Эпоха Регентства. Любовные интриги при британском дворе - Фелицити Дэй
Выясняется, что лорд Дауншир был не одинок в таком весьма необычном распределении долей. Любимая тетушка леди Сары Спенсер леди Энн Бингем (она же «Нанетта» или «Нан») была единственной незамужней дочерью своих родителей и получила после смерти в 1799 году ее отца, первого графа Лукана, столь щедрое наследство, что в 1802 году в возрасте тридцати двух лет купила для себя и своей вдовой матери четырехэтажный особняк по соседству с домом Спенсеров и наняла модного архитектора (вероятно, Генри Холланда) для его перестройки под их вкус. Затем в 1819 году она продала его своему племяннику, а на вырученные деньги стала снимать и вовсе роскошный дворец в Ричмонде прямо на берегу Темзы. Леди Луиза и Элизабет Клементс тем временем получили столь щедрое обеспечение после смерти матери в 1817 году, что по нежданному обороту судеб в их семействе после этого с трудом сводить концы с концами были вынуждены их братья. Дочери первого графа Литрима имели по 3000 фунтов в год плюс право проживания (судя по всему, бесплатного) как в фамильном особняке на Гровенор-сквер, так и на вилле напротив дворца Хэмптон-Корт, которую делили с матерью.
Даже в семьях, где денег водилось поменьше, одинокие женщины, похоже, получали стабильное денежное вспомоществование на жизнь со всеми удобствами после смерти родителей. После скоропостижной смерти в 1813 году вдовой графини Портарлингтон ее богатая двоюродная сестра расщедрилась на пенсии по 200 фунтов в год каждой из двух ее незамужних сирот восемнадцати и двадцати девяти лет от роду, оставшихся у нее на попечении. Леди Луиза и Анна Мария Доусон предпочли на эти деньги снять дом 61 по Гровенор-стрит вместо того, чтобы оставаться на правах приживалок у кого-то из своих тетушек или сестер. Также и после смерти миссис Спенсер-Стэнхоуп четырем ее незамужним дочерям был предложен для проживания без арендной платы Бэнкс-Холл, принадлежавший их брату дом неподалеку от семейного гнезда в Йоркшире; отметим, что лорд Окленд был не единственным холостым наследником, пригласившим своих незамужних сестер на роль хозяек дома после смерти матери [21].
Конечно, было бы неверным предполагать, что жизнь вольной или невольной одиночки из высшего класса была проста как в эмоциональном, так и в финансовом плане. Сестры Доусон, переехавшие в 1823 году в деревню Банстед в Суррее, явно были не единственными, кто не потянул расходы на долгосрочную аренду жилья в Мейфэре. «Низкая арендная плата… сделает их жизнь проще и позволит при желании совершать выезды», – сообщала их одинокая, как и сестры, тетя леди Луиза Стюарт, и ей ли было не знать, насколько гнетущим бывает мироощущение незамужней женщины. Если у нее оставались хоть какие-то сожаления о своем выборе, будничная жизнь, увы, не уставала ей о них напоминать, поскольку в любой жизненной ситуации даже шестнадцатилетняя жена стояла выше по социальному статусу, нежели незамужняя дама вдвое или втрое старше нее. Ясно, впрочем, и то, что у женщин из богатых семей имелась альтернатива браку без угрозы для выживания – и отнюдь не столь безрадостная, как могли бы себе представить мужчины. В то время как технически они могли оказаться в зависимости от отцов и братьев, основную часть дохода им часто приносили семейные поместья, и жизнь их определенно не была обременена изнурительным трудом ради пропитания.
Пятеро сестер Спенсер-Стэнхоуп, пока они все жили у овдовевшей матери в Лондоне на Лэнгам-плейс, например, имели в своем распоряжении и прислугу, и карету. Когда они были не заняты изучением очередного языка или освоением нового музыкального инструмента (или, как Марианна, написанием сатирического roman à clef [22] о балах у Альмака, вызвавшего бурную реакцию в бомонде после его анонимной публикации в 1826 году), экипаж увозил сестер на свидания со своими beaux [23] в парке или к друзьям с приглашениями на вечеринки, – и все это совсем не ассоциировалось с тяготами одинокого существования, которые пророчила своим читательницам Присцилла Уэйкфилд. Одинокая леди Луиза Стюарт также писала на досуге, коего имела в достатке, всякую всячину – от стихов до биографий, – но публиковаться никогда не стремилась. Она, две ее племянницы Доусон и «Нан» Бингем вели активную социальную жизнь: посещали собрания на протяжении всего сезона, а летом гостили у друзей и родственников в загородных имениях и путешествовали на воды и морские курорты, где завязывали новые знакомства.
Путешествия определенно не являлись прерогативой лишь замужних дам. Сам тот факт, что леди Эмма Эджкамб оставалась незамужней через без малого пять лет после явки на поклон к Ее Величеству, как раз и означал, что она вольна принять приглашение своей тетушки леди Каслрей отправиться в декабре 1813 года на континент, где ее дяде, министру иностранных дел Великобритании, предстояло «вступить в переговоры с Бонапартом» на предмет прекращения затянувшейся войны с Францией. В то время как ее младшая сестра Каролина осталась дома с транжиром-супругом и выводком детей-погодков, Эмма провела шесть месяцев, наблюдая воочию, как творится история: ездила по разоренным войной городам, беседовала с героями-союзниками и европейскими королевскими особами и лично стала свидетельницей триумфального восстановления французской монархии после последовавшего в апреле 1814 года отречения Наполеона.
Дома жизнь леди Эммы была ничуть не менее занятой. Она выступала в качестве устроительницы и хозяйки приемов у своего отца, овдовевшего, когда ей было всего пятнадцать. Она ездила с ним по всей стране с визитами, вместе с ним принимала высоких гостей в их корнуэльском родовом гнезде и даже на скачках с ним проводила целые дни. Эмма, очевидно, была ему незаменимой спутницей, – такой же, каковыми для холостого лорда Окленда являлись его сестры Эмили и Фанни, отвечавшие за все его домашние дела. В тех случаях, когда одинокие женщины брали на себя оказание практической и эмоциональной поддержки не только родителям, но и тетям, сестрам и свояченицам, приходили им на помощь при болезнях, утратах или долгих разлуках, делали они это очевидно из чувства привязанности, а не долга или обязанности. Не будучи неприятно самодостаточными, незамужние аристократки, похоже, выстраивали исключительно прочные отношения с членами своих семей. Для леди Сары Спенсер ее тетя Нанетт была и любимой собеседницей на предмет обмена сплетнями и частой спутницей их семьи в поездках в Элторп и на остров Уайт. И Сара при
