Рой Медведев - О Сталине и сталинизме
Ни о каких «подкулачниках» или зажиточных середняках в инструкциях в постановлениях тогда речи не было.
К сожалению, даже эти весьма суровые рекомендации не выполняли в большинстве областей. Уже в 1930 году было арестовано, расстреляно или выселено в северные районы страны гораздо больше кулаков, чем «планировалось». В 1931 году репрессии проводили еще более широко. Общие масштабы этой жестокой акции установить трудно. Еще на январском Пленуме ЦК ВКП(б) 1933 году было доложено, что с начала 1930 и до конца 1932 года выселено отдаленные районы страны 240 757 кулацких семей. Данные явно заниженные, В более поздних исследованиях можно найти иные цифры. Сообщается, что ликвидация кулачества проводилась в два этапа. На первом этапе — до октября 1930 года — в северные районы страны выселили 115 231 семейство. В феврале 1931 года было принято решение о втором этапе выселения кулачества. В течение года выселили еще 265 795 кулацких семей. Таким образом, общее число выселенных достигло 381 тысячи семей. Это официальные данные. Они не были доложены в 1933 году Пленуму ЦК, но основаны на сообщениях органов ГПУ, проводивших выселение, и на материалах проверки членами Президиума ЦКК ВКП(б) осенью 1931 года. Однако и эти данные не могут считаться исчерпывающими и точными. Они не включают тех, кто был расселен в районах сплошной коллективизации, а также сотни тысяч середняков и бедняков, выселенных как «подкулачники». Кроме того, массовые выселения крестьянских и казачьих семей в северные районы проводились и в 1932 году, то есть после проверки Президиумом ЦКК. По всей вероятности, общее число «раскулаченных» — около 1 миллиона семей, не менее половины которых было выселено в северные и восточные районы страны.
Массовое выселение объясняли обычно обострением классовой борьбы в деревне, причем всю вину за него большинство исследователей возлагало только на самих кулаков. Классовая борьба в деревне действительно стала обостряться уже в 1928 году, но это было связано с применением чрезвычайных мер и с массовым нарушением местными властями законности. Обострялась классовая борьба и в результате тех перегибов и извращений в колхозном строительстве, которые были допущены в 1929–1930 годах и порождали недовольство также и основной массы середняков. Таким образом, кулацкая часть деревни не была изолирована и нейтрализована, и это облегчало и поощряло ее сопротивление. Да и само по себе выселение кулаков было актом гражданской войны, который, естественно, вызывал у части богатого крестьянства активное сопротивление. Терpop был обрушен не только на «контрреволюционный кулацкий актив», но и на значительные массы зажиточных середняков, которые лишь эпизодически применяли наемный труд или не применяли его вовсе. К тому же непроизводственное личное имущество богатых семей распределялось среди бедноты и это способствовало зачислению зажиточных середняков в списки на «раскулачивание».
Во многих областях и районах удары властей обрушились и на «маломощных» середняков, бедняков и даже батраков, которые отказывались по разным причинам вступать в колхозы, — их для удобства репрессий зачисляли в «подкулачники».
Жестокая директива о выселении всей семьи экспроприированного кулака была связана в первую очередь с тем, что государство в 1930–1931 годах не располагало материальными и финансовыми ресурсами для помощи создаваемым колхозам. Поэтому и решено было передавать колхозам практически все имущество кулацких хозяйств. Уже к маю 1930 года у половины колхозов кулацкое имущество составляло 34 процента неделимых фондов. Таким образом, форсирование коллективизации толкало к максимально жестоким методам раскулачивания. В холодных, нетопленных вагонах сотни тысяч мужчин, женщин, стариков и детей отправляли на Восток, в отдаленные районы Урала, Казахстана, Сибири, Тысячи их гибли в пути от голода, холода, болезней. Старый член партии З. М. Ландау встретил в 1930 году в Сибири один из таких этапов. Зимой, в сильный мороз, большую группу кулаков с семьями везли на подводах 300 километров в глубь области. Дети кричали и плакали от голода. Один из мужиков не выдержал крика младенца, сосущего пустую грудь матери. Выхватил ребенка из рук жены и разбил ему голову о дерево.
Во многих случаях арестовывали и ссылали в лагеря, сажали в тюрьмы или расстреливали самого кулака. Семью и хозяйство не трогали, только описывали имущество. Так что родственники считались как бы принявшими хозяйство на сохранение. Выселяли же семьи через несколько месяцев.
Немало бывших кулаков и членов их семей погибло в первые годы жизни в малонаселенных районах Урала, Сибири, Казахстана и Северо-Востока Европейской части СССР, где были созданы тысячи «кулацких» спецпоселений. Положение ссыльных изменилось только в 1942 году, когда молодежь из спецпоселений стали призывать в армию. К концу войны комендатуры здесь ликвидировали и жители бывших спецпоселений получили относительную свободу передвижения.
