Руслан Скрынников - Святители и власти
Иосиф Санин после странствий по монастырям вернулся в Пафнутьев Боровский монастырь. Братия встретила его сдержанно. Игумен покинул обитель на два года и не подавал о себе никаких вестей. Монахи обращались к Ивану III, прося другого игумена. Государь отказал им. Пафнутьев монастырь был семейным монастырем великого князя, что открывало перед игуменом большие перспективы. Но Иосиф решил оставить Пафнутьев монастырь. Решение было связано с его религиозными установками, а также четко обозначившимися политическими симпатиями.
Познакомившись с монастырской практикой в разных княжествах и землях России, Санин пришел к выводу, что лишь строгие меры могут спасти пошатнувшееся древнее благочестие. Не надеясь исправить нрав в старинных монастырях с давно сложившимся уставом жизни, Санин пришел к мысли о необходимости основать новый монастырь, который стал бы образцом очищения монашеской жизни от разъедавшей ее ржавчины. С этой целью Иосиф решил удалиться в родные края — Волоцкий удел, где княжил Борис Васильевич, брат Ивана III.
Борис встретил Санина милостиво и, расспросив его, отвел место в двадцати верстах от своей столицы Волока Ламского. На этом месте у слияния речек Сестры и Струги Иосиф основал посреди великолепного соснового бора обитель. Санину и семи его инокам, если верить легенде, не пришлось тратить силы на расчистку леса. Едва путники добрались до Сестры, произошло чудо: ураган, не причинив вреда людям, повалил могучие деревья и открыл перед их взором долину с серебряной гладью озера на востоке.
Посреди лесной расчистки иноки срубили деревянную церковь. Но уже семь лет спустя на ее месте был воздвигнут величественный каменный храм, расписать который Иосиф поручил «хитрому живописцу» Дионисию, самому знаменитому из художников Руси.
В церковном великолепии, музыке и живописи заключена была сила, оказывавшая глубочайшее воздействие на душу народа. Санин был натурой художественно одаренной и сделал достоянием обители лучшие образцы искусства своего времени. Среди немногих вещей, привезенных Иосифом из Боровского монастыря, находились евангелия, деяния и послания апостольские, псалтыри, книги Василия Великого и Петра Дамаскина, «патерик азбучной» и, наконец, «четыре иконы, три Рублева письма Андреева».
Иосиф радел о красоте и благочинии церковной службы. В церкви, учил он, «все благообразно и по чину да бывает». Внешнее благочиние, полагал игумен, открывает путь к внутренней красоте: «Прежде о телесном благообразии и благочинии попечемся, потом же и о внутреннем хранении». В уставных наставлениях о молитве не забыта даже поза молящегося: «Стисни свои руце, и соедини свои нозе, и очи смежи, и ум собери». Еще более подробные наставления такого рода Иосиф адресует мирянам в своем главном сочинении под названием «Просветитель»: «Ступание имей кротко, глас умерен, слово благочинно, пищу и питание немятежно, потребне зри, потребне глаголи, будь в ответах сладок, не излишествуй беседою, да будет беседование твое в светле лице, да даст веселие беседующим тебе».
Ни одна обитель не имела более строгого устава, чем Иосифов монастырь. Подробный свод всевозможных запрещений служил как бы подпоркой твердого монашеского жития. Санин верил в грозного судию Христа-Вседержителя, карающего мировое зло. В его монастыре царил авторитет игумена, и от братии требовались строгая дисциплина и безоговорочное повиновение. Всем вместе и каждому в отдельности Санин внушал, что никто не минет наказания даже за малое нарушение Священного писания. «Души наши, — писал он, — положим о единой черте заповедей божьих».
Подвиги иноков, поощрявшиеся властями, носили традиционный характер. Особое место среди них занимали не требовавшие большой душевной работы, но крайне утомительные поклоны. Современники так описывали подвижничество братии в Волоцком монастыре: «Ов пансырь (предмет очень дорогой на Руси и доступный одним боярам. — Р.С.) ношаше на нагом теле под свиткою, а им железа тяжки и поклоны кладущи, ов 1000, ин 2000, ин 3000, а ин седя сна вкушая». Наказания, установленные игуменом за всевозможные проступки, не шли ни в какое сравнение с добровольно взятыми на себя «подвигами». Виновный должен был отбить 50–100 поклонов. В исключительных случаях инока приговаривали к «сухоядению», некоторых сажали «в железо».
