Андрей Буровский - Расправа над СССР – предумышленное убийство
Дефицит промышленных товаров в СССР даже в 1970–1980 годы был даже в Москве и Ленинграде-Петербурге. Конечно, не в тех же формах и масштабах, что в провинции. Помню, каким счастьем было купить в Петербурге ботинки. Мои друзья воротили от них нос:
– Ты носишь «скороходовскую» обувь?!
Постоянно живя в Ленинграде, можно было «достать» и польские ботинки. В Красноярске же и «скороходовские» были желанным дефицитом, их привозили из больших городов. Но и в Москве, и в Ленинграде было дефицитом хорошее женское белье. «Какое-то» было везде, но когда французская актриса, потомок Самуила Полякова, Марина Влади устроила во Франции выставку женского белья из СССР, француженки плакали и начали собирать для советских дам, что могут оторвать от себя. Жалко им стало россиянок.
Сапоги и комбинации из Венгрии, трусы из ГДР, лифчики из Чехословакии, ночные рубашки и колготки из Польши – какой соблазн крылся во всех этих вещах! Это сейчас идешь по улице, а на каждом третьем магазине: «Белье из Франции! Белье из Португалии! Из Перу! Из Новой Зеландии! Из Пингвинии! С Марса!» Тогда и из Польши белье было страшным дефицитом. Сколько раз пустели целые учреждения от вопля:
– Девки!! Колготки дают!
И действительно, пустеет «присутствие»: кто только может, мчится за колготками, занимает очередь и на себя, и на подружек. Так было и в столицах, и в провинциальных годах… В столицах – чаще, сюда завоз тряпок шел активнее.
Но в столицах не было хотя бы дефицита на одежду советского производства. А в провинции, даже в больших городах, постоянно вспыхивал дефицит то одного, то другого. В Красноярске как-то наступил дефицит электролампочек. Почему именно лампочек? Пес его знает… Потом вдруг исчезли мужские трусы – тоже неизвестно почему. Год не было, потом появились.
В Ленинграде тоже возникал дефицит такого рода… Например, исчезали лифчики. На полгода исчезли совершенно. В другой раз исчезли стаканы. Кружки и чашки были, но вот стаканов в продаже не было.
Так что дефицит – был, и он вызывал раздражение, напряжение. Вопрос – в нем ли главная причина краха СССР?
И еще более важный вопрос: а почему был дефицит? Опять в силу случайностей или совершенно закономерно?
Существует весьма обоснованное мнение, что дефицит товаров народного потребления – родовая мета социализма, что иначе быть и не могло.
Во-первых, советская экономика была неэффективной, с 1960-х нарастало техническое отставание во всех сферах обрабатывающей промышленности.
Попытки реформ, так называемая «косыгинская» хозяйственная реформа 1965 года, провалились. На Западе она известна как реформа Либермана: основные идеи реформы были обнародованы в статье профессора Харьковского университета Е.Г. Либермана «План, прибыль, премия» в газете «Правда» [41] и его докладе ЦК КПСС «О совершенствовании планирования и материального поощрения работы промышленных предприятий».
Статья была многократно перепечатана в региональных СМИ и стала руководством к действию.
Реформа должна была увеличить темпы роста и интенсифицировать производство, дать больше самостоятельности предприятиям. Для этого вводился хозрасчет, часть прибыли оставалась самому предприятию. Теперь выполнение плана выражалось не в валовых показателях, то есть не в количестве произведенной продукции, а в объеме реализуемой продукции.
От того, каков доход предприятия, зависела и зарплата рабочих, и строительство жилья, и создание собственной инфраструктуры – ведомственных детских садов, снабжение подшефных школ, создание столовых и медицинских учреждений, санаториев и профилакториев.
Реформа Косыгина – Либермана мыслилась как странный гибрид между бюрократической системой и рыночным хозяйством. Она предполагала, что если одно предприятие не поставило вовремя сырье или комплектующие детали, то на него следует подавать в суд, а суд должен устанавливать высокие штрафы. Но руководители предприятий, во-первых, отлично знали, что непоставки или задержки могут возникать не по вине партнера. Во-вторых, им было важнее сохранять с партнером добрые отношения, чем слупить с него штраф.
Был даже невероятный, на первый взгляд, случай «бунта сорока министров».
Чтобы поднять дисциплину взаимных поставок, Косыгин принял постановление, по которому выполнение плана засчитывалось лишь после удовлетворения всех заказов потребителей.
