Всеволод Меркулов - Откуда родом варяжские гости?
Великий московский государь стремился к принятию титула «царя всея Руси». К тому времени это отразилось в грамоте в Ливонию, где фигурировал указанный титул, а датский король называл Ивана III не иначе как императором. В политических кругах Московского царства формировалась идея о «третьем Риме» и «братстве» с византийскими монархами. В данных условиях лестное для Запада предложение о королевском титуле могло быть воспринято только как попытка ограничить политическую самостоятельность русского государя. Напомним, что вопрос о титуловании был в средневековье одним из основных и важнейших.
Древнерусская литература предлагала две версии обоснования знатности правящей династии, которые особенно ярко отразились в «Сказании о князьях владимирских».
Согласно первой версии, князь Рюрик происходил от древнеримского правящего рода. Римский император Август, дескать, послал своего «родича» Пруса править на берега Вислы и Немана. Позднее новгородские старейшины по совету Гостомысла отправили в Прусскую землю послов и призвали оттуда правителя из того рода, восходящего к Августу. Новгородцы «умолили» править у них князя Рюрика, и тот явился с братьями Синеусом и Трувором и племянником Олегом. По другой версии, киевский князь Владимир Мономах получил регалии царской власти от византийского императора Константина Мономаха.[110] Обе версии существовали не только в древнерусской историографической традиции, а получили развитие и в немецкой, и в польской литературе.
В самой Германии интерес к России и, как следствие, к древнерусской истории был прямо пропорционален усилению русско-германских межгосударственных (особенно, династических) связей. Немецкие авторы обращались к истории, чтобы с её помощью наметить объективные точки сближения двух государств. С XVIII века родственные связи российской и германской правящих династий становятся всё более тесными.
После того, как в ходе Северной войны Россия овладела Эстонией и Лифляндией, Пётр I стремился к завоеванию позиций на южном побережье Балтики. В данном случае была использована не сила оружия или военная тактика, а политика бракосочетания — весьма эффективный приём внешней политики.
В 1711 году царевич Алексей по настоянию Петра I женился на принцессе Шарлотте Кристине Софии Брауншвейг-Люнебургской (в крещении Евдокия). Кронпринцесса была внучкой Вольфенбюттельского герцога Антона-Ульриха (1633-1704), авторитетного представителя Брауншвейгского дома, который ориентировался на союз с Россией.
Событие представлялось для современников весьма значительным. Дело в том, что Шарлотта Кристина София приходилась младшей сестрой Елизавете Кристине, которая была замужем за Карлом VI, ставшим германским императором именно в 1711 году. Впоследствии политический вес супруги кайзера поддерживала Прагматическая санкция 1713 года, по которой разрешалось наследование престола по женской линии, при отсутствии у монарха сыновей. Безусловно, Пётр I был крайне заинтересован в укреплении таких связей.
