толли 11 июля, в день боя под Салтановкой, подошел к Витебску.
Тяжеловесные полчища «два-десяти язык» отстали от него почти на три перехода, и в то время как 1-я армия расположилась под Витебском, французские авангарды показались только у Бешенковичей в 50 верстах 13 и 14 июля, когда Багратион переправлялся через Днепр, 1-я армия имела ряд жарких арьергардных дел при Островне и Какувячине. Здесь особенно отличился своим упорством арьергардный 4-й корпус графа Остермана, приказавшего «стоять и умирать». Урон каждой стороны по 4000. Барклай полагал, что Багратион идет к нему через Могилев, и решил выждать 2-ю армию под Витебском.
15 июля к Витебску подошел Наполеон, и генеральное сражение сделалось неизбежным. Однако в ночь на 16-е Барклай получил от Багратиона известие о движении 2-й армии на Смоленск. Это совершенно изменяло обстановку, и Барклай немедленно же приказал 1-й армии сняться с биваков и отступать тоже к Смоленску. Отступление это вызвало всеобщее неудовольствие и ропот в войсках.
22 июля обе русские армии соединились у Смоленска. «Радость обеих армий была единственным между ними сходством, – вспоминает про этот день в своих записках Ермолов. – 1-я армия, утомленная отступлением, начинала роптать и допустила беспорядки, признаки упадка дисциплины. Частные начальники охладели к главнокомандующему, и нижние чины колебались в доверенности к нему.
Князь П. И. Багратион. Неизвестный художник
Атаман М. И. Платов. Художник В. Адам
Подвиг солдат генерала Раевского под Салтановкой. Фрагмент. Художник Н. С. Самокиш
Сражение при Островно. Раскрашенная гравюра
Французская пехота отбивает атаку русской кавалерии в бою под Витебском, 27 июля 1812 года. Гравюра
2-я армия явилась совершенно в другом духе! Звук неумолкаемой музыки, шум не перестающих песен оживляли бодрость воинов.
Исчез вид понесенных трудов, видна гордость преодоленных опасностей, готовность к превозможению новых.
Начальник – друг подчиненных, они – сотрудники его верные! По духу 2-й армии можно было думать, что пространство между Неманом и Днепром она не отступая оставила, но прошла торжествуя. Какие другие ополчения могут уподобиться вам, несравненные русские воины? Верность ваша не приобретается мерою золота, допущением беспорядков, терпением своевольств. Не страшит вас строгая подчиненность и воля государя творит героями, когда перед рядами вашими станет подобный Суворову, чтобы изумилась вселенная».
План Наполеона потерпел полную неудачу.
Наполеон не преследовал Барклая от Витебска и даже не последовал за ним, а занялся устройством и приведением в порядок своих масс. Поход длился всего месяц, серьезных боев не было, а из строя уже выбыло свыше трети всего состава! Средняя величина перехода не превышала 17–18 верст, но и это оказалось чрезмерным для «массовой» армии. Белоруссия и Литва кишели толпами отсталых и дезертиров, занимавшихся мародерством, заболеваемость была высокой, дисциплина заметно ослабела. Правда, отсеивались физически и морально худшие элементы, и армия, уменьшаясь количеством, тем самым как бы выигрывала в качестве. Бедность края и отсутствие ресурсов сказывались пагубным образом на довольствии войск. Значительная часть лошадей, особенно в обозах и артиллерии, пала от бескормицы, приходилось спешивать конные части.
В середине июня в главных силах при переходе через Неман числилось 301 000, а в середине июля на меридиане Днепра оказалось 185 000… Великая армия, подобно всякой «массовой» армии, носила в себе зародыш собственной гибели, и в кампании 1812 года начало объясняет нам конец.
В то время как центр Наполеона продвигался за двумя ускользавшими русскими армиями с Немана на Днепр, на северном и южном флангах полчища в июле месяце произошли первые бои.
Часть первой победы в эту славную войну выпала на долю Тормасова, предпринявшего удачный поиск на Кобрин, где он 15 июля захватил врасплох и заставил сложить оружие бригаду разбросавшегося саксонского корпуса Ренье. У Тормасова было 12 000 и 30 орудий. Наш урон – 259 человек. Саксонцев было перебито до 1500 и взято в плен 2500 при 4 знаменах и 8 орудиях. На выручку Ренье пошел австрийский корпус Шварценберга, и 31 июля 40 000 австро-саксонцев атаковали 18 000 Тормасова при Городечне. Тормасов держался весь день и отступил к Луцку, не оставив врагу никаких трофеев. После этого на Волыни, как бы по взаимному молчаливому соглашению, установилось затишье; австрийцы, действуя из-под палки, боевого задора отнюдь не обнаруживали, Тормасов же берег войска. К середине сентября на Волынь стали прибывать войска Дунайской армии адмирала Чичагова – и Шварценберг благоразумно отретировался к Бресту. По соображениям дипломатического характера повелено вернуть австрийцам захваченные у них павлоградцами 4 штандарта.
