Андрей Буровский - Расправа над СССР – предумышленное убийство
А самые тяжелые формы дефицита приходятся как раз на пик цен на нефть – самый конец 1970-х – начало 1980-х.
Во-вторых, не в одной нефти дело. На протяжении всей своей истории СССР что-то продавал за рубеж: то картины из Эрмитажа, то зерно, отнимаемое у умирающих с голоду крестьян. И в 1960–1980-е продавали не только нефть и газ, но и алмазы, и лес, и цветные металлы. Цены на лес и все эти полезные ископаемые все время только росли. А дефицит никуда не девался, только нарастал.
Иногда и поведение руководства СССР объясняют потоком «нефтедолларов». Якобы этот поток лишил руководство страны желания хоть как-то модернизировать хозяйственную и общественную жизнь. Высшие руководители СССР, пожилые и слабые здоровьем, спокойно сидели на этом нефтяном шприце, надеялись, что на их век хватит.
Но что-то в этом объяснении получается очень уж упрощенно.
Во-первых, и помимо цен на нефть или алмазы в СССР были очень интересные расходы. Основная часть бюджета шла на армию, на помощь «дружественным режимам» во всем мире, поддержку союзников по Варшавскому блоку. А внутри СССР на развитие ВПК тратили больше, чем на любой другой сектор экономики.
Если все дело в дефиците и он так опасен, так потратьте те же деньги на товары народного потребления! Хоть на производство в СССР, хоть закупите на Западе. Если можно покупать в Канаде и США хлеб – почему нельзя закупать ручные часы и белье? Ввезти в СССР 40 миллионов пар трусов и колготок, 50 млн ночных рубашек всех размеров – то-то счастья было бы! И советские дамы дружно славили бы родное ЦК!
Во-вторых, тем более «теория дешевой нефти» до конца не объясняет причин множества ограничений: например, на размер садового участка и самого садового домика. Участок – 6 соток! Дом – 25 квадратных метров, и без отопления! Больше – низ-зя!
Как видно, и в экономике огромную роль играла идеология. Если бы не она – кто мешал разрешить населению самому кормиться от земли? Разрешить иметь не 6 соток, а хоть 60? Разрешить продавать произведенное на земле?
Тем более, кто мешал разрешить предпринимательскую деятельность? В том числе и на земле? Сегодня Россия на 60–70% кормится тем, что произведено в ней самой, при том, что производить скорее мешают, чем помогают.
Не так быстро, но и товарный дефицит можно было ликвидировать.
Кто мешал разрешить частное предпринимательство? Например, в сфере производства одежды, белья, обуви, галантереи? В СССР частное предпринимательство было делом совершенно нелегальным, а потому и криминальным. История подпольного «миллионера» Корейко в известном романе Ильфа и Петрова [45] показана, как нечто одновременно отвратительное и забавное. Но ведь таких «кореек» было довольно много… Есть люди, просто органически не способные ни предпринимать, ни выдумывать, ни создавать собственного дела. Не у всех и не всегда зуд организаторства удовлетворялся в официальных структурах, будь то торговля или руководство промышленными предприятиями.
С начала 1960-х годов появилось такое слово: «цеховик». «Цеховики» – это особая, чисто советская форма преступной деятельности. «Цеховики» соединили официальные и неофициальные формы… Например, официальной государственной структурой производилась подпольная продукция, но сбывалась она неофициальной теневой структурой. Или продукция производилась теневым, как бы не существующим цехом (откуда и слово «цеховики»), а сбывалась через государственные торговые организации.
Государственные предприятия «списывали» часть своих ценностей, составляя поддельные акты о списании и уничтожении фактически пригодных материалов и сырья, а продавая продукцию «цеховиков», торговля занижала и официально не учитывала произведенный товар.
Дополнительную продукцию, как правило, изготавливали рабочие того же государственного предприятия. Иногда они и понятия не имели, что их труд – подпольный и нелегальный: ведь они получали за него точно такие же деньги.
«Цеховиков» ловила ОБХСС, и часто работники «органов» отлично знали о «цеховиках», но молчали – были в доле.
«Цеховиков» грабил нарождающийся рэкет, и тем самым криминальная среда в СССР получала мощную подпитку.
Недавно телевидение рассказало о первом разоблаченном «цеховике» – неком Шае Шакермане… Он устроился начальником мастерских не куда-нибудь, а в психоневрологический диспансер. Пациентам порой предписывался труд как способ лечения… Шакерман в 1958 году закупил промышленные швейные и вязальные машины, установил их в бараках лечебницы и вовсю шил модные вещи, например болоньевые плащи. Судя по всему, был Шакерман не очень крупным дельцом… Его подельник Борис Ройфман, директором Перовской текстильной фабрики, завел 60 подпольных предприятий в разных регионах страны.
