Олег Стрижак - Секреты балтийского подплава
Зеленцов об этом пишет так. В Лиепае возле Дома флота в машину Маринеско нагло сел пьяный майор с гвардейских железнодорожных батарей и велел матросу шоферу Паше везти себя к девицам. Матрос послал майора подальше. Майор устроил шум: оскорбили честь офицера. Из ресторана в Доме флота вышел подвыпивший Маринеско, неподалеку были три моряка с "С-13". Вместе подошли к машине, предложили майору вытряхнуться. Майор полез драться, ударил командира лодки в лицо.
"Маринеско особой силой не отличался — сразу с копылков долой..." (мне даже нравится, что Маринеско не был силён в кулачном бою, тем убедительней авторитет, каким владел впоследствии Маринеско на этапе и в лагере).
Тут матрос Вася "звякнул майору промежду глаз" (адмирал Руссин пишет, что это всё — вражеское очернение светлого облика балтийских подводников), майору стало плохо.
"...Прибежали патрули, на грех из той же части, где служил начальником штаба этот майор. Завязалась потасовка. Гвардейцы железнодорожники давно уже насолили плавсоставу рьяным несением караульной службы в городе и на губе, в обходах по военному городку. В "бой" вступили катерники с "мошек" (катера "МО", малые охотники.— О. С.) — самые близкие из друзей подводников, и дело приняло дурной оборот...".
Ниже Зеленцов пишет: "Устроили в казармах подводников весьма скорый показательный суд. Дело по справедливости не разбиралось. Трех матросов с "С-13" взяли в качестве козлов отпущения и врезали им четыре-шестъ-восемь лет. От решетки матросов спасла неожиданная амнистия, данная в честь дня Победы. Парней тут же демобилизовали" ("Дороги из глубины", сс. 735-736).
Сообщение устного предания, что Маринеско разбил "форд" до своего разжалования и увольнения с флота, литературой не подтверждается. Именно за рулем своего "форда" Маринеско после разжалования и снятия с лодки помчался в Ленинград "искать правды" у Н. Г. Кузнецова ("Капитан дальнего плавания", с. 165).
Часть седьмая
В 50-е годы имя Маринеско было запрещено к упоминанию. Впервые о подвиге Маринеско рассказал читателям "Литературной газеты" в 60-м году Александр Крон. В 63-м году Крон привлек внимание адмирала И. С. Исакова к судьбе уже безнадежно больного Маринеско. Узнав правду, Исаков решительно изменил своё мнение о Маринеско, стал помогать больному Александру Ивановичу всем, чем мог: добрыми и заботливыми письмами, книгами, деньгами.
Тогда же Исаков и Крон решили вместе писать книгу о Маринеско. Не оставляли Маринеско бывшие Балтийские комдивы Е. Г. Юнаков и В. А. Полещук, дивмех М. Ф. Вайнштейн и старый друг Петр Грищенко.
В 63-м участники громадного митинга в Кронштадте чествуют Маринеско как народного любимца и героя (забавно, что при сем присутствовал Трибуц, и даже сказал в своем выступлении, что по объему потопленного тоннажа Маринеско является в нашем флоте подводником номер один,— см.: "Соль службы", сс. 244-247).
В октябре 63-го писатель С. С. Смирнов, честное имя которого знал тогда каждый, в телевизионной передаче "Подвиг" рассказал о подвиге и горькой судьбе Маринеско. Эта передача всколыхнула страну. Имя Маринеско стало народным. В ноябре 63-го Маринеско умер. В 65-м году известный писатель. Герой Советского Союза, Адмирал Флота Советского Союза, член-корр. Академии Наук СССР И. С. Исаков в журнале "Советский Союз" к 20-летию Победы написал, что считает потоплепие “Густлова" важнейшим событием в начале 45-го года, потрясшим гитлеровский рейх до основания. Перед смертью Исаков передал папку с материалами к книге о Маринеско не Крону, своему соавтору, а адмиралу Н. Г. Кузнецову как завещание восстановить справедливость.
Кузнецов, главнокомандующий ВМФ, Герой Советского Союза, Адмирал Флота Советского Союза (разжалованный Хрущевым в вице-адмиралы и уволенный с флота), после кончины Исакова был для флота единственным человеком, чей авторитет был необычайно высок и необычайно уважаем.
В 68-м году опальный Кузнецов напечатал в журнале "Нева" статью "Атакует "С-13", где сказал о Маринеско: "подвиг его навеки останется в памяти Cоветских моряков. Мы должны, пусть с опозданием, прямо заявить что в борьбе за Родину он проявил себя настоящим героем". В 75-м в книге "Курсом к победе" Кузнецов писал: "за один только поход экипаж лодки под командованием капитана 3 ранга Александра Ивановича Маринеско уничтожил восемь тысяч гитлеровцев. Полноценная дивизия! Отборные офицеры, первоклассные специалисты-подводники, эсэсовцы, фашистские бонзы..." (с. 464).
