Рыцари и Дамы Беларуси. Книга 2 - 2016 - Людмила Ивановна Рублевская
Адам просидел в одиночной камере семь месяцев. «Самотнасць, няпэўнасць майго лёсу, харч i ўсё ўтрыманне, якое выдавалася на 20 капеек у дзень, узбудзіла ў мяне смутак, тугу, i пры паслабленні здароўя ў цяжкім паветры яны яшчэ больш павялічыліся», — писал впоследствии Адам, пытаясь добиться отмены приговора. Ведь, несмотря на то что он еще и не делал попытки побега за границу империи, его осудили как беглеца: лишили дворянства и отправили солдатом в Сибирь...
Неизвестно, как бы сложилась его судьба: в Сибири сгинуло много наших талантов. Но приближалась война с Наполеоном. Дивизия Глазенапа, в которой служил Адам Черноцкий, была переброшена в Бобруйск. И Черноцкий решается: как-то раз он отправляется якобы купаться, оставляет одежду на берегу Березины и исчезает. Разумеется, солдата посчитали утонувшим.
Стоит ли удивляться, если через какое-то время в войсках Наполеона становится на одного воина больше?
Черноцкий — в действующей армии. С французами он входит в Москву. Потом — отступление...
Разумеется, бывший наполеоновский офицер не мог спокойно жить в России. Переждав у родственников, переезжает на Волынь. Живет у сочувствующих друзей... Но теперь он уже не Черноцкий, а Зориан Доленго-Ходаковский.
Смыслом его жизни становятся фольклорные исследования. В 1818 году Ходаковский пишет программную работу «Славянщина до христианства», обобщая свои находки. Его идеи находят много приверженцев. Автор утверждает, что у славян была общая история, что она жива, ее нужно только найти: «Трэба пайсці i знізіцца пад страху селяніна ў розных далёкіх краях, трэба спяшацца на яго частаванні, гулянні й розныя прыгоды. Там, у дыме, што узносіцца над галавамі, жывуць яшчэ старыя абрады, спяваюцца даўнія песні, i сярод простых скокаў чутны імёны забытых багоў».
Работа Ходаковского произвела такой фурор, что сторонники представили ее в Петербург, чтобы добиться денег для дальнейших исследований, как говорил сам Ходаковский, «золотых или серебряных весел для дальнейшего плавания». А заодно обратились в Варшаву и Вильно — с той же целью.
Но Ходаковский был фигурой несподручной. Фактически самоучка, он легко отвергал авторитеты и выдвигал крамольные идеи. То, что писали о малороссийском диалекте, например, называл «вартым смеху». А еще взялся за критику «Истории государства Российского» Карамзина. А Карамзин считался живым классиком, столпом науки, к тому же был обласкан властью. Но он-то не ходил, как Ходаковский, по славянским землям, не проверял однажды найденные сведения на натуре! «Ён адрэзаў напалавіну Старажытную Русь, разам з плямёнамі, расселенымі ў ёй. Усю поунач падараваў фінам, а поўдзень уступіў хазарам. Літве падараваў сённяшнія літоўскія губерніі, дзе паміж Вільняй i Гародняй народ гаворыць на беларускай мове». Зориан сделал неслыханное: переправил карту Древней Руси, составленную именитым академиком, на основе найденных фактов, уточнил расселение древних племен, происхождение их названий. Карту Ходаковского переслали Карамзину, но тот, как и следовало ожидать, ее проигнорировал.
Ходаковский отправился в Петербург. Пока ожидал деньги мецената на дорогу, пока ехал — собирал материалы, делал находки, вроде издания «Статута Вялікага Княства Літоўскага 1588 года». Но главная его находка... жена. Между Полоцком и Псковом Ходаковский повстречал Констанцию Флеминг. Констанция была образованна и начитанна, хотя и не соответствовала признанным канонам красоты. А главное — готова была разделить увлечение Ходаковского. Ездила вместе с ним по окрестным деревням, помогала в сборе материалов... В Пскове Зориан и Констанция обвенчались. Ходаковский так шутливо объяснял свой брак: «Вельмі цяжка ўдавалася мне здабываць ад вясковых жанчын народныя паданні i песні. Не раз думаў я пра тое, што тут добра магла б памагчы жонка. З гэтай прычыны я ўзяў i ажаніўся. I цяпер чую сябе шчаслівым».
Ходаковский приехал в Петербург. Десять лет прошло с тех пор, как он был тут узником Александровского равелина. Теперь его принимали именитые академики и чиновники. Журнал «Вестник Европы» опубликовал работу Ходаковского, исследователь вошел в моду... Даже Карамзин замолвил при случае слово... И фольклористу-самоучке дали полторы тысячи рублей серебром на путешествие.
Ученый пустился в путь. Верная Кастуся отправилась вместе с мужем, несмотря на беременность. В Ладоге она родила сына, которого решили назвать древним славянским именем Алесь. Но через месяц младенец умер. А вскоре скончалась от простуды «мая добрая Кастуся, якая шмат у чым памагала мне i ва ўсім выручала». Ее похоронили в Твери, и Ходаковский горько шутил, что взамен поврежденных им чужих курганов пришлось насыпать еще один, свой...
Ездя по России, Ходаковский проделывает огромную работу — от раскопок курганов до собирания народных песен. Казалось бы, его должна ждать заслуженная награда... Но его идеи по-прежнему вызывают вражду. Особенно в сочетании с привычкой критиковать именитых. Появляются разгромные статьи, в которых говорится, что экспедиция ученого была бесполезной, что Ходаковский — дилетант и бездельник... И финансирование прекращается. Теперь уже — навсегда. В отчаянии Ходаковский хочет сжечь архив... Друзья отговаривают. Предлагают достойное прибежище в Вильно. Но над Зорианом висит судьба Адама Черноцкого: а вдруг в родных местах в ученом Доленго-Ходаковском узнают беглого солдата?
Ходаковский вспоминает свою первую специальность и устраивается управляющим имением к помещику Тверской губернии. Продолжает исследования. Но на 41 году жизни, оставив второй жене Василевской огромный сундук с рукописями, умирает. Зориан успел сказать супруге, что этот сундук дорогого стоит, что он должен принести ей доход...
Но бедная женщина не слишком разбиралась в науке. Она обратилась к издателю М. Полевому, и тот сразу же предложил ей привезти бумаги в Москву, обещая золотые горы. Однако, получив в свое распоряжение сундук и ящик с бумагами и книгами, Полевой разочаровался. Все это надо было систематизировать, разбирать... Многое Ходаковский написал на латинице. К тому же записи народного творчества были не на литературном языке.
Публиковать рукопись, которая не принесет дохода? Полевой решил не рисковать. Друзья Ходаковского тоже не проявили энтузиазма. Пришли, почитали записи народных песен, посмеялись над грубоватым юмором...
Некрасивое вышло дело. О том, что сундук с бесценными записями, с богатейшим в мире собранием славянских песен застрял у Полевого и потихоньку стал «расходиться по рукам», начали говорить в обществе. Пушкин и Вяземский даже упрашивали земляка вдовы Ходаковского Глинку, чтобы тот добился у нее бумаги о передаче им заветного сундука. Но Глинка не стал вмешиваться. Вдова обратилась к властям. В результате ей вернули... несколько запачканых и помятых бумаг с уверением Полевого, что больше ничего и не было.
Вдова умерла в богадельне.
Ту часть наследия, которую удалось спасти, напечатал в «Русском историческом