Конец не хороший: Ройфмана и Шакермана арестовали в 1962-м и расстреляли в 1963-м. Ценности, конфискованные у них, оценивались в 3,5 млн рублей – сумма невообразимая по тем временам.
Вообще, криминальное предпринимательство в СССР – особая и увлекательная тема. Об этом в СССР даже пытались писать! Пути золота, украденного на государственных приисках (других не было) в Восточной Сибири, проходящего через руки многих посредников, описываются в книге Валентина Иванова… [46] Того самого – автора знаменитых «Руси Великой» и «Руси изначальной».
Роман был ничем не хуже остальных произведений Иванова, но очень уж нелицеприятно живописал советскую действительность… Да и образы евреев и грузин получились в нем очень уж «неполиткорректными». Роман изъяли из библиотек и фактически запретили. Сегодня его цена у букинистов – не менее 1,5 тысячи рублей.
Будь такое желание у руководства СССР, кто мешал накормить народ от «пуза», а еще лучше – дать народу самому себя кормить и одевать? Еще и налоги собирать с таких, как Шакерман и Ройфман?
Не мешал, конечно же, никто и ничто… кроме идеологических установок.
Не случайно же целый ряд ученых считают главной причиной распада СССР именно господство идеологии!
Идеология как главная причина
Любая идеология призвана объяснять окружающий мир. Любое идеологическое объяснение – частично и построено на абсолютизации какой-то одной стороны жизни. Разве не существует классовой борьбы? Она очень даже существует… Но вот ведущая книга коммунистов, их «библия», начинается фразой: «Вся история человечества была историей борьбы классов» [47] – и это уже, мягко говоря, преувеличение.
Большевики рвались к власти, готовы были на любые преступления, лишь бы внедрить в жизнь утопию, выдуманную в самой середине XIX века. Маркс писал свой бред про необходимость построения коммунизма в 1848 году.
Этот бред получил шансы на реализации только в ходе мировой войны: на волне разочарования в самых основах цивилизации, озверения и одичания. К 1917 году теория Маркса уже изрядно обветшала. Кроме того, Маркс прямо писал, что пролетариат может прийти к власти в Британии, в Германии… но никак не в такой дикой стране, как Россия. Кроме того, народные массы даже если восставали и разрушали прежнее общество, то никак не рвались строить некий «коммунизм». Да и вообще большевики были в откровенном меньшинстве, среди восстававших и бунтовавших в Петрограде в 1917-м анархистов было много больше…
«Приходилось» «додумывать» за Маркса, истолковывать его случайно брошенные фразы или второстепенные статьи, торопливо привязывать их к жизни. Толкования высказывания Троцкого и Ленина о Марксе, потом Сталина о Марксе и Ленине становились важней самого Маркса.
СССР был государством, построенным на основах идеологии. Все так. Только называть эту идеологию «марксизмом» – наивно. Это значит слишком серьезно принимать то, что говорили о своей идеологии сами советские коммунисты.
Тем более марксизм, уродливое дитя середины XIX века, совершенно не отвечал на вопросы, задаваемые пытливым человеческим умом в середине – конце XX столетия. Слишком изменился мир за этот век…
Всю свою историю СССР был устремлен, хотя в разные периоды и разными средствами, к решению одной сверхзадачи: победе коммунизма во всем мире. Он и создавался «под эту идею», и все стороны его жизни подчинялись этой идефикс.
Опыт показывал: далеко не все хотят заниматься этой безнадежной и бессмысленной глупостью. Даже те, кто проникся идеей «борьбы за светлое будущее», могут иметь об этом будущем какое-то свое мнение, весьма далекое от мнения верхушки большевиков.
Уже одно это заставляло коммунистов избегать прямой полемики, врать и вилять, постоянно говорить одно, а делать совершенно другое. А свои намерения – скрывать.
Да помимо этого, история внедрения в массы своей версии «марксизма», вся ранняя история СССР была настолько гнусной и преступной, несла в себе такие пласты народного горя и страданий, что обсуждать и эволюцию «марксизма» в его советском издании, и историю его внедрения становилось совершенно невозможно. И обсуждать любые альтернативы было невозможно – ведь в полемике официальные власти рисковали потерпеть поражение, а история их партии рисковала предстать на удивление зловонной.