В воениздатовской книге мы уже не найдем фразы, которая была в журнале: что командование КБФ не захотело представить командира "С-13" к званию Героя. В 75-м году о боевой деятельности Маринеско много и хорошо написал бывший комдив, ученый-историк В. А. Полещук в сборнике "Краснознаменный Балтийский флот. 1944-1945 гг.". В 79-м году Грищенко посвятил Маринеско лучшие, задушевные страницы в книге ''Соль службы". О Маринеско писали все больше. В 84-м вышла книга А. Крона "Капитан дальнего плавания"... Теперь в словарях мы можем прочесть о Маринеско: Герой Советского Союза, и в скобках дату присвоения Героя — 1990.
Но восстановлена ли справедливость?
Нет, говорю я. Не восстановлена.
Потому что адмирал Поникаровский, президент фонда 300-летия русского флота, в 96-м году пишет в газете "Труд", что Орёл был "справедливый, строгий, требовательный", а Маринеско — "недисциплинированный разгильдяй". Крон в книге "Капитан дальнего плавания" напустил "для цензуры" немало туману — и как мне видится, туман этот застил взор и читателю. Уж такие были времена, когда автор (будь то Крон или Грищенко), желающий сказать правду, был вынужден превращать свою книгу в головоломку. Крон пишет, что, по его наблюдениям, "дерзость Маринеско" заключалась прежде всего в том, что "он ценил людей не по занимаемому ими положению, а по их достоинствам". В переводе это означает, что Маринеско имел достоинство и не уважал своих начальников, ибо уважать их было не за что.
В чём ещё заключалась "дерзость" Маринеско? Крон пишет: в глазах Маринеско, когда он представал перед начальством, "нельзя было увидеть ни тени страха или подобострастия".
О том же пишет и Зеленцов: он вспоминает, как после Победы моряки с "С-13", уволенные в отпуск в Ленинград, собрались в доме одного из офицеров лодки, и Маринеско, у которого явно было невесело на душе, предложил выпить "за тех, кто любит трудиться, а не виляет, как собака, хвостом перед хозяином" ("Дороги из глубины", с. 717).
Крон на с. 153-й "Капитана..." говорит о том главном, что его настораживает в нежелании начальства оценить по заслугам легендарный поход Маринеско,— "самые тяжелые проступки Александра Ивановича были совершены после награждения или даже еще позже — по возвращении из последнего похода (то есть, уже после Победы.— О. С.). Остается предположить, что на сниженную оценку подвига Маринеско повлияла его прежняя, не забытая и непрощенная вина — новогодний загул..."
Мы уже видели, что никакого "новогоднего загула" не было.
Я убежден, что не было и самовольного схода на берег. Это ведь был не будний вечер. Зеленцов пишет, что офицеры дивизиона во главе с Орлом встречали Новый, 1945-й год на "Смольном". В таких условиях отсутствие двух командиров лодки будет обнаружено в момент приглашения к столу. Между тем Маринеско и его друг (Крон не называет его имени) идут в гостиницу, заказывают в ресторане стол для себя и сотрудников Cоветской контрольной комиссии, и офицеры лодки "С-13" знают, где находится их командир.
О "винах" Маринеско после Победы Крон говорит в довольно сильных выражениях: "пил и безобразничал" (с. 162). А на с. 118-й Крон приводит слова акустика Шпанцева (или Шнапцева, в книге у Крона эта фамилия встречается в двух написаниях):
"Насчет того, что командир загуливает, мы не знали, выпившим на лодке не видели..." Не бывает на флоте такого, чтоб командир ''пил и безобразничал" и чтоб его матросы о том не знали. Я больше верю матросу, чем протоколу парткомиссии. На что опирается Крон, говоря о "грехах" Маринеско?
Некий "известный подводник, занимавший в то время высокий пост", подготовил для адмирала И. С. Исакова справку по Маринеско: "Выдержки из приказов по бригаде и решений парткомиссии. И, конечно, судебный приговор 1949 года, хотя в соответствии со статьей 6 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года Маринеско уже десять лет официально считался несудимым".
То есть, справочка была составлена довольно подло. Жаль, не назвал Крон имени "подводника, занимавшего высокий пост". Ну, никуда он от людей не денется. Обнародована будет справочка, выплывет и имя.
И Крон пишет: "Документы были подлинные, но за ними было невозможно хотя бы смутно разглядеть подлинного Сашу Маринеско, которого знали и любили Балтийские подводники" ("Капитан дальнего плавания", сс.186-187).