Новшества Иосифа снискали его обители славу по всей Руси. Но время, которое переживало тогда русское общество, было тревожным. Историческая драма обернулась трагедией. Завоевание Новгорода разрушило вековечный порядок. Сторонник богатой церкви Иосиф Санин не мог относиться к секуляризации в Новгороде иначе как к святотатству. Не одобрял он и грубого вмешательства светской власти в церковные дела. Иосифов монастырь возник на земле, входившей в новгородское архиепископство. Его патроном стал новгородский владыка Феофил. Осенью 1479 года Иван III велел арестовать Феофила, в январе 1480 года опального иерарха увезли в Москву и заточили в Чудов монастырь.
Иосиф Санин вернулся в родные места в момент, когда его покровитель князь Борис и служившие ему волоцкие дворяне (среди них Санины, Кутузовы и др.) готовили мятеж против Ивана III. В 1478 году князья Борис и Андрей Васильевичи участвовали в «новгородском взятии», после чего в полном соответствии с традицией потребовали себе доли («жеребья») в Новгороде. Старший брат отклонил домогательства младших. Отношения в великокняжеской семье резко ухудшились в 1479 году, а в следующем Борис и Андрей разорвали мир с Москвой и ушли на литовскую границу. Готовясь к длительной войне с Иваном III, Андрей и Борис переправили свои семьи к польскому королю, а сами ушли в Великие Луки.
Все эти факты объясняют, почему Борис Волоцкий не жалел земель и денег на устроение Иосифо-Волоколамского монастыря. В распре с братом Иваном III Борис рассчитывал на посредничество Санина. Боровский монастырь был семейной обителью великокняжеской семьи, и его власти в лице Пафнутия и Иосифа пользовались авторитетом у вдовы Василия II и ее сыновей. Они помогали тушить ссоры в родственном кругу и мирили враждующих братьев. В конфликте между Иваном III и Борисом Санин открыто встал на сторону удельного князя.
Находясь в Волоцком уделе, Иосиф Санин написал подробный трактат о происхождении власти государя и о его взаимоотношениях с подданными. Признавая необходимость повиновения подданных власти монарха, установленной богом, Иосиф в то же время перечислял условия, делавшие такое повиновение недопустимым. Не надо повиноваться царю, писал Санин, если царь имеет «над собою царствующие страсти и грехи, сребролюбие… лукавство и неправду, гордость и ярость, злейши же всех неверие и хулу», ибо «таковый царь не божий слуга, но диавол, и не царь есть, но мучитель». Прошло много лет, прежде чем в среде московского духовенства возникли течения нестяжателей — учеников Паисия Ярославова и Нила Сорского и их противников осифлян — последователей Иосифа Санина. Но размежевание началось уже в пору падения Новгорода и решительной конфискации новгородских церковных земель. Едва ли случайно Паисий попал в то время ко двору Ивана III, а Санин выступил его врагом, обличая в сребролюбии, нарушении «правды», в «неверии и хуле», иначе говоря, в действиях, наносивших ущерб православной церкви.
Ввиду войны с Ордой великий князь помирился с братьями, пожаловал им земли, а затем, выбрав подходящий момент, расправился с ними. В 1494 году в заточении скончался удельный князь Андрей. Тогда же умер покровитель Санина князь Борис. Иосиф, оплакав гибель удельных князей, обрушился на Ивана III с обличениями. Игумен уподобил великого князя Каину. Иван III, писал Санин, обновил «древнее Каиново зло», ибо по его вине древний род государев «яко лист уже увяде, яко цвет отпаде, яко свет златого светильника угасе и остави дом пуст». Нападки Санина на великого князя обнаруживают истоки столкновения последнего с духовенством. Стремясь объединить страну и утвердить в ней единодержавие, Иван III слишком часто нарушал право («правду»), традицию и старину.
Не только Санин, но и митрополит Геронтий осуждал Ивана III и не раз открыто ссорился с ним. Официальные московские летописи старательно замалчивали конфликты такого рода, однако в неофициальных они получили отражение. Одна из таких летописей была составлена в Москве, предположительно митрополичьим дьяком или же священником Успенского собора в Кремле, другая — монахом в Ростовской земле. Ростовский монах в целом сохранял лояльность по отношению к Ивану III. Московский книжник отстаивал старину и потому резко обличал великого князя за бесчисленные нарушения права и традиции. Известия неофициальных летописей дают наглядное представление о взаимоотношениях монарха с главой церкви в 1479–1480 годах. Поводом для первого крупного конфликта между ними послужило строительство и освящение главного храма государства.