Против этого дружно восстали Госплан и наиболее сильные министерства, их авторитетные министры. Если постановление заработает, все их предприятия останутся не только без премий, но и без зарплаты!
Фактически «сорок министров» победили: официально распоряжение Косыгина отменено не было, но практически никогда так и не вступило в силу.
Кое-что прижилось: например, бригадный подряд, хозрасчет… но в целом реформа провалилась.
Некоторые аналитики считают, что после неудач этой реформы советская экономика впала в полную стагнацию, перестала развиваться и в конце концов начала разваливаться. А это повлекло за собой развал уже и политической системы.
Другие добавляют, что комплекс мер для развития экономики был принят в 1987 году, так называемое «Ускорение», но уже не было ни времени, ни экономических возможностей реализовать эти меры.
Указывают на низкое качество товаров, производимых и продаваемых в СССР. Якобы виновата во всем плановая экономика: от предприятий требовалась массовость, изготовление большого количества стандартных вещей из материалов невысокого качества. Уже в советское время считалось что только 2% произведенного в СССР конкурентно на международном рынке.
Аналитики предполагают, что дефицит и кризис доверия к качеству товаров становились кризисом доверия ко всей экономической системе социализма, к правительству страны и политической системе СССР.
Правда, вопрос качества товаров – особая тема… Если советские телевизоры или холодильники менее красивы, чем произведенные в Германии и Италии, это не значит, что они менее надежны и прослужат меньший срок. Скорее наоборот – советские товары, на удивление, долговечны. Их ведь не выпускали для того, чтобы потребитель через короткое время покупал новые.
Но тут два вопроса: во-первых, что предпочитает потребитель? И если на долговечность ему плевать, а красоту подавай – тут ничего не поделаешь. Он будет считать западное лучшим, а советское худшим, и все тут.
Во-вторых, все тот же вопрос о сути: а почему советское производство не могло конкурировать с западным?
Более глубокий анализ экономики СССР связан с ее зависимостью от западной экономики, конкретно – от поставок сырья. Они считают, что СССР залез в долговую яму и жил за счет поставок нефти [42] .
В интервью «Эху Москвы», в передаче, которую вела Евгения Альбац, Егор Гайдар всерьез утверждал, что «дата краха СССР… она хорошо известна. Это, конечно, никакие не Беловежские соглашения, это не августовские события, это 13 сентября 1985 года. Это день, когда министр нефти Саудовской Аравии Ямани сказал, что Саудовская Аравия прекращает политику сдерживания добычи нефти и начинает восстанавливать свою долю на рынке нефти. После чего, на протяжении следующих шести месяцев, добыча нефти Саудовской Аравией увеличилась в 3,5 раза. После чего цены рухнули. Там можно смотреть по месяцам – в 6,1 раза» [43] .
Собственно, эту идею малоуважаемый Егор Тимурович не сам создал бессонными ночами, проведенными в мудрых размышлениях. Идея эта откровенно похищена у западных аналитиков… Вот другую западную идею Егор Тимурович как-то не называл в своих гениальных произведениях: что развалило СССР… воровство чиновников высшего эшелона.
Идея не новая, и в том же самом интервью «Эху Москвы» Евгения Альбац упоминает книгу «Стивена Солнека, которая так и называется – «Продавая государство», в котором автор предложил гипотезу, что сами советские чиновники, побежавшие из институтов советской власти в конце 80-х годов и уносившие с собой достояние империи, и привели СССР к коллапсу» [44] .
Но эту пикантную мысль Егор Гайдар никак не комментировал.
Сама идея зависимости СССР от поставок нефти очень нравится многим… Якобы стоило кончиться временам «дорогой нефти», покупаемой в СССР, тут-то все и кончилось! А снижение мировых цен на нефть, понятное дело, инициировали.
Но во-первых, все не так однозначно.
В середине 1960-х реформы Косыгина провалились – как раз в пору «дешевой нефти», – когда, казалось бы, самое время происходить этим реформам.
А самые тяжелые формы дефицита приходятся как раз на пик цен на нефть – самый конец 1970-х – начало 1980-х.
Во-вторых, не в одной нефти дело. На протяжении всей своей истории СССР что-то продавал за рубеж: то картины из Эрмитажа, то зерно, отнимаемое у умирающих с голоду крестьян. И в 1960–1980-е продавали не только нефть и газ, но и алмазы, и лес, и цветные металлы. Цены на лес и все эти полезные ископаемые все время только росли. А дефицит никуда не девался, только нарастал.