5
Падение сельскохозяйственного производства в годы первой пятилетки привело к ухудшению продовольственного снабжения быстро увеличивающегося числа городских жителей. Сталин с его склонностью к администрированию и злоупотреблению властью не нашел иного выхода, как вновь встать на путь насильственного изъятия из деревни всех излишков (и не только излишков) сельскохозяйственных продуктов. Несмотря на уменьшение валовой продукции сельского хозяйства, государственные заготовки непрерывно возрастали, достигнув к 1934 году 40 процентов собранного зерна. При этом заготовительные цены были очень низкими, в несколько раз ниже себестоимости заготовляемых продуктов, и это вызывало недовольство колхозников.
По существу, государственные заготовки принимали характер принудительной продразверстки. Это привело к падению трудовой дисциплины в только что созданных колхозах и к массовому расхищению хлеба. Во многих областях страны усиливались антиколхозные и антисоветские настроения. Под их влиянием в таких относительно богатых хлебом районах, как Южная Украина, Северный Кавказ, Донская область, начались своеобразные «хлебные забастовки»: не только единоличники, но и колхозы сокращали посевы, отказывались сдавать хлеб государству, закапывали его в землю. Вместо того, чтобы исправить допущенные ошибки или повысить закупочные цены, Сталин вновь встал на путь насилия. Были приняты драконовские меры против хищений в колхозах. Крестьяне, уличенные в краже ими же выращенного зерна, приговаривались к длительным срокам заключения или даже к расстрелу. В отдельных районах возобновился массовый террор. Был прекращен подвоз товаров в районы, которые не выполнили плана хлебозаготовок, там закрывались и государственные, и кооперативные магазины.
В отдельных случаях применялась даже такая жестокая мера, как выселение в отдаленные районы целых станиц и деревень. Так, например, осенью 1932 года в связи с трудностями при проведении заготовок на Северный Кавказ была направлена комиссия ЦК ВКП(б) во главе с Л. М. Кагановичем, которому были предоставлены фактически неограниченные права. При участии Кагановича бюро Северо-Кавказского крайкома партии приняло решение: «Ввиду особо позорного провала хлебозаготовок и озимого сева на Кубани поставить перед партийными организациями в районах Кубани боевую задачу — сломить саботаж хлебозаготовок и сева, организованный кулацкими контрреволюционными элементами, уничтожить сопротивление части сельских коммунистов, ставших фактически проводниками саботажа, и ликвидировать несовместимые со званием члена партии пассивность и примиренчество с саботажниками».
На основании этого решения были выселены в северные районы шестнадцать станиц Северного Кавказа, в том числе Полтавская, Медведовская, Урупская, Багаевская. Выселяли всех поголовно, включая бедноту и середняков, единоличников и колхозников. На «освободившиеся» места переселяли крестьян из нечерноземных районов. Массовые репрессии против крестьян прошли под руководством В. М. Молотова и Кагановича на Украине, а также в Белоруссии. Показательно письмо М. А. Шолохова о возмутительных действиях хлебозаготовителей в Вешенском и других районах Дона. 16 апреля 1933 года он писал Сталину, что в связи с хлебозаготовками к колхозникам применяли омерзительные методы пыток, избиений и надругательств. «Примеры эти можно бесконечно умножить. Это не отдельные случаи загибов, это узаконенный в районном масштабе «метод» проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытали все эти «методы» на себе и после приходили ко мне с просьбами «прописать про это в газету».
Сталин оставался глух ко всем такого рода сигналам.
6
Первая пятилетка завершилась в деревне не только массовой коллективизацией, но и страшным голодом, унесшим миллионы жизней. Все более острая нехватка продовольствия начала ощущаться уже в 1930–1931 годах, так как валовая продукция сельского хозяйства уменьшалась, а государственные заготовки возрастали. Поздней осенью 1932 года обширные районы страны, особенно Южную Украину, Среднее Поволжье, Северный Кавказ и Казахстан охватил жестокий голод. По своим масштабам он значительно превосходил голод в Поволжье и других районах 1921 года. Тогда, в 1921 году, о голоде писали все газеты, был организован сбор средств по всей стране, созданы специальные организации для помощи голодающим губерниям, налажена международная помощь. Иначе было в 1932–1933 годах. На все сообщения о голоде наложили запрет. Ни в Советском Союзе, ни за границей не проводилось никаких кампаний помощи голодающим. Напротив, сам факт массового голода официально отрицался. Сотни тысяч и даже миллионы голодающих пытались бежать в города и более благополучные области, но мало кому это удавалось, так как воинские заставы на дорогах и железнодорожных станциях не выпускали крестьян из охваченных голодом районов. Но и те, кто добирался до города, не могли получить здесь помощи: без продовольственных карточек им не продавали хлеб в магазинах. В Киеве, да и во многих других южных городах каждое утро подбирали трупы крестьян, складывали на телеги и увозили за город хоронить в безымянных могилах.
